— А теперь что ты делаешь? — спросил он.

Я улыбнулся:

— Вышвыриваю тебя. Узы не позволят мне остановиться, поэтому тебе придётся возвращаться самому, но я уверен, что теперь тебе хватит сил.

— Прямо здесь?! — ошарашенно сказал он. Его голос взвился до крика, когда я поместил позади него руку, и весьма грубо вытолкнул его.

— Ага, — самодовольно сказал я, наблюдая, как он падал несколько секунд.

На его теле выросли крылья, и он воспарил, не пролетев и половины расстояния до земли.

Оставшись один, я несколько минут смотрел на землю под собой, прежде чем начать рассматривать свою вторую идею. Закрыв глаза, я обратил своё внимание внутрь, ища чёрное ядро своего бытия. Это было тёмное место, заклинательное плетение Ши'Хар выглядело для меня похожим на сферу из ничего, пустое место, откуда не возвращался падавший на него свет. Внутри была душа Мордэкая, но с моей точки зрения, ничего внутри нельзя было увидеть.

Вовне от него тянулись линии тёмной силы, извивавшиеся по моему телу, и хотя некоторые из них останавливались здесь, многие другие шли дальше, вытягиваясь в невидимую даль… к другим шиггрэс. Согласно моим самым лучшим прикидкам, эти линии должны позволить мне управлять ими и общаться с ними. Я полагал, что они зависели от этой связи, что в конце концов, когда я буду свободен уничтожить поддерживавшее моё существование заклинательное плетение, они также умрут. Однако пока у меня было для них иное применение.

Сосредоточившись, я послал свои мысли вовне, вдоль линий, которые тянулись на сотни миль, в тысяче разных направлений: «Придите. Вы нужны». Я мысленно создал образ места, куда они должны были пойти. Выдав им приказы настолько тщательно, насколько я мог, я послал ещё образы, лица и геральдические символы, каждый из которых сопровождал один из двух приказов: «Убейте тех. Пощадите этих».

Я знал, что ошибки неминуемы. Образы, которые я использовал для отделения своих от чужих, были ограничены, и некоторые невинные жизни могут быть потеряны. К счастью, к тому времени мои эмоции упали до низшей точки. Вина не была проблемой. Необходимость и эффективность — я беспокоился только о них.

Самой большой моей заботой было то, что мои приказы могут быть проигнорированы, или могут оказаться слишком сложными. Мой собственный опыт указывал на то, что их разумы могли быть сложнее, чем я предполагал до того, как сам стал одним из них, но всё равно не мог быть уверен. В конце концов, я был в уникальном положении.

Пенелопа Иллэниэл ещё долгие минуты глядела в небо после того, как «Брэксус» исчез со своим грузом. Остальные вернулись в дом, кроме её детей, стоявших вместе с ней, разделяя друг с другом тихую меланхолию. Внутри неё царил полный раздрай, её эмоции ворочались, гнев смешивался с печалью. «Как я могу верить в то, что говорит Элиз? Он едва говорил со мной».

«Он чуть не убил Сайхана. Если он там, внутри, то он изменился. Он стал темнее и более жестоким», — подумала она. «Но в тот день он не причинил вреда детям». Её мысли вернулись к тому дню, когда Мэттью был ранен во время конфронтации между Мойрой и её «отцом», если Брэксус был именно им.

Сегодня он казался таким же отстранённым, почти механическим. Он не показал никакой заботы о ней или о ком-то ещё в доме. Кроме последнего мига, когда она переступила ему дорогу. «Я думала, он вот-вот ударит меня». Она отказывалась реагировать на его угрожающий жест, решив позволить ему показать своё истинное лицо. Его внезапный паралич, и сопровождавшие его слова…

«Он говорил как мой Мордэкай, пусть лишь на миг».

— Он даже не посмотрел на меня, — заметил несчастным голосом Мэттью.

Его сестра попыталась объяснить:

— Он не совсем прежний, но он просто пытается нас защитить. Он думает, что он опасен…

— Да просто заткнись! — громко перебил её Мэттью. — С тех пор, как у тебя появилась магия, ты ведёшь себя так, будто знаешь гораздо больше остальных!

«Наш миг солидарности миновал», — подумала Пенни.

— Прекратите! — приказала она. — Возвращайтесь в дом. У нас и так достаточно поводов для волнения, только ваших постоянных ссор нам и не хватало.

Она ещё минуту поглядывала на улицу, затем услышала кого-то у себя за спиной:

— Вам следует зайти внутрь, Графиня. На улицах небезопасно, — предостерёг Стефан Малверн.

Она решила послушаться его совета, и зашла внутрь, закрыв за собой дверь.

— Я уже говорила тебе вчера, зови меня Пенни, — упрекнула она.

Ариадна появилась двумя днями раньше, отчаянная и ищущая убежища, вместе с Элиз Торнбер и ещё несколькими людьми. Стефан Малверн объявился позже, в тот же день, приведя с собой некоторых выживших из гарнизона Лорда Хайтауэра. Дориан вернулся ещё позже, и его откровение насчёт роли Мартина Малверна в предательском убийстве Короля было не очень приятной новостью.

Дориан был не из тех, кто действует на основании одних только слухов, но тот факт, что Стефан был старшим сыном Графа Малверна, выставил его в подозрительном свете. Дориан хотел разрешить ситуацию, посадив Графа под стражу, но по причине, которую он не мог понять, Ариадна запретила это делать. Она верила в утверждения Стефана о том, что он ничего не знал, и стыдился действий своего отца.

После их возвращения они собрали несколько сотен вооружённых людей, остатки городской стражи, дворцовой стражи, и слуг некоторых местных дворян, не имевших отношения к заговору. Их сильно превосходили по численности, но захватчики пока не сумели хорошо организоваться. Сэр Иган и Сэр Дориан оказались поразительно эффективны в отговаривании людей Трэмонта от попыток навязать им прямую конфронтацию, но их удача не могла держаться долго.

— Прости меня, Пенелопа, — учтиво ответил Стефан.

— Пенни. Пенелопой меня зовёт лишь мой отец, — ответила она. «И иногда Мордэкай, когда он зол или напряжён». Она мгновенно оборвала эту мысль.

Дориан сказал, входя в главный холл:

— Ты уверена, что мы совершили правильный поступок? — спросил он. Под «правильным поступком» он подразумевал то, что они позволили Мордэкаю забрать ту Ши'Хар.

— Мы явно ничего не могли с ней сделать, — сделала наблюдение она.

— Я не это имею ввиду. Мы не знаем, каковы его мотивы. И мы не знаем, что случится, если он её выпустит. В конце концов, её раса была известна отнюдь не дружеским отношением к человечеству, — ответил он.

— Твоя мать считает, что мы должны довериться ему, — ответила Пенни.

На миг рослый воин поморщился:

— Она ни разу не видела некоторые вещи, которые видел я. В Гододдине мы нашли целые деревни — мужчины, женщины, дети… все. Они выглядят как мы, но они — не люди. Иногда они будто вспоминали что-то, или знали о чём-то из своих прежних жизней, но они это использовали лишь для того, чтобы подобраться к своим следующим жертвам.

— Думаешь, это уловка? Что он, или оно, или как ты хочешь его звать… просто хочет подобраться к нам поближе, чтобы поглотить нас? — спросила она, старательно поддерживая нейтральный тон голоса.

Стефан заговорил:

— Так и случилось с Катериной, — сказал он, имея ввиду свою покойную жены.

Дориан кивнул:

— Я склонен согласиться со Стефаном, но я никогда не видел ничего настолько сложного.

— Сложного?

— Обычно даже те, у кого есть какие-то воспоминания, ищут достижения лишь краткосрочных целей. Если он — один из них, то совершает целый ряд необычных действий. Рассказ моей матери, о той женщине — он мне непонятен. Я никогда не слышал, чтобы один из них кого-то отпускал, — объяснил Дориан.

— Ещё как слышал — нас отпустили, — напомнила Пенни. Годы тому назад их с Дорианом схватили, и использовали в качестве козыря, когда шиггрэс заключили сделку с Королём Эдвардом.

— Что? — сказал Стефан Малверн, явно не слышавший эту историю прежде.

Пенни поведала ему о том, как они были в плену у нежити, опустив некоторые наиболее стыдные подробности.