Граф кивнул:

— Я знаю кое-что из этого, из воспоминаний лошти, но не особо много. Я также выслушал мысли твоей жены на этот счёт.

— И что же он сказала в тот раз? — спросил Гарэс. — Поскольку теперь она больше не может говорить за себя. — В его голосе звучал гнев.

— Она посчитала, что Мойра будет испытывать искушение злоупотреблять в будущем своей силой. Что это запятнало её душу, — сказал Мордэкай.

— Не приуменьшай, Мордэкай, — упрекнул его Гарэс. — Она не стала бы настаивать на смерти, если бы считала, что она будет испытывать искушение. Она наверняка считала, что всё гораздо хуже.

— Ладно. Она полагала, что моя дочь стала «разорительницей». Это её термин для обозначения мага Сэнтиров, подвергшегося порче, позволившего своей силе исказить себя, превращая в какого-то рода нечеловеческое чудовище. Ты это хотел от меня услышать? — в фрустрации сказал Мордэкай. — Я думаю, она не права.

— Ожидаемо, — сказал Гарэс. — Ты — оптимистичный глупец. Моя жена знает Сэнтиров, и она знает свою дочь. Тебе следовало послушаться её совета.

Кресло, в котором сидел Мордэкай, на миг пошло рябью — это случилось настолько быстро, что Мэттью почти решил, будто ему почудилось. Он ничего не ощутил, — эмоции его отца были хорошо скрыты каменно-твёрдым щитом, — но он это видел. «Он зол», — подумал Мэтт. «Настолько зол, что на миг потерял контроль над собой». На секунду он поглядел на Гарэса, заметив, что другой архимаг тоже скрывал свои чувства за крепким щитом. «Ситуация взрывоопасная».

Голос Графа был спокойным и ровным, когда он ответил:

— Я не согласен, и покуда я не увижу доказательства обратного, на этом всё и закончится.

Глаза Гарэса Гэйлина сверкнули огнём, и он встал:

— Значит, нам больше нечего обсуждать. Не трудись просить у меня помощи или совета. Тебе в моём доме больше не рады, и дочь свою тоже изволь держать подальше. — Он начал отворачиваться.

— Постой! — воскликнул Мэттью, приковав этим к себе взгляды обоих мужчин. — Мне нужна твоя помощь.

— Ты меня слышал, молодой маг, — сказал Гарэс, отмахиваясь от него. — Если твой отец отказывается прислушиваться к голосу разума, то мне здесь делать нечего.

— Пусть идёт, Мэтт, — посоветовал его отец. — Мы справимся и без него.

Мэтт повернул лицо к Мордэкаю:

— Ты сказал, что он для этого — самый лучший. Я не собираюсь рисковать жизнью Керэн ради твоей гордости!

Гарэс тихо засмеялся:

— У твоего отпрыска прорезались зубки, Мордэкай.

— Дай мне поговорить с Гарэсом наедине, — попросил Мэтт у отца.

Взгляд Графа метался между ними, сверкая гневом. Когда он посмотрел на Мэттью, тот на миг увидел что-то иное, но оно мгновенно исчезло, смытое гневом его отца.

— Ладно же, сын. Поговори с ним, если хочешь, но я отказываюсь участвовать в этом, если он будет иметь к этому хоть какое-то отношение. Если хочешь быть мужиком, и заключать свои собственные сделки, то тебе придётся смириться и с их последствиями. С меня довольно! — Он потопал прочь из комнаты, а когда дошёл до двери, та раскрылась с такой силой, что дерево треснуло. За собой он её закрыл громоподобным хлопком.

— Лорд Гэйлин, — начал Мэттью, когда воздух успокоился.

— Просто Гарэс, молодой Иллэниэл, — сказал рыжебородый волшебник. — Мне не нужны титулы в разговоре с мужчинами, даже если они — глупцы.

— Надеюсь, разногласия между тобой и моим отцом не повлияют на тебя, прежде чем ты выслушаешь мою…

— Не жонглируй словами, молодой человек, — рявкнул Гарэс. — Ты швырнул своему отцу в лицо его собственную гордость, а теперь хочешь говорить со мной мягкими словами? Говори прямо, и не утруждай себя сладкими речами ради моих ушей.

Мэттью искренне заговорил:

— Есть одна женщина, в другом мире. Она была сильно ранена. Я оставил её в стазисе, но она наверняка умрёт вскоре после его снятия, если только я не смогу убедить тебя ей помочь.

— Это — не моя проблема, — коротко сказал Гарэс.

— Но она умрёт, если…

— Молодой человек, я съел своих друзей, а потом тысячу лет прожил в виде дракона. С чего мне беспокоиться о том, что в другом мире умрёт какая-то незнакомка? А ты, ты сейчас всё равно что плюнул отцу в лицо. С чего мне помогать глупцу?

Мэттью лихорадочно думал, пытаясь найти хоть что-нибудь. Наконец он сказал:

— Даже если ты считаешь моего отца своим врагом, я сам таковым не являюсь. В будущем я могу быть могучим союзником.

Архимаг поднял ладонь, опережая его дальнейшие слова:

— Я бы не назвал твоего отца врагом, хотя он определённо мне не друг. Я многому обязан ему за его помочь в прошлом, иначе я попытался бы убить его за нанесённое им моей жене оскорбление. Ты ведь понимаешь, что разногласия наши — из-за жизни твоей сестры, верно? Неужели ты попросишь помощи у человека, который может пожелать её казни?

Мэттью выпрямился, и расправил плечи:

— Это не мне решать. Если это приведёт к схватке между вами, то я буду защищать её и остальную мою семью. Но оскорблял тебя не я, и моя подруга в этом тоже не виновата. Керэн едва не погибла, помогая мне и моего дракону. Помоги нам, пожалуйста!

Гарэс фыркнул:

— Она небось считала твоего дракона всего лишь ездовым животным, или причудливым питомцем.

— Нет, — возразил он. — Они были друзьями.

— Интересно, а что Дэскас скажет, если мы зададим ему этот же вопрос? — насмешливо сказал Гарэс.

— Он мёртв, — отрезал Мэттью. — Погиб, пытаясь нас защитить.

Глаза рыжебородого мага расширились:

— Мёртв?

— Мёртв, — подтвердил он. — В тот же момент я потерял сознание.

— А яйцо?

— Захвачено.

Гарэс Гэйлин встал, глядя на молодого волшебника сверху вниз:

— И что ты собираешься делать на этот счёт?

Мэттью тоже встал. Он был не таким высоким, как Гарэс, но не собирался позволить этому устрашить себя. Одарив архимага спокойным взглядом, он ответил:

— Я его верну, и позабочусь о том, чтобы ответственные за это не повторили подобной ошибки в будущем. Но мне нужна помощь Керэн, чтобы его отыскать.

Гарэс засмеялся глубоким, рокочущим смехом, в котором было больше угрозы, чем веселья:

— Ладно же, молодой волк! Я заключу с тобой сделку. Я помогу тебе вернуть твою деву, но и ты дашь мне обещание. Я отлично знаю, что как только ты вернёшь женщину, твой отец запретит тебе возвращаться. Драконы ему важны, но не настолько, чтобы рисковать жизнью его сына. Поклянись мне, что ты воспротивишься его воле, и вернёшься за драконом. Сделай это, и я прощу оскорбление, которое твой отец нанёс моей жене — вне зависимости от того, добьёшься ты успеха, или погибнешь.

Мэтт улыбнулся:

— Невелика цена. Я в любом случае собирался так поступить.

— Если это правда, то у меня нет никаких сомнений в оказании тебе помощи с твоей девушкой, — сказал Гарэс. «Что бы ни случилось, я получу своё. Либо дракон будет спасён, либо твой наглый отец получит по заслугам, потеряв своего старшего сына за то, что обращался с моей женой как со своей рабыней». Он улыбнулся, но его улыбка была лишена тепла.

Гарэс обещал вернуться на следующее утро. Следующей Мэттью планировал попросить о помощи Элэйн Прэйсиан, решив, что её особые способности могут оказаться к стати, если всё обернётся худо. Но сперва ему предстояло предстать перед отцом.

Граф ждал его, когда он покинул их ложные семейные апартаменты, и вернулся в их полу-секретный дом в горах. Мордэкай вышагивал по прихожей, явно встревоженный.

— Пап… — начал Мэттью.

— Он согласился помочь тебе? — В его голосе звучало любопытство.

— Да, но…

Мордэкай улыбнулся:

— Отлично! Ты быстро сообразил. Я тобой горжусь, сын.

Мэттью остановился:

— Постой, ты что же, не злишься?

— Ха! Твоя мать думает, что я — плохой актёр, но у меня для тебя новости: я могу блефовать не хуже других! Нет, я не злюсь. Когда ты решил попробовать поговорить с ним наедине, я решил, что ты хотел обойти его гнев по отношению ко мне, устроив отдельные переговоры. Ты застал меня врасплох, но я решил, что всё сработает лучше, если он посчитает, что разозлил меня. Возможно, это даже склонило чашу весов в твою пользу… позволив ему думать, что он отыграется на мне, оказав тебе помощь, — объяснил Мордэкай.