Разозлившись, Даниэл сказал, не подумав:

— Жаль, что ты — надзиратель. Если бы мы встретились на арене, я бы научил тебя манерам.

— Полегче, Тирион, — сказал Гарлин, — иначе нам придётся снова тебя высечь.

— Да пусть дичок тявкает, — сказал другой. — Если считает себя достаточно храбрым, чтобы снова облаять меня, то я покажу ему такую боль, что он пожалеет, что вообще появился на свет.

Даниэл обратил на этого надзирателя всё своё внимание, изучая его своим магическим взором, при этом его собственное тело гудело от сдерживаемой мощи, а вспыльчивость разгоралась от адреналина.

— Не делай этого, баратт, — предупредил Гарлин. — Вспомни, как он стал надзирателем. Ты не хочешь затевать драку с Лаво́ном.

Лавон уставился на Даниэла в ответ, его щит мерцал свежим эйсаром, а зрачки расширились. Его поза почти умоляла Даниэла что-нибудь попробовать. Приблизился третий надзиратель, привлечённый разлившимся в воздухе напряжением.

— Что здесь происходит? — спросил подошедший мужчина.

Внимание Лавона дрогнуло, когда он ответил:

— Этот мальчишка думает, что…

Даниэл ударил мгновенно, его сила вломилась в щит Лавона подобно молоту. Защита надзирателя обрушилась, его голова исчезла, а воздух позади него заполнился красным облаком крови и кусочков мозга и кости.

Гарлин и оставшийся надзиратель замерли, шокированные внезапным всплеском насилия. Незнакомец быстро пришёл в себя, создав любимую надзирателями красную плеть, но Даниэл всё ещё был окружён щитом, и не позволил первому удару достичь себя.

Гарлин шагнул назад, и Даниэл начертил вокруг себя ещё один небольшой круг, создав гораздо более крепкий щит. Двое надзирателей ударили вместе, используя сфокусированные атаки вместо плетей, но барьер выдержал, не показав никаких признаков нагрузки.

— Ты не хочешь этого делать, мальчик, — сказал Гарлин, поглядывая на щит Даниэла. Круг, который он начертил, был слишком маленьким, чтобы надзиратель мог телепортироваться внутрь.

Вспомнив о том, как его последняя противница использовала землю, Даниэл потянулся, и, копнув вниз, ухватил землю своим разумом, взметнув её под двумя надзирателями волной. Щиты уберегли их от повреждений, но совершенно ничего не сделали, чтобы помешать всколыхнувшейся земле подкинуть их.

Гарлин и другой надзиратель приземлились в тридцати футах, оглушённые падением. Сбоку от щита Даниэла появился полукруглый ров глубиной в десять футов, оставленный взметнувшейся вверх землёй.

Тонкая линия силы обвилась вокруг его круглого щита. Она состояла из замысловатых узоров и странных символов, и Даниэл мгновенно понял, что это было заклинательное плетение Ши'Хар. Его магический взор быстро показал, что источником плетения был Тиллмэйриас, но прежде чем Даниэл смог среагировать, отросток начал сжиматься, вгрызаясь в его щит.

Какое-то время щит держался, когда Даниэл влил в круг ещё больше силы, но затем казавшаяся хрупкой линия силы начала его разрезать. Ещё секунда, и Даниэл, страшась отката, был вынужден отпустить круг, пока тот не сломался. Прежде чем он смог сделать что-либо ещё, заклинательное плетение поймало его, сдавливая и уничтожая его внутренний щит. Через несколько секунд плетение полностью окутало его тело, и мир начал темнеть.

Прежде чем потерять сознание, Даниэл задумался, что ему предпочтительнее — жизнь или смерть. Ни то ни другое не казалось хорошим вариантом, но жить было гораздо больнее.

Мир медленно вернулся в фокус, и Даниэл осознал, что лежит на каком-то холодном столе.

— А ты действительно знаешь, как поднять суматоху, не так ли, дичок? — сказал Тиллмэйриас, склоняясь над ним. — Ши'Хар уже не один век так не взбудораживались. Кое-кто призывает тебя прикончить, а другие хотят договориться о племенных выплатах.

— Племе…что?

— Ну, мы не пользуемся деньгами, как ваши предки, но у нас всё же есть системы отслеживания уважения и престижа, и некоторые из рощ очень бы хотели заполучить в свои руки твой генетический материал, — сказал Ши'Хар.

Даниэл обнаружил в комнате присутствие ещё кого-то, и хотя она была вне его поля зрения, его разум быстро опознал стоявшую поодаль Лираллианту.

— И что они с ним будут делать?

— Используют, чтобы вывести победителей, конечно, — сказал Тиллмэйриас. — Но не волнуйся, Лираллианта по-прежнему отказывается делиться. Она даже не позволяет мне использовать твои прежние образцы.

Даниэл был сбит с толку. До этого момента казалось, будто Тиллмэйриас был высшим вершителем его судьбы, но теперь тот говорил так, будто конечное слово было за Лираллиантой. И даже пока он обдумывал эту частичку информации, двое Ши'Хар вели оживлённую дискуссию.

Лираллианта подошла к столу, и на её лице было написано сочувствие, или, быть может, жалость. Даниэл не был уверен. Она положила ладонь ему на лоб, убрав упавшие ему на глаза волосы, и послав в его разум осязаемое чувство. В нём не было слов, но Даниэл ощутил, что оно означало.

«Прости».

Он не мог понять, с чего ей просить у него прощения, но она развернулась и ушла прежде, чем он смог измыслить способ задать ей вопрос.

Тиллмэйриас улыбнулся, склонившись над ним:

— Хорошие новости, баратт. Я сумел убедить её позволить мне и далее присматривать за тобой.

— О чём вы спорили? — спросил Даниэл.

— Она хотела подвергнуть тебя эвтаназии, — сказал Тиллмэйриас. — Роща Иллэниэл никогда не держала людей. Согласно занятой ими позиции, это было аморально, и создавало излишние страдания. Лираллианта допустила ошибку, когда встретила тебя и взяла себе, потому что это пошло вразрез с решением её рощи, когда Ши'Хар явились в этот мир.

— Она кажется грустной, — заметил Даниэл.

— Она беспокоится о том, что тебя заставляют страдать, но у неё нет опыта содержания людей. Я убедил её оставить заботу о тебе в моих руках, что она и до сих пор и делала. В конце концов, я понимаю ваш вид гораздо лучше, чем она, — объяснил Тиллмэйриас.

— И что теперь со мной будет? — спросил Даниэл.

Чернокожий Прэйсиан улыбнулся ему:

— Сперва — наказание, а затем мы продолжим запланированные для тебя выходы на арену. Ты продолжаешь развиваться в неожиданных направлениях.

На лбу Даниэла проступил пот, когда он подумал о хлыстах. У него свело живот, и он задрожал. Повторявшиеся наказания от рук надзирателей создали в нём мощный рефлекторный страх.

— Пожалуйста, нет. Простите, Тиллмэйриас. Я больше не буду, — взмолился он.

— Мне жаль, баратт, но время научило меня наилучшему методу обучения вашего вида. Но не волнуйся, в этот раз я всё сделаю сам. Я больше не могу доверять твоё наказание надзирателям. Они очень хотят тебя убить.

По груди Даниэла поползли лозы — вскоре всё его тело было покрыто ими, и он начал ощущать сильный зуд.

Ощущение росло, пока Даниэлу не показалось, что он сойдёт с ума, но Тиллмэйриас счёл это ощущение достигшим полагающегося ему уровня лишь после того, как Даниэл закричал. Следующие полчаса были худшими на памяти Даниэла. В отличие от надзирателей, Ши'Хар заботился о том, чтобы вверенное его заботам лицо не теряло сознания от боли.

После того, как наказание закончилось, Тиллмэйриас отвёл его в маленькую комнату, где его помыли и почистили. Пытка заставила его невольно ходить под себя. Стоя под падающим потоком тёплой воды, Даниэл продолжал трястись. В то же время он был рад воде — он впервые почувствовал хоть какую-то близость к чистоте с тех пор, как прибыл сюда.

Несколько минут спустя он вышел, и обнаружил ожидавшего его Тиллмэйриаса.

— У меня есть для тебя сюрприз, дичок.

Глаза Даниэла расширились, а взгляд заметался по сторонам. «Опять? Нет!»

Ши'Хар засмеялся:

— Нет, баратт, это не новый сеанс выработки болевого рефлекса. Я считаю, что поскольку ты вырос в диких условиях, тебе не хватает некоторого уважения к твоим господам. Наши люди рождаются и выводятся здесь — они учатся надлежащему уважению по мере взросления. Я решил показать тебе кое-что, что ты сочтёшь познавательным.