Принц Лиманд стал хорошо известен как заядлый охотник, и проводил большую часть своего времени вдали от столицы, но я всегда думал, что это было его собственным выбором.

— Так вот, почему нет… потомства? — спросил я, имея ввиду тот факт, что она не родила наследника.

Теперь дёрнулась уже она. Это был тот единственный вопрос, который ни за что не осмелился бы задать ни один дворянин в Лосайоне, но он был у всех на уме. Королеве было под сорок, и вопрос о наследовании престола начал приобретать остроту.

— Нет, — наконец призналась она. — Свой супружеский долг я исполнила, но безрезультатно. — Затем она произнесла слова, которые ни за что не сказала бы прилюдно: — Я бесплодна.

Подавшись вперёд, я подал мысль:

— Ты уверена, что дело в тебе? Может, это Лиманд.

Ариадна хихикнула чрезвычайно неподобающим для королевы образом:

— Во мне. За эти годы я закрутила несколько интрижек.

Я был воистину в шоке:

— Просто ради того, чтобы проверить эту теорию?

Она взглянула на меня печальными глазами поверх своих безжизненных губ:

— Потому что мне было одиноко, но — да, и для этого тоже, полагаю.

У меня в голове пронеслась дюжина разных мыслей, но до языка первой добралась эта:

— А Лиманд, он знает, или…?

Она кивнула:

— Вероятно — да, хотя это и не важно. Мы уже не один год порознь, а когда были вместе, то в основном лишь из чувства долга. У себя в охотничьем домике он сам заботится о своих нуждах.

Я просто немного посидел на месте, чувствуя себя ошарашенным и… грустным. Мой брак и близко не стоял с её собственным. Дела у нас с Пенни не шли идеально, но мы были партнёрами, друзьями и, да, любили друг друга, несмотря на все сложности воспитания детей и управления небольшим кусочком королевства. Глядя на Ариадну, я видел зрелого, держащего себя в руках, дисциплинированного и могущественного монарха — но у себя в голове я по-прежнему видел девочку, которая бегала за нами по Замку Ланкастер. В те времена она была ветреной и живой, и я почему-то всегда полагал, что жизнь у неё сложится более счастливая.

— Ари… — начал я, прибегнув к её старому прозвищу, — я не знаю, что сказать. Мне следовало быть рядом с тобой.

— Прекрати, Морт. — Её глаза покраснели. — Предполагалось, что эта наша встреча будет счастливой. Почему мы говорим на эту тему?

Потому что я чувствовал себя виноватым — вот, почему.

— Ты права, — внезапно сказал я. — Прошлое уже загублено, но завтрашний день — это совсем другое дело. Поживи с моей семьёй. Можешь спать у нас, когда только пожелаешь.

— Чего?

— Я сделаю тебе портал, — объяснил я. — Можешь весь день быть королевой, а по вечерам, если хочется суеты, ты сможешь пройти через портал, и поспать в нашей гостевой спальне. Пенни будет в восторге. — Вообще-тор, Пенни, наверное, ещё придётся уговаривать. Она была отнюдь не так близка к Королеве, как я… был. Возможно, она даже немного на меня разозлится.

В то время как ни одна из моих предыдущих ремарок не заставила её потерять самообладание, это последнее предложение оказалось чересчур. Слёзы переполнили её глаза, и стали бесшумно стекать по её щекам.

— Я не могу… а как же охрана?

— Ничего им не говори, — сказал я. — Или скажи, но только Харолду.

— Каруин узнает, — сказала она, упомянув своего дракона. — Он сможет пролезть в этот портал?

Только если бы я сделал его гораздо шире, чем намеревался. Порталы требовали гораздо большего вложения эйсара, и объём этого вложения рос в геометрической прогрессии относительно размера портала — поэтому-то мне и пришлось использовать Бог-Камень, чтобы запитать Мировую Дорогу. Я отрицательно покачал головой:

— Нет. Ему придётся использовать Мировую Дорогу, или летать — что также выдаст тебя с головой. Просто объясни ему всё. Ты будешь отсутствовать лишь по вечерам, и лишь тогда, когда захочешь побыть вдали от дворца. Он поймёт.

Ариадна оглядывала комнату, будто могла найти в своём окружении какую-то логичную причину для отказа.

— Не знаю. По-моему, твоей жене это не понравится. Как она сможет расслабиться у себя дома в моём присутствии?

Женщины. Почему они все такие сложные и проницательные?

— Она согласится, — заверил я её. — Поверь мне.

Она покачала головой:

— Нет. Это плохая идея.

— Очень жаль, — сказал я ей. — Мне плевать.

Ариадна встала, выпрямив спину, и глядя на меня свысока:

— Я — твоя королева. Ты обязан делать то, что я приказываю.

Для меня она была скорее отдалившейся младшей сестрой, особенно учитывая то, что Маркуса я считал своим братом, а не просто каким-то другом или двоюродным родичем.

— Ты — часть моей семьи, и мне плевать, что ты там приказываешь. Я сделаю так, как пожелаю. Если тебе это не нравится, то можешь попытаться посадить меня в темницу, но шансы на успех этого предприятия мне кажутся весьма низкими.

Без всякого на то предупреждения я обнаружил себя в объятиях. Ариадна стискивала меня с неожиданной силой, уткнувшись лицом в мой кожаный камзол. Я осторожно обнял её руками, и позволил ей ещё так постоять, ничего не говоря. Будучи королевой, она, наверное, не могла себе позволить плакать у людях на глазах уже почти десять лет. Я не мог представить, как тяжело это было. Пенни всегда была рядом со мной, и неоднократно видела мои слёзы. Да и остальная часть моей семьи видела, если уж на то пошло.

Через некоторое время она оттолкнула меня, и притворилась, что её лицо не было красным, а нос — сопливым. Королева была выше подобных мелочей.

— Ладно. Будь по-твоему. А пока что тебе лучше вернуться домой. Уже темнеет.

— Э? — Я потерял счёт времени. Быстрый взгляд в окно уведомил меня, что сумерки уже наступили. «Я обещал, что сегодня вернусь домой пораньше».

«Проклятье».

— Ты права!

Она тронула меня за плечо прежде, чем я успел уйти:

— Передай от меня привет Маркусу и Дориану.

Это меня удивило:

— Ты что имеешь ввиду?

— Когда я тебя вижу, я думаю о них. Они будто никуда не девались. Вы трое были так близки, что мне нравится думать, будто они всё ещё живы, внутри тебя, — призналась она. — У меня такое чувство, будто если я тебе что-то скажу, то они, может быть, всё ещё могут это услышать. Скажи им, что мне их не хватает.

Я одарил её храброй улыбкой, и кивнул, однако сам давился слезами, уходя прочь.

Используя мой удобный трафарет, я создал ещё один временный круг, и телепортировался обратно в здание в Замке Камерон. Я ожидал, что отвечать на вопросы от Пенни мне не придётся, пока я не доберусь до дома, но всё оказалось не так.

Как только я вошёл во внутренний донжон, я понял: что-то не так.

Не в обычном смысле «не так». Надо мной не маячила никакая смертная опасность, однако в замке царила суета. Конечно, в это время суток всегда была, поскольку всех надо было кормить, однако в воздухе витало дополнительное возбуждение. Они что, банкет затеяли?

«Невозможно», — подумал я. «Следующий банкет будет только в…»

— Ох, бля-а-а. — Это тревожило меня, на подсознательном уровне, с самого утра, когда я заметил про себя, что шесть дней назад был день рождения моего отца. Он родился на шесть дней раньше моей матери. Сегодня ей исполнялось восемьдесят лет, и Пенни планировала устроить в её честь…

— Морт!

Моя прекрасная жена стояла передо мной, одетая со всей той показной изысканностью, от которой она обычно воздерживалась.

— Да, любовь моя? — сымпровизировал я. Как она сумела так быстро найти меня среди бегавших взад-вперёд людей, я понятия не имел. В этом она успела набить руку.

Пенни оглядела меня с ног до головы, очевидно сочтя мой наряд недостаточным:

— Ты сказал, что сегодня вернёшься домой пораньше. Время поджимает!

— Ну конечно же! — согласился я. — Я не собирался возвращаться впритык. — Я стремительно пошёл вперёд, будто намеревался направиться прямо в главный зал.