Он тихо подождал несколько минут, обдумывая свои варианты. Он не знал, куда делась Грэйс, или где были остальные его спутники, да он и не хотел с ними встречаться… только не в его нынешнем состоянии. У него оставался лишь один практичный вариант. Развернувшись, он направился к двери Алиссы.

Начав двигаться, он услышал тихий звук. Его слух сам собой сфокусировался, и он смог различить звуки дыхания, а также сердцебиения. В обычном городском шуме он мог бы их упустить, но в этот час ночи было достаточно тихо, чтобы выделить их из фонового шума. Кто-то таился, скрытый в полуквартале, за углом. Был ли то незнакомец, или кто-то, намеренно за ним наблюдавший, Грэм знать не мог.

Он держал эти наблюдения в тишине его безмолвного сознания, в том месте, которому его научил Сайхан, во тьме необработанных ощущений, где бессознательное работало на уровне ниже формальных мыслей. По мере того, как его восприятие пробилось к свету его сознания, он облёк его в вербальную форму «наверное, просто припозднившийся пьянчуга тут шатается». Но где-то глубже внутри себя он сомневался в истинности этого утверждения.

Грэм пошёл дальше, вернувшись в комнату, где жила Алисса.

Мойра наблюдала за дождём из маленького оконца. Дом, в котором это оконце было, находился в одной из самых запущенных частей Хэйлэма. Принадлежал он матери Уота — его отец умер за годы до этого.

Его мать, Лана Пёркинс, была престарелой, мягко говоря. Вообще, Мойра подумала, что старушка была наидряхлейшей представительницей женского пола из всех, кого она только знала. У старой карги не было зубов, насколько Мойре было видно — хотя она и не хотела приближаться достаточно, чтобы их сосчитать. Шедший от старушенции запах не поощрял близости.

«Такие мысли являются неподобающими и немилосердными», — мысленно упрекнула себя Мойра. Она приняла их предложение крова, и теперь эти наблюдения заставляли её чувствовать себя виноватой. Тем не менее, она не могла не сморщить нос. Воняло не только от престарелой Миссис Пёркинс. От самого дома несло старыми отбросами и новой плесенью.

Джеролд ненадолго пришёл в сознание, когда Стрэтч мягко опустил его на то, что в доме Пёркинсов считалось кроватью. Боль от перемены положения заставила его вскрикнуть, и его глаза открылись.

Сфокусировав затуманенный взор на Мойре, он выдавил короткое:

— Где мы?

— Я на самом деле не уверена, — ответила она. — Где-то в городе, прячемся от королевской стражи.

— Как…? — Джеролд ахнул от внезапной боли, не в силах закончить новый вопрос.

— Ответ на это сложный, — сказала она ему. — Если коротко, то мы сбежали, и теперь является беглыми преступниками.

Глаза Барона тревожно расширились, но он, похоже, не мог больше говорить. Его взгляд терял фокусировку, и она ощущала, что его сознание становилось всё более рассеянным. Мойра поспешно предложила ему чашку воды. Он остро нуждался в жидкости, чтобы восполнить потерянную кровь.

— Выпей сколько сможешь, — подтолкнула она ему, но после двух долгих глотков его рука обмякла, и ей пришлось поймать чашку, прежде чем та упала на пол. Её глаза затуманились, когда она снова оглядела его раны. «Бедняга Джеролд, он этого не заслужил…». Подавшись вперёд, она убрала упавшие ему на лоб волосы. — Отдыхай, ты теперь в безопасности. Я не позволю никому тебе навредить.

Эти слова были скорее обещанием для неё самой, а не для него. Магический взор уже показал ей, что он не мог её слышать.

В комнату вошёл Уот, и в его взгляде читался вопрос.

— Что такое? — спросила она, борясь с накатывавшей на неё усталостью.

— Ничего, миледи, — ответил бывший пленник со смущением на лице.

В Мойре внезапно расцвело раздражение, результат её утомлённости:

— Просто спрашивай. Стоя тут, и корча глупые рожи, ты лишь раздражаешь меня. Что бы это ни было, я тебе отвечу.

Лицо Уота побледнело, и он не находил места рукам, но чуть погода произнёс:

— Он — твой суженый?

— Что? Нет! — Этот вопрос застал её врасплох. — С чего ты так решил?

— Он тебе, похоже, очень небезразличен… и он — дворянин, а ты — леди…

Мойра подавила смех, когда её раздражение утихло:

— Мне много кто небезразличен. Этого человека я едва знаю. И вообще, дворяне — не как кошки и собаки. Нельзя просто свести вместе самца и самку, и ожидать, что они станут парой. И вообще, откуда ты знаешь, что я дворянка?

Теперь веселье проявилось уже на лице Уота:

— Я, может, и не особо сообразительный, но не дурак. Ты — точно не из простолюдинов.

Она сжала губы, не зная, как ответить, и наконец сказала:

— Полагаю, с этим я спорить не могу. Раз уж ты не дурак, что предлагаешь делать дальше?

Долговязый мужчина пожал плечами:

— Долго мы здесь оставаться не можем. Если нас тут найдут, то у моей мамы будут неприятности. Разве у тебя нет замка или ещё какого-то места, куда можно сбежать?

«Если бы всё было так просто», — подумала она.

— Хотелось бы, но мой дом далеко. Как бы то ни было, я не могу уйти, пока не отыщу отца. Король держит его где-то под замком.

— Тогда он обречён, — объявил Уот.

Мойра одарила его упорным взглядом:

— Я вытащила нас из королевской темницы.

— Один раз — возможно, но теперь весь дворец поднялся на уши как сумасшедший муравейник, — сказал Уот. — Потребуется нечто большее, чем какие-то магические трюки и странные звери, чтобы пойти против Короля.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но секунду спустя снова закрыла. Уот не видел большую часть случившегося. Какую-то часть его вынудили забыть, а остальное по большей части было невидимым для его взгляда. Помимо призыва Стрэтча, большая часть их побега была обязана лишь странному поведению стражников — по крайней мере, с точки зрения Уота.

— Я выведу тебя из города, Уот, тебя и Барона. Может, у него есть какое-то безопасное место для вас обоих, но дальше я не пойду. У меня здесь остались незаконченные дела с Королём, — сказала она ему.

В её сердце разгоралось пламя. Смерти и бои, которые она видела и вызвала во дворце, заставили её усомниться, но теперь решимость возвращалась к ней. Мойра не напрашивалась на этот бой, но теперь, когда она знала, что её отец был где-то рядом, и когда она увидела укрывавшееся в сердце Хэйлэма чудовище, она не могла остаться в стороне.

— Вы погибните, миледи.

Мойра моргнула:

— Много невинных людей погибнет, Уот, но меня среди них не будет, и я буду держать Короля в ответе за их смерти. В этом городе скрылось зло. Даже если бы моего отца здесь не было, я бы не свернула с этого пути. То, что они делают с этими людьми, непростительно.

— «А что насчёт того, что ты сделала с некоторыми из этих людей? С Уотом, например…», — подала мысль её молчаливая наблюдательница.

— «Заткнись».

Нуждаясь в отвлечении от этой неуютной мысли, она бросила взгляд на Ленни. Мёртвый человек тихо сидел в углу с тех пор, как они сюда пришли.

— Мне нужно время подумать, — сказала она Уоту, поскольку он не ответил на её последнюю ремарку. — И мне нужно поработать над Ленни.

— Что ты будешь с ним делать? — спросил Уот. — В конце концов, он — один из стражников Короля, ему вообще нельзя здесь быть.

— Просто оставь меня в покое, — вздохнула она.

Уот немного поглядел ан неё, а затем кивнул, прежде чем выйти из комнаты. Мойра ненадолго позволила воцарившейся тишина пропитать её кости, а затем позволила магическому взору распространиться наружу, оглядывая местность вокруг их нового убежища. Она не нашла ничего необычного, никаких стражников или следящих за домом наблюдателей. «Возможно, какое-то время всё будет тихо», — подумала она.

Направив своё внимание на Ленни, она подвинулась ближе к живому трупу, который занимал один из её заклинательных зверей. Логичным было бы позволить телу умереть, и использовать заклинательного зверя уже как существо из чистого эйсара. Страж ей бы не помешал. «Мне бы несколько стражей не помешали».