Женщины — зло, а моя жена среди них — самая главная.

Мойра и Гарэс прибыли несколько дней спустя. В прошлом Мойра была почти членом семьи, настолько часто она у нас бывала, но после свадьбы мы её видели лишь пару раз, и лишь ненадолго.

Пенни поселила их в одной из гостевых комнат, которые мы держали в нашем теперь уже не таком секретном горном домике. Мы хорошо поужинали, потом выпили, предаваясь светским беседам, и позволяя детям забавлять нас своими выходками.

Лишь на следующее утро, после завтрака, я отвёл Мойру Сэнтир в сторону, и спросил её, желает ли она присоединиться ко мне в моей мастерской. Я выбрал утро потому, что это оставляло нам много времени. Гарэс взял наших старших детей в горы, чтобы преподать им урок про диких животных, обитавших в такой местности. У него была на этот счёт уникальная точка зрения, поскольку он в какие-то моменты своей жизни на самом деле обращался во многих из тех животных, которых можно было здесь найти.

Однако на самом деле он хотел быть как можно дальше, когда я затрону в разговоре с его женой тему моего нового проекта.

— Пенни упоминала вчера вечером, что ты проводишь здесь чересчур много времени, — заметила Мойра, когда я впустил её через главный вход.

— Так и есть, — признался я, — но на самом деле у меня есть две причины привести тебя сюда.

— Я видела, что у тебя многое на уме, — спокойно ответила она. — Что в этих ящиках?

Я подвёл её ближе, позволяя ей рассмотреть руны:

— Они должны быть тебе немного знакомы, — сказал я.

— Стазисные ящики — зачем их тебе столько, и почему они такие маленькие? — спросила она, выглядя сбитой с толку.

— Позволь мне начать с начала, — сказал я, а затем долго объяснял свой план. Её лицо темнело по мере раскрытия моего замысла, но она молчала до самого конца.

— Ты что, ничему не научился?! Это аморально, опасно и, возможно, представляет собой воплощение зла! Ты просто повторяешь мою ошибку! У тебя даже есть его воспоминания, так почему ты это делаешь?! — сказала она, повышая голос с каждым предложением.

Под «его воспоминаниями» она подразумевала память первого Мордэкая, которого она любила тысячу лет тому назад, и который был истинным отцом моей дочери. Он также был тем, кто изначально придумал «чары богов», с помощью которых были созданы Сияющие Боги.

— Тут есть некоторые важные различия, — начал я, но она меня перебила.

— Да! — вставила она. — Различия в масштабах. То, что ты задумал — ещё крупнее и опаснее. Двадцать три! Что вообще заставило тебя задуматься о таком?!

— Я внёс в чары множество изменений, чтобы создать систему предосторожностей, как для них, так и для нас, — объяснил я. — Смотри сюда, видишь эту часть?

— Да это всё какая-то бессмыслица, — гневно выплюнула она. — Но это едва ли имеет значение, подумай о страдании! Даже если ты думаешь, что это будет безопасно для людей этого мира, подумай о том, на что ты их обрекаешь. Ты сам был жертвой чего-то такого целый год — ты что, ничему после этого не научился?

— Да всё будет не так, — заверил я её. — Они будут живы во всех отношениях. Они буду расти, учиться, прямо как…

Её глаза расширились:

— Ты её используешь, да? Мою дочь… твою дочь — ты совсем стыд потерял? Думаешь, она хоть немного понимает, что всё это значит?

Из-за её гнева сорок с лишним Сэлиоров эйсара, содержавшиеся в Мойре Сэнтир, начали протекать наружу, создавая почти невыносимое давление. Стало трудно просто дышать, находясь с ней в одном помещении.

— И когда ты говоришь «живые», это что, значит то, что я думаю? Ты и моего мужа в это втравил?!

Я больше не мог этого вынести. Несмотря на то, что я как можно крепче защищал свой разум, её эйсар сокрушал мою волю, а ведь она всё ещё удерживала большую его часть в себе. Я больше не был бессмертным, каким был во время противостояния с Мал'горосом, да и тогдашней силы у меня не было, чтобы защищаться. К счастью, теперь у меня были альтернативы.

Как я поступил с Сэлиором когда-то давно, я позволил своему разуму частично соскользнуть в землю, получив небольшую передышку от силы, рядом с которой я стоял. Снова вернув себе способность ясно мыслить, я произнёс слова, которые должны были восстановить мой контроль над чарами Мойры Сэнтир, снова подчинив её моей воле.

— Ты смеешь! — закричала она, увеличиваясь в размерах, пока не стала угрожать целостности моей маленькой мастерской.

— Верни свой нормальный размер, и укроти свою силу, из-за тебя тут трудно дышать, — приказал я. — Ты ничего больше не будешь делать, пока я не позволю тебе снова действовать по своей воле. До этих пор ты будешь внимательно слушать всё, что я скажу.

Она сжалась обратно до нормальных размеров, впившись в меня яростным взглядом.

— Во-первых, — сказал я ей, — нам надо убрать часть этой силы. Небезопасно вот так вот хранить её всю в одном месте.

Используя короткие, сжатые приказы, я заставил её направить эйсар в первую из моих временных «ячеек» хранения. На самом деле это было одним из первых сотворённых мною недавно творений, но сила не останется там навсегда. У меня было множество планов насчёт того, как потом её поделить.

Этот процесс должен был занять некоторое время, учитывая то, сколько в ней было эйсара, поэтому я воспользовался этим, чтобы объяснить ей свой план более подробно. Я надеялся, что как только она поймёт всю его глубину, она, возможно, пересмотрит своё сопротивление ему.

Я говорил больше часа, и даже зашёл настолько далеко, чтобы проиллюстрировать свои слова видимыми иллюзиями, дабы она могла видеть, что я затевал. Когда я закончил, её ярость ослабла, но она всё ещё была расстроена.

— Вот теперь можешь говорить, — сказал я, возвращая ей дар речи.

— Это по-прежнему неправильно. Ты многое сделал, чтобы смягчить самое худшее, но это всё равно неправильно, — сказала она. — Посмотри на меня, скованную и беспомощную. Уже это одно является доказательством.

— Я не хотел этого делать, — честно сказал я, — но когда ты разозлилась, у тебя начал протекать эйсар. Не уверен, осознаёшь ли ты, какое количество силы ты выдавала совсем недавно. Его было достаточно, чтобы я начал бояться за безопасность всех обитателей дома.

— Я никогда бы не причинила вред твоей семье. Я не нарочно, — сказала она, и остановилась, опустив взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня. — Думаешь, я потеряла стабильность?

Её вопрос был не риторическим. Выражение её лица сказало мне, что её это действительно волновало. Мой магический клон, Брэксус, выказывал все признаки медленной психической деградации, а ему едва исполнился год. Мойра Сэнтир, или, точнее, та её версия, что находилось в моём доме, имела возраст в более чем тысячу лет. Она уже говорила мне прежде, что её создательница обладала несравненным талантом к созданию стабильных личностей, но недавно развоплощённые Сияющие Боги были достаточным доказательством того, что её навыки не были идеальны.

— Не больше, чем я сам, Мойра. Ты просто разозлилась, — сказал я, надеясь её успокоить.

— Однако задуманное тобой лишь преумножит представляемый мною риск, — настаивала она.

— Я полагаю, что на этот раз всё получится. Они останутся стабильными.

— Ты не можешь этого знать, — ответила она.

Я подошёл ближе, пока мы не оказались почти нос к носу:

— Мойра, ты доверилась мне достаточно, чтобы отдать мне заботу о своей дочери. Я целый год прожил как один из них, пленённый внутри чудовища, которое считало себя мной, но не было мной. Я многое узнал — как о себе, так и об истинной природе чар богов. Это сработает, а если нет, то у меня есть способ всё отменить, и он будет у последующих поколений.

— Ты так похож на него, — сказала она, и я понял, что она имела ввиду первого Мордэкая, которого она любила так давно. — Он был высокомерен и самоуверен, и оказалось, что он был совсем неправ.

— Я учился на его ошибках, — сказал я ей. — Я помню их. На этот раз будет по-другому.