— Эй! А меня-то за что! — донёсся знакомый голос. Дэвона уже не было, на его месте с удивлённым видом стоял Маркус. Простыни врезали ему прямо по лицу, и рассыпались по полу. Наполнявший её силой гнев сошёл на нет так же быстро, как появился, оставив её опустошённой. Тут она чуть было не потеряла равновесие, но рука Марка схватила её за плечо, не дав ей упасть. — Ты в порядке, Пенни? — спросил он обеспокоенным голосом.

— Да, да, я в порядке. Я просто сегодня сама не своя, — произнесла она. Слова не могли описать, насколько не своя она сегодня на самом деле была.

— Тогда я не буду спрашивать про бельё — я догадался, кто тебя так разозлил, — дёрнул он головой в сторону, куда должно быть удалился Дэвон. — Я всё равно хотел с тобой поговорить, Пенни. Тебе нужно кое-что знать.

Она посмотрела ему в лицо, удивившись серьёзности, которую там обнаружила. Марк обычно был самым легкомысленным из её друзей.

— Что такое?

Марк несколько мину объяснял, что произошло на приёме прошлым днём. Подробно описав неприятности, которые, по его мнению, ожидали Мордэкая. Она онемело кивнула, всё сходилось. Он продолжил:

— Пенни, тебе надо понять, насколько он опасный человек… он не понимает шуток, и не терпит непокорности. Если бы он стоял на моём месте, когда в меня полетели простыни, то для тебя всё обернулось бы плохо. Хуже, если он узнает, что ты как-то связана со мной или Мордэкаем, он попытается использовать тебя, чтобы добраться до нас. Ты понимаешь?

«Он уже использовал меня, Маркус. Использовал меня, и выбросил», — подумала она.

— Что я могу сделать, чтобы помочь? — произнесла она вслух.

— Ничего, Пенни, я не вынесу, если с тобой что-то случится. Просто не теряй голову, и самое главное — не позволяй ему узнать о наших отношениях: пока он не думает, что ты связана со мной или Мортом, ты будешь в безопасности, — сказал он. Его искренность чуть не заставила её снова расплакаться.

— Конечно, я попытаюсь не говорить с тобой или Мортом, — ответила она.

— Это только на несколько дней, а потом он уедет, — попытался успокоить её Марк. Он видел, что за её лицом лежали какие-то глубокие эмоции. Он, вероятно, как-то её оскорбил, но это подождёт. Позже он перед ней извинится, когда Дэвон Трэмонт благополучно удалится из Ланкастера. Тогда все они смогут расслабиться.

Я проснулся рано, ну… рано в полдень. Мне не спалось почти до рассвета, и я совершенно исчерпал резервы моего тела — и ментальные, и физические. Радуясь, что меня не стали рано будить, я сел и потянулся. Сон хорошо меня восстановил, хотя у меня всё ещё ныла поясница. Я решил, что могло быть и хуже.

Стук в дверь навёл меня на мысль о том, что именно пробудило меня ото сна. Пройдя на другой конец комнаты, я открыл дверь, и выглянул наружу, гадая, не обнаружу ли я в коридор, полный стражников с Лордом Дэвоном позади. Там лишь терпеливо стоял Бенчли.

— Могу я войти, сэр? — сказал он со своими лучшими интонациями «я, может, и слуга, но я всё равно лучше тебя». Поразительно, как много информации некоторые люди могут передать в обычных интонациях. Возможно, я позже попрошу его дать мне уроки. Я шагнул назад, чтобы он мог войти.

— Полагаю, никакой еды у тебя с собой нет? — спросил я, поднимая брови.

— Ланч уже миновал, сэр, но если вы оденетесь немедленно, то сможете убедить повара позволить вам взять остатки, — ответил он с намёком на улыбку. Ублюдок отлично знал, что именно повар думал о людях, пропускавших трапезы. Я на это не купился.

— Поскольку ты упомянул одевание, не будешь ли ты против мне помочь? — спросил я. Мой врождённый интеллект работал сверхурочно.

— Полагаю, именно это и было намерением молодого Маркуса, когда он послал меня навестить вас, сэр, — ответил он. Пятнадцать минут спустя я снова был одет. Руки Бенчли были вернее, чем у Пенни, когда дело доходило до завязок дублета, но у него, наверное, и опыта в одевании мужчин было больше. Я также заметил, что он не стоял у меня за спиной, обнимая меня сзади, чтобы затягивать завязки. Это должно было мне что-то сказать, но я был слишком занят, чтобы подумать об этом.

Закончив со мной, Бенчли ушёл, и я, если честно, был рад остаться один. Мне нужно было подумать. Камердинер был в своём обычном невозмутимом состоянии, поэтому я сделал вывод, что этим утром переполох не поднялся. Скорее всего его благородие Дэвон Трэмонт притих, гадая, кто застал его со спущенными штанами, и грозит ли ему возмездие. Думать так было наивно с моей стороны, но я мало знал об аристократах.

Поскольку я подумал, что опасность миновала, то пошёл искать Пенни, и, возможно, украсть немного еды, если та окажется где-то лежащей без присмотра. Отыскать Пенни мне не удалось, да и Марка или Дориана, если уж на то пошло. Все, похоже, нашли какие-то другие дела, а не стали ждать, пока я встану с кровати. С едой мне повезло больше — я наткнулся на юного Тимоти, убиравшего со столов в главном зале, и он позволил мне взять большой кусок жареного фазана, который кто-то не стал есть. Я завернул его в тряпицу, и добавил часть буханки хлеба с другого блюда. Тимоти одарил меня одной из своих редкозубых ухмылок. Я подмигнул ему, и с добычей в руках ретировался обратно в свою комнату, чтобы спланировать свой следующий шаг.

Поев, я решил потратить своё свободное время, чтобы ещё позаниматься. Я зарылся в «Лайсианскую Грамматику». Прошло два часа, и у меня закружилась голова. Я обладал способностью к языкам, но лайсианский, казалось, был создан для того, чтобы завязывать людские языки в узлы. Времена глаголов тоже сбивали с толку, от меня ускользало, зачем кому-то могли понадобиться «прошлое продолженное» или «простое будущее совершённое» время. Я решил сосредоточиться на запоминании слов, поскольку думал, что полезнее всего будет начать именно с этого. Ещё через час с меня было довольно, так что я переключился на журнал Вестриуса. С помощью своего чуть менее невежественного понимания лайсианского я начал понимать чуть больше того, чему он учился в первые несколько недель своего ученичества.

Большая часть этого была не особо пертинентна к избавлению от злых сыновей соперничающих герцогств, но один фрагмент привлёк к себе моё внимание, будучи довольно полезным. Моё применение сонного заклинания на Дэвоне прошлой ночью заставило меня резко осознать, насколько легко кого-либо можно привести в беспомощное состояние. Я всерьёз беспокоился о том, что он мог сделать со мной что-то подобное в будущем, поскольку я наполовину подозревал, что он сам являлся волшебником. Я, судя по всему, был не первым магом, кому в голову приходили такие мысли. Много внимание уделялось методам, которыми можно было защитить разум и тело мага от вредоносных внешних влияний, или, в некоторых случаях — от результатов его собственных ошибок.

Наипростейшим способом было закрыть разум. Я узнал, что некоторые люди рождались совсем без способности к манипулированию эйсаром. Они были известны как «стоики», и я узнал этот типаж в моём друге Дориане. Любой маг мог, путём тренировок, воспроизвести их способность, или, точнее, отсутствие способности, и получить те же преимущества. Это временно лишило бы меня моего «взора», защищая мой разум от внешних влияний. Из-за его недостатков, этот метод использовался в основном ночью, чтобы защитить себя во сне, поскольку никаких активных усилий он не требовал.

Самой сложной частью овладения им было определение того, смог ли я успешно «закрыть» свой разум. Наконец мне пришла в голову мысль глядеть на книгу лайсианского. Поскольку нормальные люди не могли видеть её свечение, я мог использовать его, чтобы определить, что я полностью закрылся. После этого у меня не ушло много времени на то, чтобы этого достичь. Ощущение было такое, как когда закрываешь глаза, и оно беспокоило меня больше, чем я ожидал. Сам того не замечая, я уже начал полагаться на тонкие детали, которые открывались мне благодаря моему магическому взору. Закрыв его, я почувствовал себя ослепшим. Я решил, что согласен с магами былого — лучше всего использовать это во сне.