На этом я замолчала и уже не отрывала взгляда от мужа, вставшего на небольшую возвышенность, с которой обычно вели разговоры на сангаре. Молчал и Шакин, должно быть обдумывая то, что услышал. Мне сейчас было безразлично, к каким выводам он придет, и потому я окончательно выкинула нашего гостя из головы.

– Морт, – донесся до нас сейчас едва уловимый голос дайна.

Магистр кивнул, после раскинул руки, и на мгновение летний зной затопила зимняя стужа. Порыв ветра взметнул волосы, промчался между людьми, закружил снежной вьюгой и…

– Ох, – вздохнул рядом Шакин.

– Ага, – согласно кивнул Берик.

Я не произнесла ни звука, но глаза распахнула от изумления, в который раз потрясенная возможностями магистра, потому что… Едва истаяли снежинки, нам открылось несметное войско. Исчезли Иртэген и деревья, окружавшие харат, но появились стройные ряды ягиров и язгуйчи со всех частей Айдыгера, воины союзных нам таганов и племена, чьи колонны больше напоминали разбойничью ватагу, кроме разве что унгаров. Они стояли в строгом порядке, держа на изготовке свое оружие – шугэ. И посреди своей огромной армии возвышался ее предводитель и командующий – дайн Танияр Айдыгерский.

– Дети Белого мира! – разнесся над войском голос моего супруга. – Бесконечно долгие годы заточения Илгиза подошли к концу. Предатель окреп. Его войско велико и готово прогрызть своему покровителю дорогу на волю. Они готовы идти до конца и исполнить желание Илгиза, но они просчитались! Есть мы, и мы встанем на их пути. Мы тоже готовы биться до последнего вздоха! За нашими спинами не только таганы, но и та часть Белого мира, которая продолжает существовать вне нас. Там живут люди единой с нами крови, единой веры, и дом у нас один, хоть и разделен по воле Создателя. Духи смотрят на нас с надеждой и любовью, дети Белого мира, и мы не огорчим ни нашего Отца, ни Матери, ни прочих Покровителей. Я зову вас на самый славный бой, о каком не могли мечтать наши предки! Предатель не пройдет! Что ответите мне, братья и сестры?!

– Мы идем, брат! – гаркнули тысячи глоток.

– За Белый мир! За нашу веру! – выкрикнул Танияр. – Во славу Белого Духа!

– Во славу!

– Сейчас хамче откроет вам дорогу в горы, вы помните, что следует делать! Кого-то ждет дорога домой, кого-то Белая долина, но слава вознесет на крыльях каждого из вас! Духи с нами! Вперед, дети Белого мира!

И вновь взвыла метель. Яростная, неукротимая сила промчалась по поляне, ослепив всполохом белого света. А когда я снова открыла глаза, на поляне уже никого, кроме нас, не было.

– С ума сойти, – пробормотала я в ошеломлении. Но вскоре очнулась и шагнула туда, где только что стоял мой муж, и прошептала: – О Хэлл, пусть ты не властен в этом мире, но я молю тебя, отправь им всю ту удачу, что отмерил для меня. – Затем закрыла глаза и добавила: – Пусть духи хранят вас, отважные воины… и моего возлюбленного.

Кто-то тронул меня за локоть. Я обернулась и вымученно улыбнулась деверю.

– Идем, Ашити, тут делать уже нечего, – сказал Архам.

– Идем, – не стала я спорить и первой зашагала в сторону Иртэгена, чтобы скорее оказаться дома и пробудить «Дыхание Белого Духа».

Я должна была видеть…

– Ты потому тогда позвала меня гулять и всё спрашивала про отца?

Вопрос Шакина застал меня врасплох. О нашем разговоре я успела благополучно позабыть, потому что все мои мысли сейчас были сосредоточены на том, что происходило так далеко отсюда, что я не смогла бы домчаться и за пару недель даже на сауле.

– Что? – рассеянно переспросила я.

– Ты сказала, что отец идет за Кашуром, – ответил каанчи. – И еще говорила, что у Кашура хотели убить Танияра и хамче. Ты поэтому вспомнила обо мне и позвала гулять?

Я замедлила шаг и посмотрела на него, теперь не спеша дать утвердительного ответа. Впрочем, Шакин был далеко не глуп и понял верно, он кивнул вместо меня, подтверждая свою догадку, а после продолжил.

– Я знаю, что мой каан не любит Танияра из-за племен. Но он и не друг Кашура. – Едва отведя взор, я вновь посмотрела на него, и Шакин усмехнулся. – Я говорил тебе, что он хочет женить моего брата на дочери Кашура. Но Кашур еще не стар, и жены его тоже еще могут родить. На третьей он женился всего зиму назад. Если родится сын, то мой брат вернется с женой в Долгие дороги, и ему придется забыть о челыке. А если Кашур поведет войско, то…

– Назад может уже не вернуться, – усмехнулся Архам, слушавший нас.

– А на войну отец не пойдет, пока брат не женится на младшей каанше, – продолжил Шакин, и я окончательно остановилась. Теперь я развернулась к каанчи и внимательно слушала его. – Мой каан слушает Кашура, чтобы задобрить его. Делает, как он хочет, но это пока не станет понятно, что каан Курменая отказывает моему брату. Если откажет, значит, отец станет врагом Кашура и других будет подбивать. Он хитрый, как ленай.

– Галзы? – уточнила я, и мой собеседник кивнул.

– Да, отец.

– Но ты же сказал, что твой отец слушает Кашура и говорит, что он умный, – прищурившись, заметила я.

Каанчи вновь кивнул, подтвердив свое прежнее утверждение.

– Всё так. Слушает. Кашур тоже хитрый, потому отец его слушает и запоминает. То, что против Танияра сговорились, я не знал. Тогда мой каан всё думал, как Кашура задобрить, чтобы дочь за моего брата отдал, и как сделать, чтобы брат кааном стал. Я уехал через несколько дней после того, как Танияр к нам приходил. Но я точно знаю, что мой каан против Айдыгера не пойдет.

– Почему? – полюбопытствовала я.

– Потому что дайн показал, что он сильный, когда победил Елгана и Налыка, и сейчас у него воинов стало в три раза больше, чем было. Еще и язгуйчи, и племена помогут, если будет надо. И никто не предаст Танияра. Все повязаны клятвой, но не только. Его уважают, это я увидел уже здесь, и значит, будут биться за него до конца. А еще есть хамче и таганы, где твоего мужа услышали, значит, союзников еще больше. Мой отец не только хитрый, но и умный. Он скажет всё, что Кашур хочет слышать, и даже сделает, но лишь для того, чтобы брат смог получить челык. А если Курменай на Айдыгер пойдет, а свадьбы не будет, то мой отец направит свою хитрость и науку Кашура против него самого.

– Но ведь Кашур может выдать дочь за твоего брата и потом отправить его во главе войска как зятя, – заметила я. – Тогда и курменайский каан выживет, и твой брат останется всего лишь мужем его дочери. Но, скорей всего, он попросту не вернется назад. Тогда Кашур выиграет в любом случае.

– Отец не позволит, – усмехнулся Шакин. – Я же говорю, он умный и хитрый. Войско должен вести его алдар.

Я вопросительно приподняла брови, однако быстро поняла, на что намекает мой собеседник.

– Галзы объявит Кашура их алдаром, то есть главным над ратью, и тогда курменайцу придется самому ехать впереди всего войска. Откажется – никто не пойдет. А как первый среди равных, он должен будет вступить в схватку, и тогда если и не наша стрела, то стрела ягиров Долгих дорог расчистит путь младшему каанчи к челыку.

– Верно, – кивнул Шакин.

– Почему ты говоришь об этом?

– Потому что я хочу, чтобы вы знали, я не враг Танияру и Айдыгеру, и врагом никогда не буду. Я полюбил ваш дайнат и его порядки. Мне здесь легко и спокойно. Если бы я не был старшим каанчи, то остался бы у вас насовсем. И еще потому говорю, что понял всё это после того, как ты сказала про отца и Кашура. Я знаю моего отца и его желания, поэтому мне открылся его замысел. Как бы там ни вышло, но мой ленген останется в ножнах, если однажды они пойдут на дайнат.

Улыбнувшись, я отвела взор в сторону. Всё это было логично и теперь открывало всю картину с другой стороны. Шакин и вправду знал своего отца лучше меня или даже Танияра. Возможно, мы ошиблись и никто приносить в жертву наследника Долгих дорог не собирался, однако…

– Почему твой отец так жаждет надеть челык на твоего брата? И почему именно Курменай?