– Твоя жена красива, – ответил Туор. – Она может радовать твой взор, но силу даст тебе Саулык. Ты каан и можешь взять трех жен, так бери Саулык. Елган желает породниться с тобой больше, чем с Налыком. Каман слабый, ты сильный. Елган хочет, чтобы его внук был таким, как его дед и отец, как Елган и ты, Танияр. Возьми Саулык, и у тебя не будет преданней друга и помощника, чем наш каан. Иначе…

– Иначе? – улыбнулся каан.

– Иначе у тебя не будет злей врага, чем Елган, – отчеканил Туор.

Танияр откинулся на спинку стула, соединил кончики пальцев и поверх них поглядел на посольство. О чем он думал, даже я не смогла сейчас понять. На лице моего мужа так и не отразилось ни злости, ни возмущения, ни задумчивости.

– Знал ли ты, Туор, что я поклялся, что иной жены, кроме Ашити, у меня не будет? – спросил каан.

– Слышал, – ответил посол. – Люди разное говорят…

– А раз знал, то зачем предлагаешь мне дочь своего каана, когда я не могу привести ее в свой дом?

– Ты обещал Елгану…

– Елгану обещал Архам, – отчеканил Танияр. – Я же обещал Белому Духу и Ашит, что Ашити – единственная женщина в моей жизни и иной уже не будет. Отец принял клятву, люди услышали. Так чего же хочет твой каан? Или он считает, что я стану лгать самому Создателю? Тогда что за честь ему в зяте, который может отказаться даже от священной клятвы? – Туор открыл рот, чтобы ответить, но удар ладонью по столу остановил его. Признаться, даже я оторопела от столь резкой перемены. На лице Танияра не осталось и толики прежней доброжелательности. – Ты пришел в мой дом, чтобы угрозами заставить преступить клятву. Возвращайся и скажи своему каану, что Танияр – сын Вазама от своих слов не отступается. Я готов быть ему другом, но если хочет стать врагом, то во мне нет страха. Ваша Саулык не сделает меня сильным, потому что я уже силен, и если Елган хочет проверить это, то я буду готов его встретить. Но… – каан вновь улыбнулся, – я всё еще готов быть ему другом и добрым соседом, несмотря на то что он оскорбил меня.

– Наш каан не оскорблял тебя…

– Ты говоришь его языком, Туор, – ответил Танияр. – Ты оскорбил мою жену, а значит, оскорбил меня. И каждое твое слово было оскорблением. Возвращайся и передай, что я не подчиняюсь твоему каану и не боюсь его.

– Ты не прав… – предостерегающе начал посол, но каан вновь прервал его:

– Если я не прав, то это ведомо лишь Отцу.

Туор поднялся на ноги, а следом поднялись и те, кто прибыл с ним. Посол с минуту в молчании сверлил взглядом каана. Но вдруг вытянул руку в сторону Улбаха и зло произнес:

– Ты принимаешь в своем доме его, но гонишь своих братьев? Ты совсем обезумел, Танияр! Берешь в жены пришлую, а за стол сажаешь грязных дикарей…

– Хватит! – рявкнул каан. Он встал на ноги, и теперь было отчетливо видно, как в его глазах разгорается гнев. – Кто ты, Туор, чтобы указывать мне, кого я должен принимать в своем дом и на ком жениться?! За этим столом нет врагов, здесь собрались друзья. Если и ты мне друг, то присядь и будь гостем, но не смей обижать моей жены, нападать на моих гостей и угрожать мне.

– Это кийрамы! – воскликнул Юхус, и Танияр ответил:

– Все мы дети Белого Духа, все равны перед ним и любимы и духам одним поклоняемся.

– Значит, ты выбираешь кийрамов? – сузив глаза, спросил Туор.

– Я не делаю выбор, – сказал каан. – Моя душа открыта каждому, кто не таит зла против меня, моего тагана и Белого Духа.

– И отказываешься от Саулык? – продолжил посол.

– Я ничего не обещал Саулык, чтобы теперь отказать, – уже совсем спокойно ответил Танияр.

– Ты улыбался ей…

– Я и тебе улыбаюсь.

– Она могла сделать тебя сильным!

– Я и так силен.

– Елган это запомнит, – произнес Туор.

– У Елгана хорошая память, – ответил Танияр. – У меня тоже. Я всё еще помню, что говорил о нашей дружбе.

– Друг пагчи и кийрамов не может быть другом Елгану, – отчеканил Туор, и посольство направилось прочь с подворья.

– Что и следовало ожидать, – в задумчивости произнесла я и посмотрела на мужа: – Как думаешь, что будет дальше?

Танияр взял меня за руку и пожал ее, а затем ответил:

– Елган отдаст дочь Каману, а потом они сойдутся с Налыком.

– Отец не пойдет против тебя, – уверенно произнесла Эчиль. – Я здесь…

– Таганом правит уже не твой муж, – сказал ей Танияр. – А на меня Налык зол. Я отказался идти против пагчи, а он отказал мне в помощи, если она понадобится.

– Зато кийрамы будут стоять с тобой рядом, – заговорил Улбах. – Кийрамы будут рвать глотки твоим врагам.

Он поднял вверх руку со сжатым кулаком и тряхнул ею, и кийрамы отозвались дружным возгласом. Улбах всё увидел и услышал, думать ему было уже не о чем, и вожак принял решение, которого мы так ждали. У нас появился еще один союзник.

– Это все?

– Да, каан.

Танияр стоял перед мужчинами в возрасте от шестнадцати до пятидесяти лет, которых собрали ягиры. Придирчивый взгляд каана скользил по толпе, не имевшей ни строя, ни воинской выправки. Впрочем, это было и неудивительно. Перед правителем Зеленых земель собрали пахарей, пастухов, охотников и прочих, кто жил в Нэнчэ – небольшом поселении, расположенном неподалеку от границы с таганом Елгана.

– Кто хорошо владеет луком? – наконец спросил Танияр.

– Я владею, каан, – поднял руку мужчина лет тридцати.

– И я.

– Я тоже…

– Все владеют, каан, – отозвался мужчина преклонных лет.

– Я знаю, потому спрашиваю – кто хорошо владеет луком? Кто считает себя метким стрелком? Встаньте от меня по правую руку.

В указанном месте собралось почти две трети мужчин, считавших себя меткими стрелками. Танияр едва заметно усмехнулся и кивнул Танчалы – женщине-ягиру, сопровождавшей каана в этой поездке. Танчалы склонила голову и поспешила исполнить приказ, понятный ей без лишних слов. И вскоре перед мужчинами стояла соломенная мишень. Сама женщина первой встала напротив и натянула лук. Стрела вошла ровно в центр. Танчалы вернулась к каану и вновь поклонилась ему.

– Стреляйте по очереди, – велел мужчинам Танияр. – Чьи стрелы будут ложиться рядом со стрелой Танчалы, те отходят ко мне по левую руку.

Нэнчэнцам вручили лук и стрелы. Они стреляли под зорким оком всё той же Танчалы и еще одного ягира, а после возвращались на прежнее место или отходили по левую руку моего супруга – зависело от результата. И когда выстрелил последний паренек лет шестнадцати-восемнадцати, по правую руку от каана осталась половина тех, кто посчитал себя метким.

– Танчалы, эти твои, – сказал Танияр, и ягир отвела в сторону отобранных лучников. А каан уже задал новый вопрос: – Кто владеет клинком?

Я тихо вздохнула и поерзала в кресле, устраиваясь удобнее, а после продолжила свои наблюдения за мужем. О нет! Я не подглядывала за ним, не следила. Ни в коем случае не подумайте дурно. И хоть я скучала без моего супруга, который отсутствовал в Иртэгене уже больше недели, но искать в нем подвох вовсе не собиралась, для этого моя вера ему была безмерна. Но поглядеть, как идет дело, хотелось, и мой перстенек открыл взору то, что было скрыто расстоянием.

Танияр сейчас занимался тем же, чем и вчера, и позавчера в поселениях, которые проезжал, – готовил ополчение. Да, усиление рубежей началось вскоре после того, как новый каан надел челык, но теперь, когда зародилась угроза войны, мой муж спешил подготовить людей к вторжению и вовсе не того врага, которого мы опасались. И пусть ни Елган, ни Налык пока не объявили себя нашими недругами, но медлить Танияр не желал. Он отправился в путь уже на следующий день после того, как посольство соседа покинуло Иртэген.

– Зачем это, каан? – вопрос здорового мужика заставил меня усмехнуться. Об этом спрашивали в каждом поселении.

– Пришло время, когда воином должен стать каждый мужчина, способный держать в руках оружие. Чтобы не прятались в ожидании ягиров, а могли вступить в схватку и выдержать натиск.