— Ничуть, — легко отмахнулась я. — Если ради доброго дела нужно потерпеть вас, я готова изыскать в себе все силы, даже пойти на сделку с совестью, и терпеть.

— Сделки вам ни к чему, — усмехнулся герцог, — ибо заключать их не с кем и не с чем. Совестью вас Боги не испортили.

— Благодарю, — с достоинством склонила я голову.

— Всегда пожалуйста, — любезно ответил Нибо, и мы обменялись широкими улыбками.

Ночь вышла тяжелой. После полуночи Элькосу стало хуже. Он горел в лихорадке, метался и начал бредить. Ришем, велев мне отдыхать, сам направился за ширму. Вскоре он накинул на меня покрывало, под которым до того спал магистр.

— Но… — попыталась протестовать я.

— У него сильный жар, — ответил герцог. — Сейчас я дам ему ваше снадобье и открою окно. Вы можете простыть, а с магистром иное дело. Ему сейчас лишнее тепло без надобности.

— На улице не холодно…

— А щелей полно, — отмахнулся его светлость. — Не желаю, чтобы вас продуло на сквозняке. Вам красный нос не пойдет вовсе, а вашему ребенку больная мать без надобности. Попытайтесь поспать, я справлюсь.

Но заснуть у меня не вышло, да я и не пыталась. Встревоженная не на шутку состоянием мага, я лежала и слушала, что происходит за ширмой. Нибо, недолго позвенев флакончиками из моей маленькой дорожной шкатулки, выбрал нужный и отправился к Элькосу. Я услышала его приглушенный голос, но слов не разобрала. Кажется, его светлость уговаривал мага выпить снадобье. Вскоре он прошел к окну и, как и говорил, раскрыл его настежь, а затем ненадолго покинул нашу комнату.

Я поднялась с кушетки и, завернувшись в покрывало, подошла к магистру. Нибо успел раздеть его и укрыл простыней, уместив руки мага поверх нее. В свете свечи, поставленной на прикроватный столик, я смотрела на высокий умный лоб, покрытый испариной. И это немного успокоило, значит, жар сходит — снадобье начало действовать. Глаза Элькоса были закрыты, но веки подрагивали, и под ними легко угадывалось движение глазных яблок. Хоть лихорадка и пошла на убыль, однако состояние магистра было по-прежнему тяжелым.

Присев на край кровати, я взяла Элькоса за руку. Он никак не отреагировал, и я ощутила, как защипало глаза.

— Зачем? — шепотом спросила я. — Зачем же вы так себя мучаете? Я не хочу, чтобы вам было плохо, не хочу…

— Таково магическое истощение, — произнес за моей спиной вернувшийся герцог. Я порывисто обернулась и увидела, что он держит небольшой таз, из которого свисала тряпка. — Раз он настолько опустошил себя, значит, в ином состоянии пройти к источнику невозможно. Подвиньтесь, дорогая, а лучше идите спать, я присмотрю за ним.

Я послушно встала, уступив место его светлости, но уходить не спешила. Стояла и смотрела, как Нибо, смочив тряпку в воде, отжал ее и промокнул лицо мага, затем шею и плечи. После Ришем обернулся ко мне и укоризненно покачал головой:

— Шанни, милая, на роль сиделки хватит и одного из нас. Однако если вы начнете предлагать себя, то я отнесу вас в комнату Эгнаста, и он не выпустит вас оттуда до утра. Ложитесь. Обещаю, если вы понадобитесь, то я позову.

Мы с минуту мерились взглядами, и я сдалась. Толку от моих причитаний и слез и вправду мало. Науку моей приемной матери помнила плохо, да и тех трав в моем родном мире не было, так что сделать больше, чем Ришем, я бы не смогла. К тому же мое положение требовало думать не только о себе, но и о том, кто сейчас рос во мне. Поэтому я бросила последний взгляд на магистра, вздохнула и ушла на кушетку.

Однако еще какое-то время лежала и прислушивалась. Тишину, царившую в комнате, нарушало лишь тяжелое дыхание мага, да плеск воды в тазу, когда Нибо снова смачивал тряпку. А потом сон все-таки меня победил, и я забылась. Что снилось мне, сказать не могу, это было тяжелое забытье. Была какая-то мешанина образов, но в памяти она не отложилась. Да и пробуждение было резким и насильственным.

Его светлость потряс меня за плечо:

— Шанриз, просыпайтесь. Мы уезжаем.

Открыв глаза, я села и некоторое время моргала, пытаясь понять происходящее. Нибо вдруг улыбнулся и провел по моей щеке тыльной стороной ладони.

— Какая же вы милая, — сказал герцог, а после вновь стал собранным. — Пошевеливайтесь, дорогая, у нас совсем мало времени.

— То есть? — спросила я, и в это мгновение услышала стон, донесшийся из-за ширмы. Охнув, я порывисто поднялась с кушетки: — Ему хуже?

— Угу, — промычал Ришем и протяжно вздохнул: — Жар вернулся с час назад, и сбить уже не удается. Снова бредит. Боюсь, это дурной признак, поэтому выезжаем немедленно. Приведите себя в порядок, возьмите саквояж и спускайтесь, нашу карету уже закладывают. — Он сделала шаг в сторону, но обернулся и добавил: — Я собрал ваши вещи, не волнуйтесь. Книга и записи уже в саквояже.

Более мы не задерживались. Я поспешила к кувшину с водой, чтобы ополоснуть лицо. Затем быстро оделась, собрала наскоро причесанные волосы и натянула парик и, как последний штрих — приклеила новую родинку. После накинула плащ и, прихватив саквояж, направилась на улицу. Однако в коридоре все-таки остановилась и открыла саквояж. Я не тревожилась за одежду или кошель с деньгами, которые дал мне дядюшка, но книга и маска меня все-таки волновали. В рассветных сумерках я сумела разглядеть и футляр с маской, и книгу. Выдохнув с облегчением, я уже не останавливалась.

А пока я собирала себя, герцог возился с магом. Я не заглядывала за ширму, памятуя, что Элькос раздет. Лишь на выходе из комнаты обернулась, но не увидела ни Ришема, ни магистра, только услышала очередное бормотание, прерванное стоном. Но когда я вышла за дверь, в нее вошел Эгнаст, он должен был помогать Нибо — это было понятно и без пояснений.

Карета и вправду ждала у ворот гостевого двора. Кучер уже сидел на козлах и, при виде меня, соскочил на землю. Склонив голову, он приветствовал меня, а после открыл дверцу.

— Доброе утро, — ответила я и поежилась не столько от утренней прохлады, сколько от противоестественного сейчас пожелания.

Каким же добрым может быть это утро, если мой старый друг в таком состоянии? Однако вежливость предполагала именно такое приветствие, а потому оно прозвучало. Я поставила свой саквояж внутрь кареты и кивнула кучеру:

— Я пока постою здесь.

— Как угодно, госпожа Таньер, — ответил тот и вернулся на свое место.

Долго ждать не пришлось. Вскоре герцог и его охранник вывели Элькоса. Как-то им удалось расшевелить магистра, потому что, хоть он и висел на плечах своих поводырей, но ногами передвигал. Запинался, но шел. И в карету сел почти сам. Я наблюдала за всем этим, прижав ладонь к губам, и изо всех сил старалась не расплакаться от жалости.

— Дорогая, — Ришем подал мне руку.

Машинально кивнув, я воспользовалась его галантной помощью и забралась в карету. Здесь устроилась рядом с магом, и он опустил голову мне на плечо.

— Ох, магистр, — всхлипнула я.

Он не отозвался, зато заговорил Нибо, когда уселся напротив и дернул шнурок колокольчика:

— Я принял решение, мы сами будем сопровождать Элькоса, — я округлила глаза, и герцог кивнул, подтверждая свое решение. — Да, дорогая, мы едем к танрам. Я всецело доверяю Эгнасту и Лоллиту, но мы не знаем местности, потому нет уверенности, что мы сможем наблюдать и оказать помощь, если это вдруг потребуется. Потому едем все. Наша легенда такова: вы жена моего брата, и я сопровождаю вас к нему. То, что мы не муж и жена, маги определят по ауре. Между супругами существует незримая связь. Ее рождает близость телесная, сожительство и некая общность, — я согласно кивнула. — Потому для неодаренных мы можем называться, как угодно, но здесь мы рисковать не будем. Между нами нет близости, кроме как дружеской, что также укажет на отсутствие кровной связи. А так как мужчине и женщине, которые путешествуют вместе, нужна для этого причина, мы станем родственниками, но не по крови. Брат у меня есть, тут не подкопаться, если они, конечно, это могут видеть. В любом случае, я не солгу, если отвечу про брата и его супругу — это реальные люди. То же самое и с вам. У вашего мужа есть брат, к которому вы питаете дружеское расположение. К тому же я и вправду везу вас к супругу в некотором роде.