– Вопросы? – улыбка илгизита стала шире, и я, усмехнувшись, кивнула. – Спрашивай, Ашити.

Я обвела рукой пространство вокруг себя и задала первый вопрос:

– Что это? Расскажи.

– Мы называем это место хатыр, – сказал пятый подручный. – Здесь мы записываем и храним многое. Наши знания, нашу историю. В шахасах записано всё: имена и жизнь йаргов, название поселений, что в них происходило.

– В шахасах? – переспросила я.

Рахон взял со стеллажа один из свитков:

– Это шахас – свиток с записями.

– А что написано здесь? – я указала на торец стеллажа.

– Ухгэ – это название одного из поселений. На этой полке хранятся записи обо всем, что когда-то происходило в Ухгэ.

– Там было столько событий? Или же вы ведете и учет народонаселения? – Заметив, что илгизит меня не понял, я пояснила: – Записываете, у кого кто родился и сколько детей, а после их детей. Когда появились на свет, когда умерли.

– И это тоже записываем, – кивнул Рахон. – Старейшины приносят нам свои записи, мы их переносим в шахас. И так с каждого поселения. Мы всегда точно знаем, сколько людей живет в Дэрбинэ, какого они возраста и чем занимаются.

Я слушала его и понимала, как велика пропасть между верными детьми Белого Духа и их врагами. Мне хотелось схватиться за голову и воскликнуть: «Почему?!» Почему, имея общие корни, живя так близко друг от друга, илгизиты шагают вперед, в то время как тагайни продолжают вяло существовать в своем устоявшемся болоте? Это будто два совершенно разных мира, соседствующих бок о бок.

И ведь у тагайни имеются все предпосылки для прогресса! Вспомнить хотя бы подобие водопровода, которым я пользовалась в доме мужа. А письменность? Она есть и в таганах, и у илгизитов. Только последние заполняют архив, а любимые дети Белого Духа законы передают из уст в уста. Законы! То, что должно быть закреплено в первую очередь, чтобы не было различных толкований.

Илгизиты изобретают и усовершенствуют оружие, а тагайни трясутся над одряхлевшими традициями и взглядами. Налык и Елган ставили нам в вину дружбу с племенами! Каан Песчаной косы смеялся над войском Танияра, где были язгуйчи и представители племен, он похвалялся несколькими сотнями ягиров, а у илгизитов каждый мужчина – воин! Тагайни таскают за плечами колчан со стрелами, а отступники разрабатывают шерон, и неизвестно, что еще припасли в своем арсенале.

Селек похвалялась детской мазней какого-то «художника», а тут ткут картины на ткани… Впрочем, это может быть веянием Курменая. Он самый развитый таган из всех, и соседи с гор, похоже, там бывают нередко и тащат к себе навыки и слова. Но именно это ведет их вперед. Теперь они собираются в мой мир, чтобы заполучить его знания, а это будет невероятным скачком еще дальше. Это же как… как дикарь, который вчера ходил в шкуре, сегодня возьмет в руки ружье вместо палки.

Уж не для этого ли Белый Дух отправил меня сюда, понимая, что я способна оценить отрыв илгизитов в полной мере? Точнее, и для этого тоже. Невероятно!

– Ашити.

Я мазнула взглядом по Рахону и вновь вернулась к своим размышлениям, вдруг поняв, что меня что-то в них царапнуло. Но что…

– Ашити, где ты?

– Я здесь, – я рассеянно улыбнулась, но тряхнула головой и вернула свое внимание пятому подручному. – Рахон, мама и Танияр обучали меня ирэ, но я не могу узнать тех, что написаны вот тут, – я снова указала туда, где было написано название поселения. – У вас больше ирэ?

– Их всегда было больше, – усмехнулся илгизит. – Тагайни их забывают, а мы храним.

Стоп! Да! Вот оно, вот что царапнуло меня! Я подумала, что у тагайни и илгизитов общая база знаний. И что у любимых детей Создателя есть все предпосылки для прогресса, но что если… если это общий регресс? Но отступники вновь стремятся вперед, а тагайни, напротив, всё больше пятятся назад. Водопровод, письменность, Курменай и даже те развалины, на которые я смотрела с высоты дартан-ката. Они ведь напомнили мне замок, так, может, это и был замок? Ах, кабы мне попасть туда…

– Стоп, – снова остановила я саму себя, но уже вслух, и Рахон, и без того внимательно следивший за мной, вопросительно приподнял брови.

Мне вдруг вспомнились слова матери, которые она произнесла на сангаре перед тремя войсками, когда Белый Дух принародно указал, кто является его любимцем и избранником. Она говорила о первых тагайни, которые имели несколько иные черты, чем те, кто живет сейчас. И тогда же прозвучала ее фраза «кровь уже смешалась». Я удрученно покачала головой: «Глупая, глупая Ашити. Надо было тогда еще обратить внимание на ее слова и задать вопросы». А я не задала, потому что было не до этого, а вот теперь осознала, но спросить уже не у кого… Или есть у кого?

Я опять поглядела на Рахона и прикусила губу, продолжая раздумывать, стоит ли его спросить о древней истории Белого мира, или же пока не стоит?

– О чем ты думаешь, Ашити? – наконец не выдержал пятый подручный, и я улыбнулась:

– Научишь меня тем ирэ, которых я не знаю?

– Хорошо, – легко согласился илгизит. – А ты научишь меня своему языку?

– Хорошо, – ответила я и отвернулась к стеллажам, чтобы скрыть, как скривилось мое лицо.

Мой язык, да? Ну, разумеется! Они же собираются в мой мир, и полагаться только на меня нельзя. Да и зачем на меня полагаться, когда можно заполучить необходимые знания и обойтись своими силами? Хм… А ведь и вправду, зачем я им в моем родном мире? Знание языка, законов и уклада поможет отступникам избежать пристального внимания. Они получат, что хотят, и уйдут, не оставив следа. А я как раз весьма жирный след, особенно если там меня ожидает враг. И как быть?

Ответ пришел быстро. Я с улыбкой провела пальцем по одному из ящичков. Хорошо, они получат, чего они хотят, но так, как хочу я. Еще поглядим, кто быстрее усвоит знания. И я обернулась к пятому подручному.

– Рахон, у меня есть еще одна просьба.

– Какая? – полюбопытствовал он.

– Мне бы хотелось прогуляться до тех развалин, что стоят недалеко от водопада. Это возможно?

– Если великий махир разрешит, – осторожно ответил илгизит.

– Тогда нам стоит попросить его об этом, – решила я и, взяв пятого подручного под руку, повела вдоль стеллажей. – Расскажи мне, что здесь еще хранится. Вот, например, тут…

Рахон возражений не имел. Он зачитывал мне надписи, я слушала и сразу же выбрасывала из памяти те шахасы – документы, которые не имели пользы. Однако делала для себя пометки, что хотела бы прочесть, когда узнаю новые ирэ. Их я собиралась начать изучать уже сегодня, и даже великий махир не сумел бы мне помешать в моем стремлении к знаниям.

– Идем.

Я оторвала взгляд от свитка, куда записывала новые ирэ, и перевела его на бальчи. В отличие от меня Рахон удивленным не казался, как и раздосадованным, что наше занятие прервали по пока неизвестному поводу.

– Великий махир разрешил тебе поездку к развалинам, – пояснил пятый подручный вместо немногословного прислужника.

От последнего можно было чего-то добиться, лишь задавая вопросы. А вот Рахон говорил сразу, только мне было непонятно…

– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросила я. – Ты говорил с Алтаахом?

– Нет, – ответил илгизит. Затем хитро улыбнулся и добавил: – Просто знаю.

Я перевела взгляд на бальчи, стоявшего равнодушным истуканом за моей спиной.

– Это так? – спросила я.

– Так, – подтвердил бальчи.

– А ты откуда знаешь? Ты не отходил от меня…

– Знаю, – равнодушно ответил прислужник.

Я перевела взгляд с хитрой физиономии Рахона на каменную маску бальчи и подумала, что хочу стукнуть их обоих. Просто… раздражали. Однако свое желание я оставила при себе и поднялась со стула. К руинам я хотела не меньше, чем побить илгизитов.

– Мне позволено ехать с тобой, – сообщил мне пятый подручный.

– Значит, мы поедем, а не пойдем? – уточнила я.

– Наши салгары всё еще здесь, – жизнерадостный оскал Рахона стал еще шире.