– Зачем ты встала здесь, пришлая? – спросила меня махари.

И губы мои растянула сладкая улыбочка. Привкус яда на языке был столь велик, что я даже ощутила пощипывание.

– Да какая же я пришлая? – фальшиво изумилась я. – Мы с тобой соседи, Акмаль, а добрые соседи не спрашивают друг друга, зачем здесь встала. Они в гости зовут, сластями угощают, без отравы, разумеется. Но раз ты со мной груба и неприветлива, то я тоже с тобой дружбы водить не стану. К себе не зовешь, вот и ко мне не приходи.

Пока мы «мило» общались, Архам обошел жену и скрылся в дартане. Зато теперь махари увидела еще одного присутствовавшего здесь человека.

– Глаза б мои тебя не видели, – фыркнула она. – Ступай, куда шла, мне нет до тебя дела.

И она, вздернув подбородок, приблизилась к бальчи. Что примечательно, он никак не отреагировал на появление дочери своего хозяина. Как стоял, глядя перед собой отсутствующим взглядом, так и продолжал стоять. Зато тон Акмаль заметно поменялся. В нем даже появились чуть заискивающие нотки:

– Великий махир хочет меня видеть? Ты потому здесь?

– Нет, – только и ответил прислужник.

И я вдруг ощутила, сколь прекрасен этот день. Даже зажмурилась на мгновение, чувствуя себя сытой и довольной кошкой. После развернулась и велела:

– Бальчи, идем. Здесь живут злые, неприветливые люди, найдем более отзывчивых… соседей.

– Да, дайнани, – ответил тот и зашагал следом.

– Махир дал тебе в услужение бальчи?! – потрясенно вопросила Акмаль.

Я приостановилась и, обернувшись, с интересом посмотрела на своего сопровождающего. Выходит, не просто прислужник? Затем продолжила путь, уже не обращая внимания на махари, сжавшую кулаки в бессильной злости. Из этого я сделала вывод, что связываться с бальчи она не станет, даже если и очень захочется оскорбить меня или, ну, допустим, вцепиться в волосы.

– Хм…

Я снова поглядела на свою молчаливую тень. По сути, опасаться нападений в Даасе мне не стоит. Из врагов у меня тут только две гарпии: Селек и ее невестка, кстати достойная свекрови. Они могли бы обняться и выплакать друг у друга на груди ядовитые слезы, может, и разъело бы… Впрочем, оставим пустые мечты. Союзницами они не станут, даже воюя против меня. Обе слишком самоуверенны и честолюбивы для этого. К тому же им есть кого делить – Архама, а значит, их вражда только возрастет.

И мне вдруг до зубовного скрежета захотелось увидеть лицо своего деверя, когда ему навстречу вышла Акмаль. Улыбнулся ли он ей? Я не заметила, чтобы бывший каан обнял свою жену, да и задерживаться не стал. Просто обошел махари и скрылся за дверью дартана. И вчера он не стоял подле матери, вышел, только когда она захрипела.

– Что же у них там происходит?.. – в задумчивости шепнула я. – Ах, кабы знать…

Однако уже спустя минуту я вновь думала о своем прислужнике. Кто такие бальчи? Личные слуги махира – это понятно. Но отчего Акмаль говорила с моим бальчи столь странно? Перед Рахоном она не заискивала, хоть он и пятый подручный, а вот перед слугой разве что спины не согнула. И его равнодушие. Не склонил головы перед дочерью Алтааха, даже не приветствовал. Любопытно…

– Бальчи, – приостановившись, позвала я. И когда он поравнялся со мной, спросила: – Почему ты не приветствовал махари? Не испытываешь к ней почтения?

– Бальчи почитает только великого махира, – ответил прислужник.

– Кто такие бальчи? В чем ваша особенность?

– Мы тени великого махира. Бальчи живут, чтобы служить ему.

– А если более развернуто?.. Я хотела сказать, расскажи подробней о своей службе.

– Мне нечего добавить, – ответил прислужник, и я фыркнула, испытав раздражение.

Однако сразу же и успокоилась. Ну, хорошо. Не хочет говорить, узнаю у кого-нибудь другого. Даас большой, языков много, найду кого разговорить. И с этой мыслью мы спустились на астон-ката. Я с интересом повертела головой, пытаясь отыскать Рахона как пока единственного хорошо знакомого мне илгизита, но потерпела неудачу – астон был тих и безлюден. Чем бы ни занимались приближенные к махиру подручные, но делали они это скрытно от чужих глаз. И я махнула рукой. Обойдусь и без Рахона.

На аста-ката течение жизни было более приметно. Оглядевшись, я сразу же направилась к архиву. Как и вчера, двери были открыты, и передо мной внутрь вошел один из подручных. Был это мужчина, вряд ли старше меня. Этот илгизит выглядел унылым. Но это никак не относилось к настроению, я говорю о наружности. И внешние уголки глаз, и уголки губ были скорбно опущены вниз. Да и взгляд казался пустым, словно всё мирское и суетное было этому человеку безразлично. Плечи ссутулены, руки безвольно свесились вдоль тела, будто на плечах его лежал груз прожитых лет.

Однако через минуту мне было уже не до илгизита. Я шагнула в раскрытые двери и остановилась, с любопытством оглядывая помещение, куда попала.

– Что ты тут делаешь?

– Что?

Я подняла взгляд и обнаружила унылого илгизита напротив меня. Он сурово свел брови, но из-за черт лица вместо строгости я увидела желание заплакать. Даже захотелось взять его за плечи и уверить, что всё непременно будет хорошо.

– Уходи, – велел мужчина.

Я не стала спорить и просто произнесла:

– Бальчи. – Прислужник вышел из-за моей спины, и я наябедничала: – Этот подручный не хочет меня впускать.

– Проходи, – ответил бальчи и первым обошел унылого илгизита.

Я последовала за ним, гордо вздернув подбородок. Подручный заметно опешил. Он повернулся нам вслед и все-таки заметил:

– Сюда не входят чужие.

– Великий махир разрешил дайнани ходить, где захочет, – не оборачиваясь, ответил бальчи.

А вот мне захотелось обернуться и показать язык. Разумеется, я была взрослой и воспитанной женщиной и потому ограничилась лишь хмыканьем. Ну а дальше я забыла про подручного, потому что оказалась посреди большого зала, в котором стояли длинные каменные столы, за которыми сидели человек двадцать, и все они что-то писали. Мне захотелось заглянуть одному из них через плечо, чтобы увидеть содержимое почти полностью заполненного свитка, однако к писцу я не приблизилась.

Вместо этого я неспешно направилась вдоль стены, рассматривая высокие стеллажи, на которых пирамидами лежали свитки. Не везде. Местами стояли ящички, о содержимом которых оставалось лишь догадываться. Но я пока не спешила взять что-либо в руки, просто знакомилась с новым местом. Мой взгляд скользнул по деревянным полкам, опустился вниз и остановился на массивных сундуках, стоявших под стеллажами.

Протянув руку, я провела кончиками пальцев по торцу одной из полок и остановилась на неровности. Это были ирэ.

– Поразительно, еще есть и какая-то система, – пробормотала я.

После попыталась прочесть надпись и сразу же столкнулась с проблемой – я не знала этих ирэ. Уже хотела обратиться за помощью к бальчи, когда услышала:

– Доброго дня тебе, дайнани.

Бальчи шагнул между мной и Рахоном, незаметно приблизившимся к нам, но я велела:

– Пропусти. – И прислужник снова замер, более не вмешиваясь.

Появление пятого подручного я встретила улыбкой. Не скажу, что оно было неожиданным. Я предполагала, что наша разлука не затянется. И если не великий махир, то он сам захочет подойти. И вот мой похититель стоял напротив, и на устах его играла ответная улыбка. И его приветствие я оценила. Он не пожелал мне милости своего покровителя, конечно же, не стал желать и милости Белого Духа, что для него было бы противоестественным, но употребил ту форму, которую я сама огласила.

– И тебе доброго дня, Рахон, – ответила я. – Ты зашел сюда по делу?

Пятый подручный неожиданно смутился. Это позабавило, но виду я не показала, оставшись с выражением дружелюбия на лице. Впрочем, смятение илгизита длилось не дольше мгновения, и вскоре он вновь казался приветливым и благодушным.

– Я увидел, что ты заходишь сюда, и решил узнать, как прошла твоя первая ночь в Даасе, – ответил Рахон.

– Благодарю, ночь была спокойной, – сказала я и спросила: – Поможешь мне, раз уж так удачно зашел?