– Шулы? – спросил Танияр.

– Да, дайн, он, – с поклоном ответил Илан, и мой супруг кивнул, предложив продолжить: – Шулы держит две пары сурхов.

Сурхи, иначе вестники, – это птицы. Можно сказать, что они нечто вроде почтовых голубей из моего родного мира. Даже внешне немного похожи. Сурхов держат парами и берут из тех мест, с которыми хотят поддержать связь. Вестник летит в родное гнездо, где родился, и возвращается к своему супругу, если можно так выразиться.

– Нихсэт, выслушав меня, согласился, и я велел Шулы отправить сурха к его брату в Белый камень, чтобы тот отправил свою птицу дальше. Это быстрей, чем ехать до Холодного ключа…

– И ты ходил к брату, чтобы узнать новости, – поняла я.

– Верно, дайнани, – склонил голову Илан. – Так я узнал… – он сделал недолгую паузу, и все, кто находился в темнице, устремили взоры на бывшего советника.

– Что ты узнал? – подалась я в его сторону.

Язгуйчи посмотрел на узницу и произнес:

– Я хочу обрадовать тебя, женщина. Твой муж жив.

Вышивальщица сглотнула, а после ответила едва слышно:

– Не может быть…

– Он выжил, – неожиданно жестко отчеканил Илан. – И оплакивает своих жену и дочь. На их могилах оплакивает, женщина! Кто бы ты ни была, но вышивальщица Хенар мертва вот уже три зимы. Ее мужа выходил шаман. С трудом, но вырвал его душу из Мрака, потому что остался еще его сын.

Узница на миг обожгла говорившего злым взглядом и отвернулась, пряча свои эмоции, язгуйчи только усмехнулся.

– Как они погибли? – спросила я. – И почему весть о гибели этой семьи осталась неизвестна?

– Хенар с мужем решили уехать в Курменай, чтобы Мейлик могла попасть в один из таенов швей. Говорят, она была настоящей мастерицей. Дочь шила, мать вышивала, отец с сыном на курзыме в Курменае продавали. А еще говорят, что Бирык однажды из Курменая не один вернулся, что была с ним женщина, – он опять смотрел на узницу. – Будто бы она глава какого-то таена. Глянулись ей платья, что шили мать с дочерью. Она их позвала, уговорила бросить хозяйство. Увез Бирык свою семью, и больше их не видели. В Холодном ключе думали, что они уже в Курменае осели и новое хозяйство строят. А ведь не доехали. В лесу на них напали и в чаще умирать бросили. Мальчишке меньше остальных досталось, отец совсем плох был, а вот женщин убили сразу.

Шаман почуял невинную кровь и пришел. Мейлик с матерью проводил для нового рождения, а Бирыка выходил. А пока тот слаб был, за сыном его приглядывал. Поначалу они с шаманом остались, после в Курменай ходили, чтобы ту главу таена найти, а не нашли. Бирык думал, что всё из-за платьев. Знатные были платья, вот и решил, что это зависть мастерицы. Потому их сгубили. И в голову никому не пришло, что в Зеленых землях убийца прятаться может.

Я следила за узницей, пока Илан говорил. И если поначалу она сидела, от всех отвернувшись, то вскоре обернулась, впилась в бывшего советника острым взглядом и некоторое время не отводила глаз. Но еще спустя пару минут взор женщины начал блуждать по темнице. Она смяла в кулаках подол платья, выпустила его и снова смяла. Нервничала.

Всё верно. Продуманная за ночь история, в которой, возможно, было немало деталей, которые «Хенар» не вывалила на нас сразу ради достоверности, сыпалась, как карточный домик. Ягиры, пришедшие за ней, по моему указанию, переговариваясь, «случайно» обронили фразу о гибели Илана. Так мне хотелось развязать арестантке руки, хотелось узнать, какую сказку она сочинит, пользуясь тем, что возразить ей уже некому. Впрочем, история не удивила. Именно этого я и ожидала. Но вот обман вскрылся, и обвиненный ею Илан не только способен возразить, но и раскрыть то, что и от нас было всё еще скрыто.

– Бирык с сыном так в Холодный ключ и не вернулись, но в начале прошедшей зимы их там увидел кто-то из бывших соседей. Так и узнали правду о случившемся, – продолжал бывший советник. – Несчастный вдовец так и не нашел следа главы таена, а я нашел. Она похожа на тебя, женщина, – Илан указал на узницу. – Твоего возраста, твоего сложения. Улыбалась сладко, слов говорила много ласковых. И ты песни красивые складывать можешь. Как привезла ту, что назвала дочерью, всем улыбалась, каждому кланялась. А еще несколько сундуков привезла. Уж не те ли, что исчезли вместе с повозкой, на которой семья Бирыка ехала?!

Я спрашивал людей, кому ты вышивала. Все говорят, что слышали, будто кому-то шила, а кому – сказать не могут. Какие-то работы видели, да только нового ничего. Это ты была той главой таена! Ты подослала убийц и работы их украла, чтобы за свои выдать.

– Глупость! – выкрикнула узница. – Глупость и вранье! Всё вранье! Я – Хенар, моя дочь – Мейлик, а Бирыка рырхи задрали!

– Ты говорила – йартан, – прищурившись, напомнила я.

– Я того зверя не видела, не знаю какой, – отмахнулась женщина. – Нашли в лесу обглоданным. Может, йартан, может, рырх. Не знаю! – снова выкрикнула она. – Только я правду говорю! И сына у меня не было. Ты историю о дочери моей хотела? Слушай, сколько угодно расскажу…

– Зачем? – спросила я с удивлением. – Когда я хотела слушать, ты молчала. Теперь мне не интересно. Оставь сказки себе, а мне правду скажи. Кто вы такие? Зачем приехали в Зеленые земли?

– Я – Хенар!

– Хорошо, – я подняла руки в примиряющем жесте. – Не горячись. Давай сделаем так, я буду спрашивать, а ты отвечай. Только быстро и не задумывайся. Если промедлишь с ответом, значит, ищешь его. А это уже попытка солгать. Согласна?

Она обожгла меня взглядом, но кивнула:

– Спрашивай.

– Твой имя?

– Хенар.

– Кто такая Мейлик?

– Моя дочь.

– Имя ее отца.

– Бирык.

– Где вы жили с ним?

– В Холодном ключе.

– Как жили?

– Хорошо жили. Пусть тебя Танияр так любит, как меня мой Бирык.

– Вы вернулись после смерти Бирыка?

– Да.

– Имя мужа Мейлик.

– Архам.

– Имя матери Архама.

– Селек.

– Имя твоей внучки.

– Белек.

– Имя Белого Духа.

– Урунжан.

Я удовлетворенно хмыкнула и развела руками. В глазах узницы отразилось непонимание. Но уже через мгновение она нахмурилась, пытаясь понять, что означает моя ухмылка, а еще спустя минуту по ее лицу разлилась бледность. О да-а… Это был не просто промах, это был крах! Верные дети Создателя не смеют называть Его по имени. Белый Дух, Отец, но не Урунжан. Более того, Его имя известно лишь шаманам, и они держат его на сердце. Когда-то предатель-шаман передал отступникам знание имени Великого Отца, с тех пор они забыли о почтительности. «Хенар» шагнула в подготовленную ловушку, и она захлопнулась.

– Так кто же ты такая? – спросила я, склонив голову к плечу. – Убийца, воровка, последовательница Илгиза или всё это вместе? И тогда кто такая Мейлик? Но главное… – Я перестала изображать благожелательность и чеканно закончила: – С какой целью вы появились в Зеленых землях?

Узница продолжала смотреть на меня немигающим взглядом, но вдруг откинула голову и оглушительно рассмеялась. Впрочем, в этом хохоте не было веселья, даже издевки я не уловила, только истерику.

– Теперь еще и ил… илгизит? – сквозь смех выговорила женщина.

– Верно, – кивнула я. – Мы заподозрили это давно, теперь лишь получили подтверждение. Ты можешь не отвечать на мой последний вопрос, я сама скажу. Захват таганов. Каменный лес рядом, священные земли тоже. Планы Селек на объединение трех таганов, а я уверена, что она к этому стремилась для своего сына, были вам на руку. Так вы получали сразу большое государство и множество воинов. Старая каанша не хотела, чтобы сын женился на Мейлик. Как вы заставили Архама пойти против матери? Внушили любовь, зачаровали? И не говори, что он попросту влюбился в Мейлик. Увлечься мог, но не настолько, чтобы вскоре поднести ей тархам и привести в свой дом третьей женой. Всё было слишком быстро. Думаю, Селек ожидала, пока Саулык войдет в пору, чтобы просватать ее за своего сына и так заполучить право на Песчаную косу. Но вы вмешались, и Архаму пришлось сватать дочь Елгана своему брату.