— Так чего рядить! Пойдёмте я вас снова в библиотеку барина отведу. Хорошо там, покойно. Никто мешать не будет. Спрашивайте, сколько душеньке угодно. А ежели пожелание какое будет, мне говорите. Хозяин велел всяческое усердие к вам выказывать.

— Вот и выказывай, — обнаглел я. — Для начала поесть что-нибудь сообрази. Мы ж злодея твоего заграничного обезвредили, так что с тебя должок.

— Чичас придумаем, — захлопотал Гаврила. — Всё прямо в библиотеку и принесут. Проводить вас?

— Не надо, — отмахнулся Иван. — Я помню дорогу. И да, о бумаге с чернилами позаботься. Будем протоколы вести.

— Всё будет, баре! — заверил Гаврила. — Изыщем.

Иван уверенно двинулся к дому. Я послушно пошагал за ним.

В барской библиотеке мне понравилось.

— Слушай, я б тут и жил, — сказал я, разваливаясь на удобной «укушетке».

Вот что значит, мебель под заказ!

— А ты с князюшкой поговори. Авось на постой пустит и денех не возьмёт, — ухмыльнулся Иван.

Дверь без всякого стука распахнулась. В комнату ввалилась дородная женщина с подносом, на котором были две кружки с ароматным напитком (что называется, дух с ног шибает) и горка явно сделанных на скорую руку «бутербродов».

— Что здесь? — я с подозрительным видом уставился на кружки.

Нальют какой-нибудь бормотухи, а ты потом три дня в туалете майся. Если выживешь, конечно.

— Квасок, сударь, — аж зажмурилась женщина. — Отведай. Вку-у-снай!

— Ну ладно. Ставь, — разрешил я и невольно сглотнул.

Выделенную Гаврилой провизию мы смели в два счёта. Крошек — и тех не осталось.

Я довольно потянулся:

— Оно, конечно, после сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать. Но тебе ж работать нужно.

— Нужно, — печально вздохнул Елисеев.

— Плохо. А то б попросили дворецкого, чтобы он нас пару часов не беспокоил, — пошутил я. — С кого начнём допрос?

— Да кого Гаврила первым пришлёт, с того и начнём, — рационально рассудил предок.

— Логично. Давай ждать.

— Тогда я буду спрашивать, а ты опросный лист пиши.

— Слушай, я пишу, как курица лапой, да и не привык я по-вашему, — попытался отмазаться я.

— Вот и поучишься, — наставительно изрёк Елисеев.

Я пробурчал:

— Смотри! Сам напросился. Наше дело предупредить. Я тебе щаз клякс по всему протоколу наставлю.

— Ничё, справишься!

Дверь снова распахнулась. Нет, определённо персонал у Гаврилы абсолютно не вышколенный. Даже не знают, что перед тем как войти, стучать нужно! Неужели они себя так и перед барином с барыней ведут? А ну как застанут тех в неудобной или очень удобной позе?! Неужели нравы здесь настолько свободные, что даже отворачиваться не станут?

На пороге появился босоногий мальчишка лет десяти.

«Казачок… посыльный», — мысленно сообщил Иван.

Лицо у парнишки было какое-то странное. Очень испуганное и, судя по всему, испуг был вызван не нами.

— Судари, там эта… — заговорил он и тут же замолк, будто захлебнулся.

— Ага. «Эта» и «оп-па»! — кивнул я, вспомнив старый наркоманский анекдот про метро. — Всё понятно.

— Быстрее, судари, — снова заговорил казачок.

— Куда?! — возмутился Елисеев. — Что там у вас? Пожар?!

— Ни може ни! Не пожар. Там эта… горничную барышни в дровянике нашли! Мёртвую!

Дровяник у Трубецких был под стать ангару аэродрома. Дом большой, дров на истопку уходило много.

Возле сарая уже толпился народ. Женщины испуганно ойкали и крестились, некоторые плакали. Мужики растерянно переговаривались между собой.

Видя это столпотворение, Иван выругался:

— Что за казнь египетская! Все следы мне попортили!

Навстречу выбежал Гаврила. Вид у него был просто сумасшедший.

— Ой, страхи-то какие у нас творятся! Ох, горе нам, горе! За что такое наказание?!

— Что стряслось, Гаврила? — строго спросил Елисеев.

Дворецкий затараторил:

— Ирод какой-то, чтоб у него зенки повылазили, лихоманка скрутила! Вареньку нашу живота лишил! Совсем убил, лиходей! Вы уж сделайте милость, гляньте, что да как.

— Разберёмся, — коротко бросил канцелярист.

— Господи, как хорошо, что вы здесь!

— Чего хорошего? — насуплено спросил Иван.

— Злодея сыщете, — даже удивился Гаврила.

— Мы здесь по другому вопросу, — всё так же мрачно произнёс канцелярист. — Людей в полицию да Сыскной приказ отправили?

— Сей же час и отправлю!

— И лекаря сюда! Срочно!

Я отправил Ивану мысленный вопрос: «Ты действительно собираешься заниматься этим делом?»

Он неопределённо пожал плечами.

«Убийство и кража могут быть связаны между собой. Надо проверить».

— Гони всех прочь отсюда! — велел я Гавриле.

Тот послушно бросился выполнять, замахал руками и закудахтал, словно наседка. Закончив, снова подскочил к нам:

— Ещё распоряжения будут?

— Распорядись насчёт фонаря. Посветить надо будет.

Гаврила закричал на весь двор:

— Стёпка, а ну, дуй за фонарём! Тащи сюда для их благородиев. Ещё что?

— Хватит. Посторожи у входа.

— Как прикажете, господа.

— Барыня-то хоть знает?

— Знает. Токмо она покуда с силами собирается. Тяжко ей, сударь.

— Вот что, Гаврила. Ты до поры до времени никого сюда не впускай.

Дворецкий часто закивал.

Примчался взмыленный Стёпка с фонарём, и мы зашли в сарай. Гаврила остался снаружи.

Фонарь высветил тело девушки, распростёртое на земляном поле дровяника.

Стёпка ойкнул, мелко затрясся, чуть не выронив фонарь.

— Ты чего? — бросил на него суровый взгляд Иван.

— Покойников дюже боюсь. У меня при виде их зуб на зуб не попадает.

— А ты не бойся, не укусит.

Мы приступили к поверхностному осмотру.

Из одежды на девушке были сарафан и лёгкая накидка с капюшоном. На голове платок. Ну да, попробуй выйти на улицу простоволосой — позор на весь мир!

Горничную задушили. Само орудие убийства — серый поясок, скорее всего, мужской, удавкой обвивал её шею. Плохо, что криминалистика пока в зачаточном состоянии. Заикнусь о такой простой вещи, как отпечатки пальцев, не поймут. Тяжко приходится местным следакам.

Мне уже приходилось видеть трупы, и страха я не испытывал, но всё равно, ощущения были не из приятных. Жаль, когда погибают молодые и красивые люди, которым бы жить да жить. А девушка действительно была красивой. Но вот смерть приняла ужасную.

— Посвети сюда, — велел Иван.

Стёпка направил фонарь в нужную сторону.

— Левее, левее… ещё чуть-чуть… Болван, ты хоть знаешь, где право, где лево?

— Откуда, барин?

— Ладно, иди отсюда! Только фонарь мне отдай. Толку от тебя, как от козла молока!

Довольный Стёпка убежал. Я придвинулся к копиисту:

— Ты чего на парня так вызверился?

— Да ничего! Это я от того, что следы и впрямь затоптали, — вздохнул Иван.

— Ты хоть знаешь, что делать?

— Откель?! Думаешь, меня учили?

— Тогда, наверное, стоит дождаться полицейских. Они-то должны разбираться, — резонно предположил я.

— Не скажи, братец. Смотря кто попадётся. Большинство только кричать да драться горазды. Слушай, ты же эти самые… как их… дедективы читал.

— Детективы.

— Вот-вот. Может, помнишь, что надо делать?

— Кое-чего помню.

— Тогда что стоишь? Действуй. И я, на тебя глядучи, поучусь.

Мне всё стало ясно.

— За честь мундира переживаешь? Перед полицейскими опозориться боишься?

— А если и боюсь, то что? — с вызовом спросил он.

Я повёл плечами:

— Ничего. Ладно, авось сильно не налажаю.

Вспомнив всё, что дотоле читал и видел, присел на корточки и, испытывая смешанные чувства, поискал жилку на шее девушки.

Так, всё ясно.

— Мертва.

— Уверен?

— Да. Хотя можно ещё один способ опробовать. Зеркало у тебя есть?

— А зачем?

— Ко рту поднесу. Если запотеет, значит, дышит.

— Нет у меня зеркала.

— Тогда что-нибудь с полированной поверхностью.