Я почти ткнулась в него носом, так как опять чуть замедлила шаг, и брат моего мужа успел спуститься на две ступеньки. Ойкнув, я перевела взгляд на Архама, но он смотрел перед собой. Я тоже посмотрела вперед…

– Проклятие, – выругалась я, наполовину проглотив бранное слово в судорожном вздохе.

Нас ждали. Трое илгизитов, более не прячась, вышли на лестницу из-за развалин следующих башен. Трое рослых мужчин в черных доспехах и остроконечных шлемах, на которых красовались лепестки огня. И окантовкой плащей служила ярко-оранжевая полоса, более всего напоминавшая поток лавы.

Я впервые видела экипировку илгизитов, и она показалась мне внушительной и подавляющей. О нет, я вовсе не имею в виду, что эти мужчины были вооружены до зубов или же что-то в их руках было непривычным, они держали обнаженными практически те же ленгены, какие были и у ягиров в каждом тагане. Но сам облик их был мрачным и воинственным.

Те, кого Архам убил под стенами Дааса, не были защищены доспехами. Они были одеты просто, даже повседневно, потому что даже не могли предположить, что нападение возможно. Они сопровождали больше для порядка, чем ради защиты от неведомого врага. Даже толком и вооружены-то не были, что сыграло на руку моему деверю. А сейчас перед нами стояли настоящие воины, готовые к сражению. Я кожей ощущала исходившую от них опасность.

Однако оставался вопрос: подручные или все-таки простые воины? Если первое, то мы были обречены… если не вмешается Белый Дух. Но вот если воины, то наши шансы вырастали, хотя… Создатель тогда точно не вмешается. В любом случае уверенности в успехе было всё меньше. Подручные или воины, но против них был обученный воинскому искусству мужчина, у которого в руках всего лишь нож. И в отличие от тех, кто сопровождал нас к озеру из Дааса, эти точно знали, что противник у них есть и он будет сопротивляться. Что до меня, то я могла лишь надеяться на свое неподражаемое вокальное искусство, но оно сейчас вряд ли могло нам помочь.

– Архам, – с тревогой шепнула я, сжав предплечье деверя пальцами.

– Стой здесь, – ответил тот. После освободился от моей хватки и, произнеся: – Отец, не оставь, – шагнул навстречу илгизитам.

Я в беспомощности вздохнула и обернулась, будто надеясь отыскать за спиной неожиданную поддержку. Однако нашла совсем иное.

– Архам! – воскликнула я, привлекая внимание деверя.

Он обернулся, и до меня донеслось тихое ругательство. Воинов было больше, чем трое. Их было шестеро, и двое из них лучники. Один сейчас стоял на той самой башенке, которой я любовалась всего несколько минут назад. Второй лучник целился в Архама с верхней ступени. Третий илгизит, находившийся рядом со вторым лучником, даже не обнажил оружия. Просто скрестил руки на груди и улыбался. И, если быть откровенной, более мерзкой ухмылки я не могла себе представить. Издевательская, с ноткой превосходства над противником, единственной защитой которого был нож.

– Отец, – простонала я. – Отец, помоги, его же сейчас убьют…

Но ослепительный белый свет не залил лестницу невыносимым сиянием, и глас с небес не обрушился на наших врагов. Даже земля не разверзлась. Ничего не произошло, совершенно ничего. Лучники остались стоять на своих местах, продолжая целиться в брата моего мужа, и только тот, кто ухмылялся, начал неторопливый спуск, продолжая кривить губы.

Мне так хотелось стереть эту отвратительную усмешку с его лица, но я совершенно не представляла, как это сделать. И от бессильной ярости я впилась взглядом в лицо илгизита и сделала то единственное, что могла.

– Этот мир принадлежит своему Создателю, – сорвалось шипением с моих уст. – Белый Дух сотворил эти небо и землю, и никогда, слышишь, илгизит, никогда твой поганый покровитель не сможет завладеть Его миром. Хвала Белому Духу!

Пощечина была ожидаема и даже предсказуема, но даже боль не могла затмить того, как закаменело лицо отступника. Он больше не улыбался, а вот я рассмеялась. С той же издевкой, с какой илгизит смотрел на нас с Архамом, с мрачным торжеством и чувством воплощенной мести, сейчас гревшей душу. Хоть так, пусть не клинком, но достала!

– Не смей! – гаркнул Архам, когда илгизит снова замахнулся.

Он метнулся к нам, и тут же вжикнула спущенная с тетивы стрела.

– Нет! – взвизгнула я

Однако лучнику мешал илгизит, чьи губы снова скривила злая ухмылка, и выстрел оказался неточен. Архам бросился на моего обидчика, а за ним уже спешили те трое воинов, что стояли у нас на пути ниже. И я со всей очевидностью поняла – это последние минуты жизни брата Танияра…

– Ур-рх!

Этот рокот, столь неожиданный и резкий, прокатился над горами и обрушился на головы людей небесным громом. Я порывисто обернулась и возликовала:

– Да!

Урхи, эти с виду неповоротливые и неуклюжие создания, мчались к лестнице. Самка, теперь я это видела точно, на ходу снесла ударом могучей лапы того лучника, который стоял на первой ступеньке. Наверное, она сломала ему шею, потому что илгизит упал и уже не поднялся. Зато второй лучник мгновенно развернулся и снова натянул тетиву, готовый выстрелить.

– Осторожно! – снова закричала я.

Стрела сорвалась с тетивы и полетела в мою мохнатую знакомицу. Острое жало вонзилось урхе в плечо. Она взвыла, но продолжила свой бег.

– Р-рух! – пророкотал ее супруг.

Он легко взвился по опоре каменной башенки и накинулся на лучника. И всё изменилось. Илгизиты выхватили клинки и встали спина к спине, забыв про нас с Архамом. Тот отступник, что злил меня ухмылкой, больше не улыбался, а я вновь щерилась, предвкушая воздаяние.

– Благодарю, Отец! – возликовала я.

Архам сжал мою ладонь и дернул за собой. Я едва не слетела со ступеньки, но деверь удержал. Благодарно кивнув ему, я приподняла подол платья, и мы побежали вниз.

– Ур-рх! – гаркнула мне вслед урха.

Обернувшись, я выкрикнула:

– Ты замечательная! Если однажды мы снова встретимся, я обязательно спою!

– Урур-рух! – ответила она.

– У-у-ур-рх! – зарычал ее супруг, задрав голову кверху, и откуда-то издалека прилетело ответное:

– Ур-рх!

– Здесь есть еще урхи, – сказала я самой себе. – Всё будет хорошо, они не погибнут.

Приостановившись, я вновь обернулась и увидела, как по лестнице сбегают еще двое урхов, подмога и вправду пришла.

– Ашити! – рявкнул Архам.

– Бегу, – ответила я и больше не оборачивалась.

Лишь когда мы оказались на земле, я все-таки повернула голову. Урха стояла наверху и смотрела нам вслед. Я подняла руку, чтобы махнуть ей на прощание. Самка вскинула обе лапы и потрясла ими над головой, издав уже знакомое, но еле слышное с подножия лестницы:

– Ур-рх!

– Идем, – позвал меня Архам.

Кивнув, я поспешила за ним, впереди нас ожидал загадочный и волнующий Курменай – тень исчезнувшего мира.

– Держи.

Архам сунул мне неаккуратно свернутую одежду. Я подняла на него удивленный взгляд, и деверь пояснил:

– Мы не можем ходить по землям таганов в тряпках илгизитов.

– А-а… – протянула я и облекла недосказанную мысль в слова: – А где взял?

– Там, – неопределенно отмахнулся бывший каан, а ныне ворюга и разбойник.

– Стащил? – все-таки уточнила я.

Архам ответил взглядом, в котором легко улавливался сарказм. Денег нам на дорогу махир не отсыпал, так что ответ я знала еще на стадии вопроса. И я пожала плечами – стащил так стащил. Почему нет? В конце концов, воровство ради благой цели – это уже не воровство, а экспроприация. А потому я, скрывшись за пышным кустом, переоделась в экспроприированную братом дайна Айдыгера одежду, умиротворенно вздохнула и улыбнулась милому желтому цветочку, рядом с которым осталось лежать сброшенное илгизитское платье.

Впрочем, плащ махари я решила оставить, потому что ночью он был не лишним. Но надевать его не стала, а просто свернула. После вышла к Архаму, уже успевшему сменить рубашку и штаны. Их он тоже изъял из обращения какого-то семейства, пока я ожидала его возвращения за границей поселения неподалеку от харата, куда мы намеревались войти. И знаете, что я скажу? Мне было совершенно не страшно остаться в одиночестве. То ли это было внутренней уверенностью, что на землях таганов можно расслабиться, то ли попросту эйфория после удачного побега сделала свое дело, но факт остается фактом – я не испытывала тревоги.