— Боги, — повторил Элькос и обернулся в нашу сторону: — Как же преступно и бездумно мы расходуем то, что дается нам такими усилиями и жертвами. Сколько я сам бездарно растратил драгоценной энергии, изо всех сил стараясь поразить воображение монархов и их гостей. Боги! — воскликнул магистр: — Каким же дураком я себя чувствую в это мгновение! Каким бессовестной транжирой я был столько лет! Как же стыдно… — тихо на вдохе произнес маг и выдохнул, — как стыдно…

Вернувшись к столу, он упал на свой стул и, склонившись, накрыл голову руками. Танры не ответили, их эти переживания не огорчали и не радовали. Попросту были безразличны. А я сидела, пораженная самоотверженностью этих четверых некогда людей, превративших свое существование в постоянную работу на благо магов, даже не подозревавших, кому они должны быть благодарны за то, что всё еще остаются магами.

— Мы не ждем ни похвалы, ни благодарности, — ответил Дэвинн. — Мы делаем то, считаем нужным и важным.

— Мы знали, на что идем, — поддержал его Штоссен. — И были к этому готовы.

— К тому же, за годы нашего существования, мы смогли обучиться тому, чего никогда бы не познали при единственной жизни, — заметил Консувир.

— Жалеть не о чем, — подвел итог Исбир.

День выдался солнечными, что немало радовало. Последнюю неделю мы всё больше ехали под дождем, а третьего дня и вовсе пришлось спешно искать укрытие, потому что с неба обрушился сильный ливень. Он лил до вечера, и потому продолжить путешествие мы смогли лишь наутро. В результате, потеряли почти сутки. Это было прискорбно, потому что свидание с родными могло состояться уже вчера.

Да-да, вы всё верно поняли, мы приближались к Тибаду, и достичь его должны были ближе к вечеру. В этот раз границу Лакаса мы не пересекали, потому что ехали совсем иными дорогами, однако, признаться, я вовсе не была удручена этим обстоятельством. Не скажу, что не желала бы взглянуть на знакомые места, но и острой потребности не имела. Встречу с родителями я предвкушала, а с королевской резиденцией даже издали — нет.

Я не опасалась разоблачения, для этого не было причин. Мою маску напитали танры, и за всё время, что мы были в пути, вливать в нее магию не требовалось. Да на это и не было возможности. Теперь родная сила нашему магу подчинялась плохо. Элькос и сам еще не понял, раздосадован он этим или нет, потому что у этой медали было две стороны.

Первая — перестройка источника, из-за чего энергия этого мира более не могла служить магистру, как прежде. А вторая — благодаря нам с Танияром, у его возможностей не было предела. Как и сказали танры — мы были для мага неисчерпаемым источником. Едва мы соединяли руки, и Элькос получал в безраздельное пользование весь ресурс Белого мира. Разумеется, ему бы и ста жизней не хватило, чтобы исчерпать его, но брать он мог, не ограничивая себя. И потому магистр так и не смог пока определиться с собственным отношением к переменам.

— Если родная мне магия перестанет отзываться до вашего перехода, отправлюсь в Белый мир, — недавно высказался Элькос. — Здесь меня не держат ни семья, ни служба. Я свободен и волен выбирать дальнейший путь, и потому всё больше склоняюсь к тому, чтобы последовать за вами и продолжить служить государю и государыне всем, чем смогу быть полезен. Впрочем, если это непозволительная фантазия…

— Нам нужны верные люди, — улыбнулся Танияр. — Айдыгер примет каждого, кто готов войти на его земли с открытым сердцем и добрыми намерениями.

— Вот и славно, — потер руки магистр, но тут же приложил ладонь к груди и склонил голову: — Благодарю за милость, Ваше Величество.

— Дайн, — поправил его мой супруг. — Величие не в звании, но в деяниях.

— Вы мудры, государь, — вновь склонил голову магистр. — И это вовсе не лесть, но искреннее выражение моего к вам отношения.

— Подлиза, — тихо фыркнул себе под нос Ришем, однако добавил, заметив, что мы втроем смотрим в его сторону: — Что не является моим желанием оспорить ваши слова. И я признаю за дайном Танияром светлый разум. Но вы, господин Элькос, все-таки льстец.

— Я не отморожу вам уши лишь потому, что не желаю тратить драгоценную силу на вашу светлость, — парировал маг. — Однако вы неправы, я не льстил, как уже имел честь сказать. Это мое мнение.

— Будет вам, господа, — произнесла я, понимая, что герцог сейчас ответит, и Элькос тоже не смолчит. Спор на пустом месте был лишним. — В нашей милой компании дураков нет вовсе, как нет смысла в этой пикировке, потому что каждый останется при своем мнении. Подведем итог: Танияр мудрый, я красивая, магистр искренний, а Нибо предприимчивый.

— И умный, — подняв вверх указательный палец, важно добавил Ришем. — И красивый.

— Безусловно, — не менее важно кивнула я.

— Но хотя бы искренним остался только я, — усмехнулся Элькос. — В этом у меня соперников нет. — На том спор и закончился.

Впрочем, время от времени его светлость доставал свои шпильки. Чем дольше длилось наше совместное путешествие, тем реже это случалось, да и с некоторых пор доставались они только магистру. Однако начало пути от Каменной пустоши до Тибада и вправду несколько не задалось.

Герцог, с которым мы так мило делили дорогу до встречи с магистром, вдруг переменился, будто бы теперь с нами ехал совсем иной человек. Вроде бы и не проявлял враждебности в отношении моего супруга, однако не упускал возможности где-то фыркнуть, где-то поддеть или сыронизировать, ни к кому не обращаясь. Чаще подобное случалось, когда я засматривалась на супруга, восхищалась им или была с ним нежна, как и он со мной. Ревность или нет, но герцогу в такие минуты сдержаться не удавалось.

Танияр не обращал на ужимки Ришема внимания. Это не было прямым оскорблением или угрозой нашему достоинству, и потому дайн попросту не замечал ехидства. Разве что на особо ядовитый выпад герцога мог обнять меня рукой за плечи, так показав свои права. И как бы змей не извивался, но шипение — было единственным, что ему оставалось. Так что один-единственный жест Танияра был посильней, чем словесный выпад или нечто более грубое, вроде пощечины.

И все-таки терпеть выпады его светлости мне надоело уже в окончании первой из трех недель. Отравить мою радость от обретения мужа герцог не мог, однако раздражать начал неимоверно. И на одной из ночевок, я пригласила его прогуляться.

— Неужто вам вот так вот запросто будет позволено удалиться с посторонним мужчиной? — уже привычно съязвил Нибо.

— Вы собираетесь обидеть мою жену? — услышав его, спросил Танияр.

— Нет, разумеется, — возмутился Ришем. Дайн пожал плечами и улыбнулся мне:

— Ступай, свет моей души.

Улыбнувшись ему в ответ, я взяла Нибо под руку и указала приглашающим жестом на дверь из нашей с Танияром комнаты, снятой на ночь:

— Прошу, ваша светлость.

— Покоряюсь, — с ноткой иронии ответил герцог. — Раз уж супруг не возражает, кто я, чтобы отказывать его жене.

И уже когда мы вышли на улицу и немного удалились от гостиницы в маленьком городке, в который мы заехали для отдыха, я произнесла:

— Ваша светлость, вы ведете себя, как вечно брюзжащий старик. Я вас совершенно не узнаю. Будто вы не тот Нибо Ришем, которого я почитала за тонкий ум и умение сохранять лицо в любой ситуации. Вы всегда были артистичны и изворотливы, однако теперь мне кажется, что я сильно заблуждалась на ваш счет. Что происходит?

Герцог остановился и, развернувшись ко мне, ответил недоуменным взглядом:

— Не понимаю, что вы хотите сказать, — ответил он. — Я такой, как и всегда.

— Отнюдь, — отмахнулась я и первой продолжила прогулку.

Нибо нагнал меня, и мы некоторое время шли в молчании, пока я не заметила небольшой сквер, где стояли скамейки, и совершенно не было людей. Туда мы и направились. Я устроилась на скамейке, а Ришем застыл напротив. Садиться он не спешил, да и по лицу легко читалось упрямство. Сдавать его светлость тоже не собирался. Однако меня это волновало мало, потому я продолжила прерванный разговор: