– Как я вас понимаю, – с мрачной иронией ответила я и вновь застонала. А когда наступила передышка, спросила: – Сколько сейчас времени?
– Три часа ночи, – посмотрев на брегет, ответил Элькос. – Но это не совсем точно. Похоже, дни в этом мире длинней, чем у нас. В полдень я постоянно подвожу часы…
– Я помню, – отмахнулась я. – Сколько до рассвета?
– Часа два, наверное, – пожал плечами маг.
– Как долго, – ужаснулась я и больше с ним не разговаривала.
Боль всё нарастала, и изображать стойкую дайнани я перестала окончательно. Я стонала и даже не старалась делать это тихо. Всё, чего мне хотелось, чтобы поскорее всё закончилось. Боги! Я и представить не могла, что роды так болезненны! Из всех знакомых мне женщин только Амберли была более откровенна… или менее терпелива, но и она отмахивалась: «Пережить можно». А мне сейчас казалось, что до рассвета я дожить не сумею, совершенно не сумею!
Танияр теперь и вовсе не отходил от меня. Элькос, уступив ему место, некоторое время мерил дом шаманки шагами, а после моего очередного мучительного стона болезненно покривился и вышел за дверь.
– Небо уже светлеет, потерпи, жизнь моя, – уговаривал меня Танияр, целуя руку.
– Вот сам и терпи, – едко и плаксиво одновременно ответила я. – А я больше не могу!
Я вскрикнула и вдруг напряглась помимо воли, а в следующее мгновение подо мной стало мокро.
– Вещая! – громко позвал Танияр.
Мама, уже одетая в свое ритуальное платье, приблизилась и, бросив на меня короткий взгляд, коротко велела:
– Веди, пора.
– Куда? – простонала я.
– Идем, Ашити, недолго осталось, – ласково произнес Танияр, помогая мне встать с лежанки. – Скоро мы увидим нашего сына, а ты отдохнешь. Еще немного, свет моей души.
– О-ох, – морщась, с протяжным стоном ответила я ему и встала на ноги.
Я даже не заметила, когда убрали стол. Теперь на его месте лежала шкура, покрытая простыней. Туда меня супруг и отвел. Опустившись на простыню, я с вымученной улыбкой посмотрела на Танияра.
– Скорей бы уж, – сказала я.
Он коснулся моих губ поцелуем и повторил:
– Уже скоро, моя любимая.
– Ох, милый, – прерывисто вздохнула я и легла на спину.
Тут же открылась дверь, и в дом вернулся Элькос, но так и остался на пороге, пока не зная, что ему делать. Помощь мага не требовалась. Впрочем, мама рассудила иначе.
– Иди сюда, хамче, – велела она. – Когда придет время, примешь дитя.
– Я?! – искренне изумился магистр. – Нет, я могу, но… но я не могу! Это же малышка Шанни! Как я буду смотреть… туда? – Он округлил глаза. – Простите, но я не смогу…
– Я смогу, – оборвал его дайн. – Только, – он посмотрел на Ашит, – я не умею детей принимать.
– У саульши научили детеныша принимать, и с ребенком справишься, – ответила шаманка и посмотрела на Элькоса: – А ты со спины сядь, пусть на тебя опирается.
Я ощутила беспокойство. Нет, я доверяла своему мужу, но во всем прочем, и никак не думала, что именно он поможет нашему сыну появиться на свет. В конце концов, я не саульша!
– Мама, а что будешь делать ты? – спросила я.
– Я буду говорить с духами, – ответила она и надела свой головной убор.
– Ах, как интересно! – воскликнул хамче, мечтавший увидеть шамана в работе.
– Садись, – велела ему мама.
Магистр поспешил сесть мне за спину, но взглядом следил за шаманкой. А я, приподнявшись на локтях, посмотрела на мужа. Он ободряюще улыбнулся и негромко произнес:
– Я делил с тобой наслаждение, теперь делю страдания.
– Страдаю только я, – возразила я.
– Поверь, я тоже, – заверил меня дайн. – Мне тяжело оттого, что тебе больно. А сейчас еще и страшно, но мы пройдем и через это.
– Боги и духи не оставят нас, – ответила я и откинулась на магистра, который успел подвинуться ближе.
Теперь происходящее было мне знакомо, пусть и на чужом примере. Мама взяла три костяные фигурки и поднесла к моему лицу Илсым. Я поцеловала Великую Мать, и она встала рядом с хамче у меня в изголовье. Затем по левую руку встал Нушмал, а по правую Увтын. Мама взяла в руки хот, а я не удержалась от вопроса:
– А трава и горящее масло? Вокруг Агыль ты сыпала.
– Тебе не надо, и так родишь.
Мне возразить было нечего, только подумалось, что рожать я и вправду могла бы дома. Тогда между ног у меня сидела бы Орсун, а не муж, уж она-то лучше разбиралась в том, как принимать роды у людей, а не у саулов. И когда мама велела привезти меня после праздника лета, я решила, что она сама хочет принять мое дитя. Еще были подозрения, что должно что-то случиться, раз мне понадобится ее помощь, и это сильно тревожило. Но вот она говорит, что, в отличие от Агыль, мои роды пройдут легче, а дитя должен принять сам дайн… Совершенно непонятно.
Впрочем, вопросы остались при мне, потому что мама уже шла по кругу, начав свои песнопения на непонятном языке. Наверное, Элькос наблюдал за ней, а мне было вовсе не до любопытства. Его попросту не осталось, как и желания спрашивать. Скривившись, я натужно вскрикнула.
Танияр, поколебавшись всего мгновение, сдвинул подол рубахи вверх, обнажив разведенные колени.
– Давайте, Шанни, давайте, – произнес за моей спиной магистр. – Малыш уже близко, я вижу. Он спешит к нам, помогите ему.
– А! – надрывно вскрикнула я и, расслабляясь, откинулась на плечо мага.
Мама продолжала кружить вокруг нас, отбивая удары по хоту. Невольно я последовала сознанием за ее голосом и глухим стуком била о натянутую кожу. И когда голос взвился к потолку и удары стали частыми, мое тело вновь напряглось. Дыхание само собой участилось, и взор расширившихся глаз, скользнув по Танияру, упал на окно, за которым уже заметно посветлело. Рассвет вступал в свои права. Я увидела краешек порозовевшего неба…
– Еще, Шанни… – донесся до моего сознания голос магистра.
– Жизнь моя, еще немного, – вторил ему Танияр.
Но тело уже начало расслабляться, так и не достигнув желанного результата.
– Ашити…
Сквозь звуки человеческих голосов пробился еще один, бесплотный и тихий, но перекрывший всех разом. Я вскинула взгляд и увидела…
– Отец, – выдохнула я.
Он стоял за спиной Танияра, затем шагнул сбоку от меня, склонился и накрыл ладонью живот. Не смея вздохнуть, я смотрела в глаза, не имевшие цвета, и Белый Дух с улыбкой кивнул. Тело послушно напряглось, но не уверена, что я ощутила это. А потом пространство огласил громкий детский плач. Я растерянно посмотрела на супруга и увидела на его руках младенца, еще соединенного со мной пуповиной.
– Отец, – судорожно вздохнул дайн, но констатировал ли он, что стал отцом, или же обращался к Создателю, понять было невозможно.
Облизав пересохшие губы, я смотрела, как Белый Дух опустился рядом с Танияром на одно колено и всмотрелся в лицо моего сына, после улыбнулся и поглядел на моего мужа, словно чего-то ожидая.
– Милости Белого Духа, мой сын, – сказал Танияр, рассматривая малыша. Он улыбнулся и произнес: – Тамин.
– Тамин, – повторил Создатель и накрыл личико ребенка ладонью.
– Благодарю, Отец, – прошептала я и устало улыбнулась.
Теперь я знала, зачем мы пришли в священные земли, и знала имя моего сына:
– Тамин…
Глава 11
Мой сын… Мой первенец, рожденный от любимого мужчины… Я смотрела на него и не могла отвести глаз, до того он был хорош. И пусть личико его всё еще было красноватым, но кожа на ощупь оказалась нежно-бархатистой. Я водила кончиком пальца по маленькой щечке и умилялась, когда он кривился, пытаясь поймать палец губами, кажется думая, что его собираются кормить. Он забавно причмокнул, и я хмыкнула:
– Мой галчонок.
Тамин открыл пока еще светло-голубые глазки, а потом скривился и, обманутый ожиданиями, обозначил резкое несогласие.
– Какой же ты громкий, – рассмеялась я. – Но всё равно самый замечательный ребенок.
– Раздразнила, теперь умиляется, – послышалось ворчанье мамы. – Наобещала – корми.