Поджав губы, я некоторое время прожигала в хамче дыру взглядом. Он устоял, и я решила пока сдаться. А потому задала иной вопрос:

– Стало быть, восстание Илгиза произошло восемьсот лет назад?

– На этот вопрос я вам ответить не могу, душа моя, – сказал Элькос. – Надпись могли выбить и позже. Я только могу сказать со всей уверенностью, что это произошло восемьсот лет назад, но без абсолютной точности до года.

– И это уже немало, – я улыбнулась и пожала ему руку. – Но теперь я желаю узнать возраст нашего Иртэгена. Слышите?! Непременно узнать!

– Хорошо! – воскликнул хамче и рассмеялся: – Любознательная вы наша.

И мы продолжили свой путь. Постепенно я перестала узнавать места, все-таки тогда был сумрак, а мы с Архамом бежали…

– Нам далеко еще? – спросила я деверя. – Ты тогда успел осмотреться, а я только камень запомнила.

– Не очень, – ответил он. – Только зачем нам туда лезть? Мы уже в горах, как ты и хотела.

Хмыкнув, я кивнула, принимая замечание, и попросила:

– Друг мой, не сочтите за труд, усильте мой голос.

– Я в вашем распоряжении, девочка моя, – усмехнулся маг, и я закричала:

– Урх! Урх!

– Зачем они тебе? – спросил Берик.

– Они нам тоже помогли, – ответила я, бросив взгляд на телохранителя. – Урхи – часть этой истории и имеют право на свою награду. И, в конце концов, мы с Архамом обязаны им жизнью. Если бы не они, меня бы утащили обратно в Даас, а Архама убили. Так что не смейте принижать их заслуг. Урх!

– Урух! – донеслось издалека.

Я просияла. Меня услышали! Юглус и Берик вытянули наполовину из ножен ленгены, Архам накрыл ладонью рукоять ножа, руки Элькоса слабо замерцали, и я возмутилась.

– Вы с ума сошли? Что вы делаете? Немедленно оставьте оружие в покое!

– А если придут другие урхи? – резонно спросил деверь.

– И что с того? – Я удрученно покачала головой. – Урхи добрые и миролюбивые, если им не угрожать. Не показывайте угрозы, и вас не тронут. Неужто непонятно?

В этот момент на выступ неподалеку выбрался урх и посмотрел в нашу сторону. Я радостно подпрыгнула и помахала рукой.

– Урх! – снова крикнула я. – Урх!

– Урурух! – в ответ замахал ручищами урх.

А потом уверенно направился в нашу сторону, но остановился и грозно заревел, глядя на ощетинившихся мужчин.

– Да уберите же оружие! – воскликнула я. – Вы ее пугаете!

А то, что это самка… женщина… особь женского пола, я уже ясно видела.

– Кто бы кого еще пугал, – передернул плечами магистр. – Душа моя, вы уверены…

– Более чем, – ответила я. А после оттеснила плечом Юглуса в сторону, он стоял на моем пути.

– Уберите, – негромко произнес Элькос, – я слежу за урхом.

Архам оставил свой нож в покое. Ягиры, чуть поколебавшись, все-таки вернули ленгены в ножны.

– Друг мой, доставьте мои дары, будьте любезны, – попросила я, не сводя взгляда с урхи, и махнула ей: – Иди сюда, они тебя не обидят. Иди. Урх.

Моя знакомица, а я была уверена, что это она, осторожно спустилась на тропу, но остановилась поодаль, настороженно следя за моим сопровождением. В это мгновение открылся портал, и урха снова забралась наверх.

– Не бойся, – сказала я, приближаясь к ней. – Это тебе.

Я обернулась и увидела, как в портал вкатывают две телеги. На одной лежали мясные туши, на другой фрукты и овощи, лепешки и сладкая выпечка. Те, кто выкатил телеги, бросали осторожные взгляды на урху и спешили вернуться в портал, а когда он закрылся, я широко улыбнулась и указала на свои дары.

– Это тебе, – повторила я. – Спасибо, что спасли нас с Архамом. Вы замечательные! Ну, иди же сюда, не бойся.

Урха, еще раз посмотрев туда, где был портал, все-таки спустилась, но подойти не спешила, и я сама направилась к ней.

– Шанриз! Ашити! – почти одновременно окрикнули меня мужчины, но я только отмахнулась.

Своей знакомицы я не опасалась, знала, что не обидит. И этой уверенности не сумел бы поколебать даже сам махир, если бы пробился мне в голову. Но махира уже не существовало, а те, кто пытался оспорить, стояли сейчас позади и настороженно следили за нами с урхой.

– Здравствуй, – подойдя к лохматой знакомице, сказала я. – Милости Белого Духа тебе, дорогая. Я безумно рада тебя видеть.

– Урурух, – ворчливо ответила урха. – Урух.

– Урух, – согласилась я, что бы это ни означало. – Спасибо тебе за всё.

И я, обняв ее, прижалась щекой к животу. Урха что-то снова проворчала и подцепила прядь моих волос.

– Урх? – спросила она.

– Да, это мои волосы. Это их настоящий цвет. Ты тоже рыжая, – отстранившись, я улыбнулась.

Урха осторожно провела пальцем по моей голове, затем отошла и задрала ногу.

– Ты хочешь, чтобы я спела?

– Урух, – ответила она. – Рух урурух.

– С удовольствием! – снова просияла я, а из-за спины послышался дружный стон:

– Не-ет…

– Да, – хохотнула я, и безумие началось.

И вновь большая поляна была заполнена народом. От ворот к деревянному возвышению стелилась дорожка, на которой был выткан герб Айдыгера каждые десять шагов. По краям вился золотой орнамент – орнамент нашего дайната. Его создали мастерицы, которые съехались в Иртэген для обсуждения из разных частей государства. Они объединили элементы, ранее принадлежавшие трем таганам, и создали новый узор, пленявший взгляд своим изяществом.

А по обе стороны дорожки выстроились ягиры, одетые в новые мундиры. На вытянутых руках они держали обнаженные ленгены, уложенные на раскрытые ладони. Не вставали на колено и не клали клинки на землю. Все, кто главенствовал над воинами, были уже признаны ими. И потому оружие оставалось на весу, но обнажено в честь торжественности момента и безопасно, так как угрозы не было.

Стояли воины и у помоста, также сегодня накрытого полотном с гербом Айдыгера по центру. А на длинном древке, установленном на возвышении, гордо реял стяг дайната. У лестницы в несколько ступеней замер байчи-ягир. Он ленгена не обнажал, но стоял суровый и неприступный, словно символ силы нашего юного государства.

А на самом возвышении стояли всего три человека: Танияр, я и Ашит. Танияр и я в торжественных одеяниях, шаманка в своем ритуальном облачении. Нас ожидало важное дело, и ради него мы созвали высоких гостей. Они сейчас смотрели на нас с любопытством, но без всякого предубеждения. А кто-то и вовсе с улыбкой.

Главы таганов и племен опять были рядом с нами, и не только те, кто отправился с дайном в горы, чтобы отстоять Белый мир, но и те, кто прежде относился к нам с недоверием и настороженно. И Шакин тоже был с нами, а вместе с ним стояли его отец и брат.

О, это было весьма примечательно, когда каанчи ворвался в отчий дом, грозно сверкая очами. Он негодовал, обличал и обвинял своего каана в попытке покушения на него. Разумеется, Галзы оказался в неведении задумки Кашура, который плел собственные сети, пока на него ставил сети сам Галзы. Им еще предстояло выяснить отношения между собой, и это уже была не наша забота.

Да и Шакина теперь вся эта история касалась лишь потому, что в ней были задействованы родные ему люди, однако принимать в ней участия он не собирался, потому… Потому что айдыгерцам не за чем было совать нос в дела чужого тагана, если их об этом, конечно, не попросят. Всё верно, у нас появился новый подданный, а в тагане Долгих дорог – новый наследник. Старший каанчи отказался от власти, и теперь отец мог исполнить клятву, данную младшему сыну, а старший уже обустраивался в дайнате, и нам было что ему предложить.

Однако после всего, что вскрылось, Галзы разорвал отношения с Кашуром, и не просто разорвал, но и настраивал против курменайца его сообщников. А пока плелась новая интрига, каан Долгих дорог все-таки решил посетить Айдыгер, а Танияр не стал ему запрещать. И теперь отец и его два сына ждали того, ради чего стояли на большой поляне перед Иртэгеном.

Но не они то и дело приковывали мой взор, и не они пробуждали в душе огонек радости. Эта честь принадлежала иным людям, выделявшимся из общей толпы настолько, словно бы они были не от мира сего. А как иначе? Они ведь и вправду не принадлежали Белому миру. И тем не менее оставались самыми родными и близкими, потому что это были мои родители.