– Ашити не пагчи, она иного племени, – произнес Архам.

– Какого же? – теперь полюбопытствовал Фендар.

– Из далеких земель, уважаемый халим, – ответила я. – Неужто и такой ученый человек видит в пагчи зло?

– Все мы дети Белого Духа, – сказал халим. – Внук сказал, что ты жена Танияра, а глаза зеленые. Просто удивился. В таганах плохо ладят с племенами.

– Танияр имеет иной взгляд. Он дружен и с кийрамами, и с пагчи. Последние просились войти в Айдыгер, дайн им не стал отказывать. Они теперь айдыгерцы, как и все мы.

– Старший каанчи всегда был иным, – неожиданно улыбнулся Фендар. – Хороший мальчик. И младший каанчи тоже, жаль, что против брата пошел.

– Архам всегда защищал брата и помогал ему, – ответила я. – Никто не видел, а он заботился. Архам – хороший брат, и Танияр его любит.

– А как же вы в Курменае оказались?

– Ты один, халим, кого я здесь знаю, – снова заговорил мой деверь. – Мы с Ашити голодны и очень устали, не откажи в крове и еде. А мы тебе всё расскажем.

– Моя Найни уже наполняет миски, скоро поедите, – заверил ученый.

– Спасибо, – от души поблагодарила я, и мой желудок громогласно меня поддержал.

Я бы хотела сказать, что сильна не только духом, но и телом и что не успокоилась, пока не узнала ответы на все свои вопросы, но… нет. Тело мое оказалось гораздо слабее духа, и двое суток без сна дали себя знать, едва горячая вкусная, а главное, сытная пища оказалась внутри недовольно урчавшего желудка. После этого я едва дотащила себя до лихура, наскоро обмылась, переоделась в рубашку хозяйки и упала спать. А всю свою любознательность я оставила на потом.

Не знаю, сколько бодрствовал Архам, он еще оставался с хозяином дома, когда я отправилась в указанную мне комнату. Но когда я проснулась, он всё еще спал. Я же открыла глаза, когда за окном уже царила темнота. Харат затих, и только шелест листьев за окном да щелканье ночной птицы нарушали сонное молчание древнего поселения.

Сев на кровати, я некоторое время смотрела в темноту, пытаясь понять, где я нахожусь и как сюда попала. Наконец осознала и усмехнулась:

– Курменай.

Я вновь упала на подушку, закрыла глаза, но поняла, что выспалась.

– И что мне теперь делать? – спросила я пустоту.

Дом спал, Архам спал, весь мир спал, а я выспалась. Это было ужасно, потому что занять себя мне было совершенно нечем. Помучившись некоторое время, я решительно откинула покрывало и спустила ноги с кровати. Чем заняться, мне пока было неведомо, но и лежать уже не хотелось совершенно.

– Если я пройдусь по дому, это же не будет дурным тоном? – И сама себе ответила: – Нет, не будет. Я же гость, а значит, отказа в таком невинном желании нет.

После этого привела себя в порядок, оделась в экспроприированное платье и выбралась из комнаты. Первым делом я прижалась ухом к двери, за которой должен был спать Архам, и до меня не донеслось ни звука. Не удовлетворившись результатами подслушивания, я приоткрыла дверь, и вот теперь услышала сопение. Деверь почивал, и ему было явно безразлично, что я страдаю в одиночестве.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я фыркнула и направилась дальше. Впрочем, я знала о том, что хотела бы сделать, но отказалась от этой мысли еще в выделенной мне комнате. Свидание с мужем, вот куда бы я отправилась с радостью, однако не стала этого делать. Если Танияр и спал хоть сколько-нибудь прошлой ночью, то это совсем немного, и я не захотела мешать его отдыху. Пусть выспится, а встретимся мы лучше в этой реальности, когда не будет ни ограничений во времени, ни опасений, что кто-то может помешать.

Так что всё, что мне осталось, – это бродить по дому, обитатели которого смотрели заслуженные за суетный день сны. Я бы тоже смотрела, но тело мое и разум уже получили свое отдохновение, и теперь я шла по жилищу халима, изучая его. А так как я блуждала по первому этажу, то новых открытий не сделала – здесь были жилые комнаты и хозяйственные помещения. Всё самое интересное для меня находилось на втором этаже.

На кухне я задержалась, обнаружив тут выпечку, приготовленную на утро. Нашла и этмен – напиток, хорошо знакомый мне по жизни в доме Танияра. Этим и развлеклась, утоляя проснувшийся голод. И пока вдумчиво жевала, глядя через окно на ночную улицу, послышались тихие шаги. Я обернулась и увидела хозяина дома, нарушившего мое уединение. А вот уважаемый халим меня не увидел. Он проделал тот же путь, что и я, ухватил сладкий пирожок, после взял кувшин с этменом и хлебнул прямо из горлышка.

– Хорошо-о, – протянул Фендар.

Затем отставил кувшин, откусил кусочек пирожка, и я решила, что веду себя невежливо.

– Доброй ночи, почтенный Фендар, – приветливо произнесла я и…

Ученый отчаянно закашлялся. Я поспешила к нему и заботливо постучала по спине.

– Дайнани, – просипел халим. – Я не видел тебя, думал, что один, – и снова закашлялся.

– Прости, что напугала, – извинилась я, ощутив неловкость.

– Я не испугался, – несколько сварливо ответил Фендар, но быстро умерил тон. – Ты проголодалась?

– Выспалась, – улыбнулась я. – Заняться мне оказалось нечем, и я прошлась по дому. А ты работаешь?

– Да, – халим выпил этмена, выдохнул и стал более благодушным. – Когда разум трудится, голод терзает тело особенно сильно. Странно, да?

Я улыбнулась шире, но пожала плечами и ответила:

– Отчего же? Когда разум трудится, ему тоже нужны силы. Откуда же ему черпать их, если не из желудка?

– Ты права, дайнани, – важно кивнул ученый.

Мы некоторое время помолчали. Фендар доедал свой пирожок, а я, опасаясь снова помешать, терпеливо ждала, пока он насытится. И когда ученый проглотил последний кусок и запил его этменом, я задала свой вопрос:

– Можно ли мне подняться с тобой в хатыр?

– Будет ли тебе интересно среди свитков? – засомневался халим.

– Среди них мне всегда интересно, – заверила я. – Мне есть о чем тебя спросить, и это не праздное любопытство…

– Я не всегда понимаю, что ты говоришь, – прервал меня Фендар. – Из каких же земель ты пришла?

– Из иного мира, – честно ответила я. – Отец одарил меня языком, на котором говорят все Его дети, но порой я добавляю к нему и слова из того языка, на котором говорила прежде.

Халим с минуту смотрел на меня, а после поманил:

– Идем.

Беззвучно похлопав в ладоши, я поспешила за хозяином дома, который уже направлялся к выходу из кухни. Кажется, ночь переставала быть скучной, меня ждала интересная беседа, а может, и новые знания, чему я была бы искренне рада. И пока мы поднимались на второй этаж, я мучилась… Да, снова, но уже от любопытства.

Это был второй хатыр, в котором мне выпала удача побывать, а теперь было интересно, насколько они различаются и различаются ли вообще. У илгизитов был полноценный архив, где они хранили собранные со своих земель данные. Там не имелось научных трудов, но были записанные легенды и сказания, а кроме того, документы, в которых велся сухой учет событий и людей, с ними связанных. Правда, этот период был относительно невелик. Записи начали делать много позже, чем произошло восстание Илгиза, потому Рахон и не мог рассказать мне того, о чем я его спрашивала после посещения руин савалара. Он и вправду не знал более того, о чем имелась короткая запись.

А вот что скрывал за своими дверями хатыр ученого Фендара, еще только предстояло узнать. Впрочем, я уже заведомо подозревала, что если это и архив, то в нем хранятся личные записи халима…

– О-ох, – протянула я, так и не успев додумать своей мысли.

Мы вошли в большой зал, уставленный стеллажами, на которых стояли ларцы, лежали аккуратными пирамидками свитки, а еще тут были… книги. Книги! Их было немного, всего на один стеллаж, но это были книги! Толстые, в обложках, имевших металлические уголки, некоторые обложки были кожаными и обтертыми, и все-таки это было невероятным чудом.

– Боги, – с трепетом и восторгом произнесла, сразу направившись к заветному стеллажу.