В этом был весь Ивер Стренхетт. Он был мастером давать обещания, которые умело обходил, не нарушая данного слова. Что я ощутила в этот момент? Жажду крови, дикую жажду королевской крови. Но на губах моих застыла счастливейшая из улыбок, и я склонила голову, благодаря за оказанную честь. Теперь я знала, чем мне заняться в ближайшем будущем. Нужно было разобраться в текущих политических и внутренних делах, чтобы понимать, о чем пойдет речь на Совете. И я очень сомневалась, что найду время даже для поцелуев. Так-то, Ваше Величество.

Волны налетали на каменную скалу с таким упорством, будто надеялись сдвинуть ее с места. Их упрямству мог бы позавидовать даже государь Камерата, самый непробиваемый из тех людей, с которыми мне довелось свести знакомство. Правда, он говорил обо мне то же самое, и каждый оставался при своем мнении. Однако и он, и я безоговорочно проигрывали Тихому морю. Его волны день за днем налетали на скалу, на которой стоял дворец Канаторской герцогини. Они вели свой непримиримый бой несколько тысяч лет, но так и не одолели исполина, взиравшего на своего противника с добродушной снисходительностью.

Я устроилась на подоконнике открытого окна в моем кабинете, прикрыла глаза и с улыбкой наслаждалась невесомой лаской моего Небесного покровителя. Он трепал мне волосы, целовал глаза и щеки, гладил плечи и нашептывал на ухо свое извечное: «Я с тобой».

— Ваша светлость, вы меня слушаете?

— Я не пропустила ни слова, — ответила я, не открыв глаз. — Продолжайте, ваше сиятельство.

— Мне показалось, что вы мечтаете…

— Ну что вы, мой дорогой граф Нестдер, мои мечты требуют вдумчивости, а не полета. И потому им я придаюсь в одиночестве, когда никто не отвлекает и не мешает размышлять. Продолжайте.

Коротко вздохнув, я открыла глаза и увидела одинокий парусник – рыбацкую лодку, уплывавшую в открытое море. Мысленно пожелав неизвестному мне рыбаку удачи, я, наконец, обернулась к моему наместнику и управителю. Он, удовлетворенный моим вниманием, кивнул и продолжил докладывать о последних событиях моего герцогства. И пока граф Нестдер говорил, я вернулась к столу, села в кресло с высокой спинкой и, уместив локти на подлокотниках, сложила ладони.

— Недавний шторм нанес немалые убытки. Два торговых корабля потерпели крушение, господа коммерсанты подали прошение о субсидии на восстановление своих судов и для поправки дела. Убыток немалый, ваша светлость.

— Что с прибрежными деревнями?

— Ураган порушил некоторые дома, погибла скотина. Есть жертвы, — с готовностью ответил его сиятельство. — Так что вы решите по прошению купцов?

— Насколько они нуждаются в субсидировании? — спросила я в ответ.

— Господин Каас имеет немалые вклады в банках, — едва заметно улыбнулся наместник. — Ему принадлежал один из кораблей полностью. Второй был нанят торговой компанией «Азур». По сведениям, которые мне собрали, компания эта совсем юная. Они и вправду могут быть разорены.

— Что с командами кораблей?

— Есть погибшие, ваша светлость, — скорбно вздохнул его сиятельство.

— Корабли принадлежали потерпевшим коммерсантам?

— Только корабль господина Кааса. Второй был зафрахтован, его владельцем являлся капитан. К сожалению, он погиб.

— Стало быть, семьям со второго корабля стоит выплатить компенсации. Особо тем, в которых покойный являлся кормильцем. Если такие семьи многодетны, предложить вдовам устроить детей подходящего возраста в пансионы, мы возьмем на себя их содержание. Матерям и детям старшего возраста предложите помощь в поиске работы или обучении в наших училищах. За наш счет, разумеется.

— Вы чрезвычайно щедры, ваша светлость, — немного укоризненно заметил наместник, и я отмахнулась:

— Боги с вами, ваше сиятельство, у нас на такие случаи заведена статья, которая исправно пополняется за счет налогов. Погибшие отцы уже оплатили содержание своим детям. К тому же мои пансионы существуют за счет пожертвований, составляющих немалую часть вложений. Государственные деньги идут на оплату работы учителей, воспитателей и прочей обслуги,  еще на учебные пособия. Продукты, белье, одежда и содержание зданий – это деньги меценатов. Что до казны герцогства, то из нее мы выделим пособие родителям и женам, если о них более некому позаботиться.

— Я вас понял, ваша светлость, — склонил голову граф. — Что прикажете далее?

— Далее надо помочь пострадавшим от шторма на берегу, — ответила я. — Обездоленным выделите материалы на восстановление их домов, назначьте пособие на время, пока люди не приведут свои дела в порядок. Пусть проведут ревизию и дадут заключение по нанесенным убыткам, отсюда и рассчитаете сумму.

— А коммерсанты?

— Господин Каас в силах пережить нанесенный ему ущерб. К тому же наведите справки о его состоянии. Если оно достаточно велико, чтобы не только покрыть убытки, то обяжите выплатить такую же компенсацию, какую мы выплатим семьям вольнонаемного корабля. В конце концов, эти люди работали на него, и он должен позаботиться не только о себе, но и о семьях погибших. Что до торговой компании, то мы им их субсидируем.

— Будет исполнено, ваша светлость, — снова поклонился наместник. — Продолжим?

— Разумеется, — кивнула я.

Граф Нестдер на миг прикрыл свою папку и улыбнулся. Я вопросительно приподняла брови, и его сиятельство пояснил:

— Не думал, что буду рад служить под началом женщины. Не в обиду вам, ваша светлость, но когда государь прислал мне письмо с уведомлением, кто ныне является хозяйкой герцогства, и что вы вступили в права управления Канатором, я был поражен и уязвлен. Мне виделись споры, капризы, надменность и, простите, глупость. Я даже хотел просить назначить на мое место кого-нибудь другого, но после того, как получил письмо от вас, мне подумалось, что стоит еще немного потерпеть. Теперь же я готов признать, что был несправедлив к вам, госпожа герцогиня. Скажу больше, я всегда бываю рад узнать, что вы уже выехали к нам. Жаль, что подобное случается так редко, и ваши визиты так недолги. Я в это время, хоть и продолжаю служение, но отдыхаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И мне жаль, ваше сиятельство, но стребовать большего с государя невозможно, — улыбнулась я в ответ. — Зная нашего короля, уже и этот срок можно считать великой милостью.

А срок и вправду был мал. Мне было позволено два раза в год навещать свое герцогство и оставаться на его землях не больше месяца. Так продолжалось те три года, которые прошли с момента получения мною Канатора. В начале осени и в конце зимы я приказывала закладывать карету и отправлялась в путь под ворчание моего августейшего любовника. Однако деваться ему было некуда, потому что между нами был заключен договор и не на словах, а самый настоящий, скрепленный большой королевской печатью.

Добилась я этого еще в пору, когда получила должность королевского советника. Признаться, меня тогда захлестывали двоякие чувства. С одной стороны благодарность за это назначение. Для меня и моего дела открывались немыслимые перспективы. Во-первых, я, как и мечталось когда-то,  могла на своем примере показать, что женщина способна мыслить не только о нарядах и увеселениях, но и приносить пользу в служении своему государству. А во-вторых, теперь в Совете у меня был свой собственный голос и поддержка из голосов тех, с кем я успела сойтись близко. Я имела возможность лично выдвигать свои замыслы, отстаивать их и склонять советников к принятию нужного мне решения. И пусть последнее слово было за королем, но если мне удастся доказать разумность и необходимость очередной перемены, то и он охотней поддерживал реформы, заведомо видя согласие своих подданных. Мне уже не требовалось что-то выпрашивать у него, доказывать и вести долгие безрезультатные споры, но можно было смело поднимать вопрос о поправках в законодательстве там, где вершилась судьба Камерата. Так что, да, я была благодарна монарху.