— Рад приветствовать вас, ваша милость. Позвольте отметить ваше очарование.

— Благодарю, — с достоинством кивнула родительница.

А потом от дверей зашипели, и распорядитель убежал, потому что король был уже где-то рядом. И раз мы входили через парадную дверь, то он войдет через вторую дверь, которой пользовались во время аудиенций. Но это не отменяло того, что его следует объявить. А через пару минут до нас донеслось:

— Государь Камерата, герцог Лаворейский, граф Нордвейский, властитель Халландских предгорий и Тихого моря – Его Величество Ивер Второй Стренхетт!

Заиграли трубы, и перед внутренним взором появилось то, что я уже видела много раз. Ив следует к своему трону. Значит, наш час почти настал, и скоро распорядитель объявит наше появление. И вот тут мое сердце, до того не ускорившее своего бега, сорвалось с привязи. Руки начали подрагивать от охватившего меня волнения, и я потерла ладони. Рядом со мной медленно выдохнула матушка, вновь показав, что нервничает. Однако к детям она повернулась со строгим выражением лица:

— Плечи не сутулить, носом не клевать. Держать себя с достоинством, но без высокомерия…

— Матушка, — остановила я баронессу. Затем улыбнулась ученикам и произнесла: — Помните, вы уже наша гордость.

В это мгновение трубы смолкли, и к нам прилетел голос распорядителя:

— Ее светлость герцогиня Шанриз Канаторская, графиня Тибад, баронесса Тенерис из высокого рода Доло! Ее милость баронесса Элиен Тенерис из высокого рода Доло! И их воспитанники – уроженцы графства Тибад, лучшие из лучших учеников школ графства Тибад, коим покровительствует ее светлость!

— Боги, — тихо выдохнула матушка, а я машинально произнесла ее фразу:

— За Тибад.

Снова заиграли музыканты, и мы направились в тронный зал. Первой вошла я, следом за мной моя родительница, а за ней дети в том же построении парами, разделенные цветами своих ученических одежд и эмблемами на груди, на которых были гербы их городов. Скользнув взглядом в сторону, я увидела склоненные головы кавалеров, и неглубокий реверанс дам – все-таки я теперь стояла по положению всего на пару ступеней ниже короля, а потому меня не могли встречать, не оказав почтения.

Когда мы остановились у тронного возвышения, музыка смолкла. Наши подопечные развернулись к трону лицом. Баронесса продумала даже то, как они остановятся. Девочки остались в первом ряду, мальчики за ними. Я и матушка присели в глубоком реверансе. Это стало сигналом и для детей, и они повторили хорошо заученное приветствие. Юные дамы – реверанс, а кавалеры склонились, в это раз не только заложив левую руку за спину, но и приложив правую ладонь к груди. Выдержав положенное время, мы все вместе распрямились, и я произнесла:

— Ваше Величество, дозволено ли мне будет представить вам моих подопечных?

— Дозволяю, ваша светлость, — важно кивнул государь.

Был он при полном облачении, чего я не ожидала. Прием был вовсе неофициальным. Мы обговаривали с ним наличие мундира и короны, однако Ив решил предстать детям в официальном одеянии и со всеми регалиями. Но это уже было его делом, а потому я лишь едва заметно улыбнулась. Король моей ухмылки не заметил, он с явным любопытством смотрел на моих подопечных.

И пока он рассматривал их вместе со своими придворными, я называла местность, школу или пансион. А дети, кто прибыл из названного заведения, делали шаг вперед и произносили свои имена. Государь кивал в ответ, так знакомясь с юными тибадцами. Должно быть, придворные сейчас находились в великом недоумении, потому что в одном ряду оказались и представители дворянства, и дети из простого сословия.

К примеру, тот юноша, который обещал мне показать Двору, кто такие тибадцы, носил титул барона. А миловидный мальчик из школы первых знаний был крестьянином. Рядом с ним стояла девочка из той же деревни, что и он. А неподалеку от них находилась дочь помещиков, за ней сын коммерсанта. И пусть все они были из разных сословий, но объединяло их одно – прилежание и стремление получить знания, что и привело детей сегодня в королевский дворец.

Впрочем, раз уж король принимал такое смешение, то и придворным оставалось благожелательно улыбаться. А мне тем более не было дела до чужой спеси. Я была горда успехами моих детей, их преподавателей и нашего рода.

— Мне отрадно видеть, что благое дело принесло свои всходы, — прозвучал голос короля, как только закончил представление последний школьник. — И отрадно осознавать, что будущее Камерата в надежных руках. Ваша светлость, примите мои поздравления.

Он поднялся с трона и неспешно направился вниз. Пажи, стоявшие на ступенях возвышения, подхватили мантию, и вниз государь спустился, полный достоинства и важности. Ив мазнул по мне взглядом, затем ударил посохом об пол, и к нему устремился помощник министра образования с подносом в руках. И этого в моем сценарии приема не было. А потому теперь я наблюдала за развитием событий с нескрываемым любопытством. Даже слегка вытянула шею, чтобы увидеть, что лежит на подносе.

Это оказались… ордена. На красной ленте, не имевшей государственного значения, позолоченное перо, а под ним девиз «В знаниях будущее». И вновь к этой символической награде я не имела никакого отношения. Устремив на короля изумленный взгляд, я заметила, как дернулся в сдерживаемой улыбке уголок его губ. Стало быть, решил поразить меня, так вот отметив успехи моих школьников. Что ж, признаюсь, мне стало приятно.

Государь обошел всех юных тибадцев, лично приколов им ордена на грудь. И когда очередная головка склонялась в знак благодарности, Ив накрывал ее ладонью и произносил:

— Благословляю, дитя мое.

Достался орден и моей родительнице. Правда, на красной ленте было не перо, а миниатюрный герб Камерата. Надпись была простой и лаконичной «В признание заслуг». И вместо благословения Его Величество поцеловал руку баронессе и сказал:

— Ваша помощь в деле образования неоценима, ваша милость.

— Благодарю, государь, — ответила моя родительница и присела в реверансе.

— Ваша милость, отведите детей в сторону, — негромко произнес Ив. — Ваша светлость, вы останьтесь.

Распорядитель поспешил помочь баронессе и ее подопечным, указав, куда им встать. А мое любопытство вновь подняло голову. Похоже, теперь и меня ожидала какая-то награда… И я вдруг похолодела. Мысль, что король может посчитать нашу помолвку наградой, оказалась внезапной и сокрушительной. Я даже машинально отступила на шаг назад, готовая к малодушному бегству. Монарх, заметив этот маневр, изломил бровь, и я взяла себя в руки. Любопытство угасло, переживания остались, но уже скрытые от всех присутствующих.

Король вновь ударил посохом, и к нему направился Первый советник – граф Типс. В его руках был не поднос, он нес бархатную подушку…

— Ваша светлость, — произнес монарх. — Ваши старания во благо Камерата, служение государю и его подданным не могут остаться не вознагражденными. И лучшей наградой я считаю мое доверие. Я ценю ваш светлый разум, герцогиня, и ваша стремление принести королевству пользу, и с этого дня провозглашаю вас моим советником. Опуститесь на колено.

Облегчение от того, что наградой оказалась не помолвка, оказалось неимоверным. Я с готовностью встала на колено и склонила голову. Взяв с подушечки цепь, лежавшую на ней, государь надел ее на меня и велел:

— Поднимитесь, госпожа советник.

Госпожа советник… Я тихо хмыкнула, распрямилась и, наконец, осознала – это конец. Величайшая милость, неслыханная! И это исполнение моей мечты – должность. Женщина получила одну из важнейших должностей – советник короля. Невероятно! И ужасно в равных долях. Конечно, это благоволение, а еще крепчайшая привязь, разом отменившая обещание короля не препятствовать, когда я соберусь уехать. Советник покинуть Двор без высочайшего дозволения не может! Так вот, о каком деле говорил Ив, и вот, что он придумал, услышав от меня напоминание, что я просила не земли и титул, а возможность служить Камерату.