– Сейчас все сделаем, куколка, – ощерился ее ухажер и первым ринулся к Бонгу.

Тин резко выкинул руку в его сторону, и пират, так и не успевший заметить стремительного жеста, упал на пол.

– Не жалеть, – рявкнул Лоет, утягивая за собой друга. – Добивай, иначе потом напорешься на саблю.

– Да я и не жалел, – пожал плечами Бонг, мазнув взглядом по бессознательному телу.

Не медля далее, мужчины выбежали на улицу. Пытаться скрыться не имело смысла, Вэйлр это знал. Погоня только привлечет больше внимания, вовлекая в драку новые лица. Также он знал, что противников у них с Бонгом будет не так уж и много. Законы кабацких побоищ Лоету были известны давно. Добрая половина завсегдатаев кабака папаши Лебо ничего не имели против бывшего пирата и его иноземного друга. Им просто нужен был повод размять кости, и они его получили, насев на того, кто оказался ближе. К тому же в таких драках парни часто вспоминали, на кого и за что имеют зуб, поэтому старые обиды толкали их не на зачинщиков.

Возможно, назови Лоет свиньями всех, кто находился в кабаке, пираты бы встали дружной стеной и тогда можно было в панике вспоминать, все ли успел указать в завещании. Но пираты ведь не дураки, а Грязнуля никогда не был в чести у представителей Лиги свободных мореплавателей, поэтому, несмотря на то что почти все посетители кабака высыпали на улицу, драка закипела раньше, чем до Вэя и Бонга успел добраться хоть кто-то.

Свара разгоралась на глазах. В пьяные драки зеваки влезали лишь тогда, когда нужно было самим выпустить пар, кидаясь на первого попавшегося противника. Потому-то Лоет и предпочел драку бегству. Они с Бонгом вновь стояли спина к спине, как много лет назад. Кровь, казалось, уснувшая давным-давно, яростно вскипела в жилах капитана «Счастливчика», разносясь по телу бурлящей лавой. Улыбка его была наполнена детской радостью, словно родители угадали с подарком на день рождения. Единственный здоровый глаз отражал все чувства, что сейчас наполняли мужчину, и Лоет пребывал в предвкушении уже забытого развлечения.

На него бросились сразу трое. Вэйлр отбил первый удар, увернулся от второго и скривился от мазнувшего по челюсти кулака. Сплюнув кровь с разбитой губы, Лоет ухватил ударившего его пирата за грудки и впечатался лбом тому в переносицу. От следующего удара второго пирата Лоет увернуться не успел и согнулся, когда воздух в одно мгновение покинул его легкие.

– Славный удар, – просипел он, боднув головой в живот своего противника, намеревавшегося довести дело до конца.

Тот согнулся рядом, и Вэй ударил его снизу, опрокинув на землю. После чего выдохнул и тут же полетел на землю, встретившись с кулаком третьего пирата, но сбил того ногой и стремительно оседлал, как только противник упал рядом. Лоет от души припечатал пирата кулаком по лицу второй раз и едва успел заметить занесенную над ним ногу. Ее Вэйлр успел перехватить, без жалости унизив ударом кулака еще одно причинное место. Тело вспоминало все прежние уроки, которые ему преподавали в давних драках.

Бонг легко и грациозно, словно на его плечах не лежали прожитые годы, уходил от попыток достать его, нанося привычные точечные касания, валившие с ног каждого, до кого он дотягивался. Вскоре азарт захватил толпу. Драка с Бонгом стала похожа на забаву «достань узкоглазого». Наконец кто-то не выдержал и схватился за нож.

– Бонг! – рявкнул Лоет, успевший заметить из своей мешанины, как мелькнул клинок, и лекарь перехватил руку убийцы, без жалости ломая ее.

– Это же капитан! – неожиданно раздался голос Красавчика.

– Точно. Развлекается, и без нас, – ответил Мельник.

– Хватит сопли жевать, – рявкнул услышавший их Лоет. – Урою!

– Умеет Батя уговаривать, – хохотнул Красавчик.

Красавчик и Мельник вклинились в драку, подобно волнорезу, тут же с упоением берясь за дело. Постепенно народа в побоище прибавилось. Теперь уже никто не выискивал определенной цели, драка все больше напоминала свару, и Лоет, улучив мгновение, дернул Бонга.

– Вот теперь пора валить, – сказал он. – Парни!

Красавчик, выбивавший дурь из своего противника, бросил на капитана взгляд обиженного ребенка, но кивнул. Мельник оказался несколько занят. Его держали двое, третий планомерно выколачивал из матроса душу.

– Мельник! – гаркнул Лоет.

Тот прохрипел нечто невнятное, резко дернулся, освобождаясь, и снес молотившего его в живот пирата. Четверо мужчин выбрались из драки и свернули в ближайший переулок. Здесь они остановились, чтобы немного отдышаться. Лоет ощупал языком зубы и удовлетворенно кивнул. Бонг стряхнул пыль, матросы обиженно сопели.

– Как дети, – покачал головой Вэйлр. – Возвращаемся на «Счастливчик», дело есть.

Мельник и Красавчик переглянулись, осклабились и поспешили за капитаном и его другом обратно на бриг.

Сумерки опустились на Лаифу, приглушая звуки дневной жизни. Закрывались лавки и магазины. Затихали корабли, команды которых сошли на берег или вели неспешные разговоры на палубах. Притих и «Счастливчик». Плотники закончили на сегодня работу и покинули борт брига. Капитан пока еще не вернулся, не вернулись и те, кто ушел подышать шальным воздухом воли. Господин Ардо читал, сидя под зажженным фонарем на палубе, господин Даэль дремал в гамаке, оставшиеся матросы играли в кости, устроившись на капитанской бочке, прозванной так из-за нежной к ней любви Лоета. Вэйлр любил расположиться на «троне» и следить за жизнью своего корабля, подставив лицо дневному солнцу. Но сейчас «Счастливчик» стоял на приколе, капитан пропадал в городе, солнце скрылось за горизонтом, и бочка оказалась бесхозной.

Время неспешно текло, увлекая за собой людей, и только двое не замечали быстротечный бег стрелок на циферблате. Альен Литин все еще не покинул мадемуазель Лоет. Он присел прямо на пол, опираясь спиной на дверь, и слушал девушку. Тина сидела точно так же, но со стороны каюты. Она уже давно закончила рассказ о своих злоключениях, которые привели ее к встрече с Альеном. Молодой человек слушал ее внимательно. Усмехаясь, когда звучал эмоциональный пересказ путешествия Тины с его сиятельством. Смеялся, слушая о том, как проныра наладила продажу кружев прямо из закрытого пансиона. Но когда мадемуазель Лоет дошла до визита своего кузена, смеяться он перестал. Негодование, охватившее молодого человека при упоминании предложения младшего графа еще в поместье деда Тины, вернулось с удвоенной силой. Но Альен продолжал слушать с непроницаемым видом, сжимая и разжимая кулак, невидимый девушке из-за двери.

Житель столицы, Альен знал Маркэля Мовильяра. Аристократия зачастую развлекалась там же, где проводил время средний класс. Более того, дворяне часто сходились с коммерсантами и банкирами, считая это полезными связями. Сколько раз Альен наблюдал, как сын банкира поил высокородных дружков, поднимавших бокалы с шипучим вином за щедрого друга. Сам господин Литин, больше занятый своими обязательствами, редко появлялся на подобных собраниях. Но там он встречал кузена мадемуазель Лоет. Пару раз они недолго разговаривали, а предложения присоединиться к веселой компании Альен вежливо отклонял. Шальные забавы молодых людей ему не нравились.

Пока Тина рассказывала, как сбежала из пансиона, Альен думал о том, как можно достать мерзавца Мовильяра, сохранив при этом свое имя незапятнанным. Затем он вспомнил о невольничьем рынке Лаифы и усмехнулся, решив, что Марк неплохо бы смотрелся прикованным к столбу рядом с живым товаром или же в клетке с другими пленниками. Идея неожиданно понравилась Литину, и он решил обдумать ее наедине с собой, вновь вернув свое внимание девушке, дошедшей до их встречи.

Потом Альен спрашивал Тину о ее жизни в Кайтене. Ему хотелось знать о ней все, и это немного удивляло молодого человека. Впервые его мысли были настолько поглощены понравившейся ему женщиной… девицей. Она была для него загадкой. И вроде понимал девушку, казалось, разгадал, как она вновь удивляла: то взрослым высказыванием, то детской непосредственностью, то неожиданной выходкой. Альену нравилось смотреть на нее в мальчишеском одеянии, как нравилось представлять Тину в женском платье. Ее личико с живым взглядом карих глаз в обрамлении коротких, взъерошенных ветром волос умиляло молодого человека. Порывистость и страстность натуры восхищали, непосредственность веселила, а открытость души влекла с каждым днем все сильней. И все же самым примечательным были ее глаза, в которых можно было прочесть все те чувства, которые обуревали егозу в этот момент, и видеть в них свое отражение оказалось невероятно приятно. Обо всех остальных девичьих прелестях Альен не позволял себе думать, понимая, что не смеет сейчас мечтать ни о прикосновениях ее ловких пальчиков, ни о чистых устах, к которым сам прижался всего один раз, поддавшись порыву. Зато голос слушал с удовольствием, сейчас не столько вникая в слова, сколько наслаждаясь его звучанием.