Очередной выпад закончился ударом по спине, и Альен взорвался, вкладывая всю душу в брань. С его языка потоком полились слова, которые он не употреблял даже мысленно. Молодой человек забыл про такт, этикет, воспитание. Забыл, что перед ним стоит человек, превосходивший его по возрасту в три раза, забыл, что этот человек является отцом Тины. И когда поток брани иссяк и Альен перевел дух, Вэйлр довольно ухмыльнулся:

– Запомнил это чувство? И чтоб только так и дрался. А вот теперь приступим всерьез.

– Всерьез? А до этого были шутки? – воскликнул молодой человек.

– До этого мы учили правила. Выдохнул? Вперед!

Никогда еще Альен не попадал под лавину. Его обучал один из лучших учителей фехтования в столице, дорогой и искусный. Он поделился со своим учеником всем, что знал сам, он был настоящим мастером, но… мастер никогда не участвовал в настоящих драках, и разница между мастерством дуэлянта и мастерством пирата оказалась неимоверно велика. Альен ушел в оборону и, сколько бы он ни старался, контратаковать не выходило. Лоет, казалось, был разом в нескольких местах, и его короткое:

– Ранен. Ранен. Тяжело ранен. Убит. Убит. Убит. К дьяволу, Литин, мертвецы шевелятся быстрей тебя. А ты же уже трижды мертвец, тогда ползай дальше. Убит. Ранен. Ранен. Убит.

– Ч-щерт, – шипел молодой человек, получая удар за ударом. Вэй сделал обманное движение, снося с ног своего ученика, и Альен выкрикнул в сердцах: – Гарпун мне в печень!

– Всего лишь палку, мой мальчик, – расхохотался бывший пират и подал руку, помогая ему подняться на ноги. – На сегодня достаточно. Я увидел все, что хотел. Кто тебя обучал?

– Мастер Эберли, – хрипло ответил Альен, роняя палку и упираясь ладонями в колени. – Лучший учитель фехтования в столице.

– Для столицы, может, и лучший, – усмехнулся Вэй. – Но его школа годится только для дуэльных танцев. Больно?

– Жить буду, – скривившись, ответил Литин, выпрямляясь.

– Ты все еще хочешь у меня учиться? – полюбопытствовал капитан.

– Больше, чем раньше, – на губах молодого человека появилась кривая ухмылка. – Я почти разваливаюсь, но готов признать: я восхищен. Никогда не видел, чтобы так дрались.

– Дальше будет хуже, – пообещал Лоет. – Бонг облегчит твои страдания, когда вернется. Пока отдыхай, парень. Будем учиться сначала. Да, на оплеухи я скор, на слова невоздержан, так что не обольщайся. Добрым я был только сегодня.

Альен ничего не ответил, только усмехнулся и тряхнул головой, отбрасывая со лба влажную от пота прядь. Тело тут же возмутилось столь резкому движению, и молодой человек скривился, тихо зашипев.

– Можешь сходить в город, – невинно заметил Вэйлр, поглядывая на своего ученика.

– Благодарю, – кивнул Альен. – Пожалуй, сначала переведу дух.

– И то верно, – покладисто согласился капитан. – Если хочешь всплакнуть…

– Идите к черту, – беззлобно огрызнулся Литин, поднимаясь по сходням.

Лоет осклабился и последовал за ним под взглядами вахтенных матросов и рыбаков.

Алгардт ничем не поразил воображения мадемуазель Лоет. Сейчас, когда не нужно было никого искать, тащить и приводить в чувство, Тина вертела головой, пытаясь ухватить все и сразу. Но ухватывать было почти нечего. Город оказался пустым и скучным. Ни тебе ярмарок, ни уличных представлений, ни гомонящей толпы. Все было тихо, спокойно и сонно. Девушка даже зевнула. Однако на бриг возвращаться так быстро не хотелось, и Тина решила наслаждаться тем, что есть, не отыскивая приключений. Да и где их тут было искать? Тоска-а-а…

Радовало одно: не было не только развлечений, но и поучений. Папенька остался на «Счастливчике», не сопроводив дочь нравоучительными напутствиями, Альена он также оставил на борту, Бонг и не думал читать нотаций, а Дин и вовсе готов был больше слушать, чем говорить. Это Тину вполне устроило. За последнее время она стала такой стыдливой и правильной, что это порой вызывало у нее самой если и не тошноту, то желание взбунтоваться. Ну, может, бунтовать хотелось несколько от иного. Мадемуазель Лоет часто вспоминала время, проведенное на «Алиани», когда рядом был только Альен Литин и когда он отдавал почти все свое время «Сверчку», особенно после Порт-Дайона. И пусть не вина Альена, что он не может, как и раньше, быть рядом подолгу, но желание бунта и обида в душе Тины росли все быстрей, и девушка преисполнилась решимости показать, что не больно ей и нужен какой-то там столичный хлыщ.

– А не перекусить ли нам? – произнес Бонг, глядя на выгоревшую вывеску чайной и кондитерской в одном лице.

Тина подняла взгляд, оценила изображение длинноносой дамы с чашкой в одной руке и пирожным в другой и кивнула. Почему бы и нет? Времени после завтрака прошло уже немало, до вечера она возвращаться не собиралась, а желудок уже подсказывал, что в него давно не отправляли ничего съедобного. Дин возражений также не имел, и лекарь первым поднялся по ступеням, открыл дверь под звяканье колокольчика и исчез в нутре кондитерской, откуда донесся запах ванили и шоколада. Дин улыбнулся мадемуазель Лоет, подал руку, как это было принято в цивилизованных странах, и Тина не стала отказываться от предложенной помощи. Правда, тут же руку она отдернула, представляя, как со стороны смотрится молодой человек, ведущий под руку мальчишку – мадемуазель ведь так и оставалась в мужском наряде. Она замотала головой и шепнула:

– Я вроде как мальчик.

– А походить на девочку. Мои глаза ошибаться, – рассмеялся его высочество.

Девушка хмыкнула, легко взбежала по ступеням и вошла в чайную, отыскивая взглядом Бонга. Лекарь уже сидел за одним из свободных столиков и пытался разговаривать с официантом, не понимавшим ни слова из того, что говорил ему горастанец. Господин Тин перебрал уже несколько известных ему языков, но официант только грустно вздыхал и во все глаза рассматривал мужчину необычной наружности.

– Не понимает? – спросила Тина, присаживаясь напротив лекаря.

– Ничего не понимает, – сокрушенно вздохнул Бонг.

В это мгновение к ним присоединился Дин, и глаза официанта и вовсе разбежались от обилия посетителей с экзотической внешностью. Тина вытянула руку и пощелкала перед носом мужчины.

– Гарпун тебе в печень, любезный, – позвала она, – отомри, дьяволово семя.

Официант вздрогнул и перевел взгляд на мальчишку. Удостоверившись, что ее заметили, мадемуазель Лоет снова заговорила на марантийском:

– Вы меня понимаете? – затем повторила фразу на балорском.

Но официант растерянно улыбнулся и пожал плечами, вновь вернувшись к рассматриванию лекаря и принца. На мгновение у Тины мелькнула мысль, что было бы с официантом, если бы Хон не остался на «Счастливчике» с Альеном… Наверное, и вовсе отдал бы концы прямо на месте. Усмехнувшись, мадемуазель Лоет обернулась, отыскивая взглядом хоть кого-нибудь, кто бы их понял, но в чайной было пусто. Только возле окна сидели два господина, тихо переговариваясь о чем-то своем.

– Господа, вы меня понимаете? – повысила голос девушка.

Мужчины обернулись на ее голос, после обменялись взглядами и один из посетителей вежливо улыбнулся:

– Да, парень, мы тебя понимаем, – ответил он. – Что случилось?

– Доброго дня, – сообразив, что была невежлива, Тина поспешила исправить оплошность. – Вы не могли бы нам помочь сделать заказ, официант не понимает ни слова из того, что мы говорим.

– К твоим услугам, малыш, – мужчина встал со своего места и подошел к их столику, но, как и официант, пробежался внимательным взглядом по горастанцам. – Неожиданно увидеть здесь гостей с далеких берегов.

– Добрый день, – вежливо, но достаточно сухо ответил Бонг, Дин просто кивнул.

– Так вы поможете нам? – нетерпеливо спросила Тина.

– Да, конечно, – мужчина вновь обратил на нее внимание. – Что вы хотели заказать?

Вскоре трое путешественников получили легкие закуски, также входившие в список блюд заведения, пирожные и чай. Господин, столь любезно отозвавшийся на просьбу помочь, попытался завести беседу с Бонгом, но тот повернулся к нему, несколько мгновений смотрел в глаза, а затем негромко произнес: