– Милый, – заговорила я, – скажи Бальхашу, если он сомневается, пусть сходит к Даасу. Если туман закрывает ворота, значит, Илгиз еще защищает обиталище подручных. Но если войти туда теперь может каждый, кому вздумается, и против встанут только обычные воины, то нет там уже защиты духа.

Супруг усмехнулся и кивнул. Тем временем подручный продолжал противиться, точнее, не желал показывать своего бессилия. Он стоял на своем, то есть ничего не делал, только задирал нос.

– Бальхаш, – позвал йарга Танияр. – Подручный не имеет силы, мы все это знаем. Ты еще сомневаешься, но сходи тогда к Даасу. Если сможешь легко войти, значит, нет там больше силы Илгиза. Воины есть, мастера, может, ученики, еще махари и ее прислужницы, а силы Илгиза нет. Это тебе самое верное доказательство.

– У меня есть сила! – воскликнул подручный. – Но я не буду показывать ее какому-то тагайни. И к Даасу никто не смеет приближаться!

Дайн развел руками:

– Ты сам всё слышал, йарг. И если не глуп, то понял верно. Сейчас мы уйдем, драка не нужна. Мы уже победили. Орудий у вас не осталось, оружие мы забрали. Если вознамеришься пойти на земли таганов войной, более милостивы, как сегодня, мы не будем. У тебя вся равнина и горы, властвуй. Захочешь узнать настоящую историю о нашем прошлом – мы расскажем. Захочешь вернуть милость и заботу Отца – обратись к Нему. Белый Дух слышит своих детей, даже если они были к Нему непочтительны, но душа полна раскаяния. Согласен?

Бальхаш поджал губы. Он некоторое время смотрел на Танияра, наконец отвернулся и проворчал:

– Согласен. Я съезжу к Даасу.

– Не посмеешь! – ожил подручный.

– Помешай, – с непередаваемой наглостью парировал йарг, и илгизит опять нахохлился. Бальхаш усмехнулся и вновь поглядел на дайна. – Мне надо всё обдумать. Но сейчас мы уйдем, воевать всё равно уже нечем. Если вы к нам полезете, мы тоже встречать умеем.

– С войной не пойдем, Айдыгеру Дэрбинэ точно не нужна. Остальные отвечают за себя сами.

– Когда отпустишь моих людей?

– Когда мои уйдут, чтобы горячие головы ни с твоей, ни с моей стороны драки не устроили.

– Согласен, – снова кивнул Бальхаш.

– На этом всё, – подвел итог переговорам мой супруг и позвал: – Морт, уходим.

И когда воины были готовы, начали открываться порталы. Верные дети Белого Духа уходили в добром расположении духа. Им предстоял праздник, потому что… Мы победили!

– Друг мой, будьте отважны и решительны, заклинаю вас.

– Нет, нет и нет. И, в конце концов, что это такое?! Это же уму непостижимо! А я ведь вас еще на коленях держал, а вы такое.

– Какое?

– А вот такое. Это же насилие! В чистом виде насилие, как же вам не совестно?

– Мне совестно? С чего бы мне было совестно?

– Да хотя бы с того, душа моя, что вы принуждаете меня перешагнуть через собственные принципы…

– Страхи, вы хотели сказать?

– А хоть и страхи! Но эти страхи мои и имеют право на существование.

– Вы через такое прошли, а рырхов боитесь, – я укоризненно покачала головой и позвала: – Мейтт, идем со мной. Остальные подождите.

– Я протестую!

Вожак тихо зарычал. Мне кажется, если бы мог, то и накрыл бы лапой морду, до того упрям в своем страхе перед рырхами оказался человек, противостоявший Илгизу.

– Посмотрите, что вы наделали, – сказала я Элькосу. – Мейтт уже утомлен вашим сопротивлением. Ну как так можно? Вам протягивают лапу, а вы задом поворачиваетесь. Возьмите себя в руки. Вы же мужчина, в конце концов! Даже наши племянницы их не опасаются, а вы всё капризничаете. Вы с ними все-таки соседи.

– И уже подумываю съехать, – едко ответил хамче.

– Вот еще, – фыркнула я. – Да и куда вам идти? С сердечной склонностью вы еще не определились, ягирам и самим тесно, а все свободные дома уже заняты. Нет уж, дорогой мой, пока вам идти некуда, а мне совсем не хочется вас отпускать. И потому вам следует наладить взаимопонимание с остальными жильцами этого подворья. Да вы Сурхэм приручили! А уж она строже и зубастей рырхов будет. Успокойтесь, мы идем к вам. Мейтт.

Элькос, в прямом смысле припертый к стене, имел несчастный вид. Он поднял лицо к небу, закатил глаза и состроил страдальческую гримасу. Мне было его жалко, правда, и я бы не настаивала на сближении с моими подопечными, но за прошедшие три дня после исторического поединка в священных землях атмосфера в доме царила несколько напряженная.

Рырхи никуда не собирались уходить. Они обустроились под своим навесом и вели прежнее существование, не зная отказа ни в еде, ни в ласке. Впрочем, Мейтт и Бойл покинули Иртэген еще вечером в день своего возвращения, а Торн с детьми осталась. Правда, и ее братья объявились уже на следующее утро, и мне пришло на ум, что они удалялись, чтобы привести свои рырховы дела в порядок перед тем, как занять положенное им место в человеческой стае.

На курзым рырхи уже не бегали и по улицам свободно не расхаживали, однако за ворота выходили каждый день, даже Торн с детьми. А набегавшись на свободе, возвращались на наше подворье. Переселенцы, кто еще раздумывал, не остаться ли им в Айдыгере насовсем, были насторожены и испуганы таким соседством. Кто-то даже начал собираться в обратную дорогу, когда узнал, что всякая опасность миновала. А вот иртэгенцы с неким превосходством посмеивались над страхами наших гостей и махали руками: «Глупости».

Элькос разделял опасения беженцев и на уверения, что бояться нечего, упрямо молчал и избегал темы близкого знакомства с рырхами. И всё бы ничего, но сталкиваться с нашими лохматыми айдыгерцами ему приходилось ежедневно. И это доставляло хлопоты не только самому магистру, но и мне.

Он просиживал в доме, ожидая, когда рырхи покинут подворье, и лишь после этого высовывал нос наружу. Раздражался, что теперь оказался в заточении, намекал, что диким зверям не место среди людей, даже потребовал запирать их в клетке или хотя бы в каком-нибудь сарае, но тут уже осталась глухой я. Еще чего!

К тому же лаборатория магистра находилась в пристройке, и чтобы попасть туда, он должен был пройти по двору, а значит, звал меня, Сурхэм или даже ягиров от ворот, чтобы его сопроводили. Злился из-за их улыбок, но преодолеть себя не мог и не желал.

Всё это и привело к тому, что мы с рырхами сегодня приперли мага к стенке, и не в каком-нибудь переносном смысле, а в самом натуральном. Портал он открыть не мог, ибо мы находились близко, а стало быть, последовали бы за ним. Применить свою силу тоже, это все-таки была я, а уж своей названой дочери Элькос не желал причинять даже толики неприятностей, чем я бессовестно и воспользовалась.

Я приблизилась к хамче, а вместе со мной подошел и Мейтт. Торн и Бойл остались сидеть чуть поодаль, а детеныши не покинули своей матери. И пока магистр страдал изо всех сил, я взяла его за руку и пожала ее, желая подбодрить, а после кивнула рырху.

Он шагнул к магистру вплотную, поглядел ему в лицо, после рыкнул и ткнулся носом в руку хамче.

– Он наша стая, Мейтт, – сказала я. – Магистр Элькос – друг.

Рырх заворчал, снова принюхался, а затем подставил под ладонь голову. Мудрый Мейтт! Мои подопечные редко позволяли кому-то прикасаться к себе, кроме меня и Танияра. Ну, еще своим маленьким подругам – дочерям Архама и Эчиль. А сейчас рырх сам подставил голову, чувствуя страх человека.

– Ох, – вздрогнул хамче, но все-таки осторожно погладил и почесал Мейтта за ухом. – Какая жесткая у них шерсть, – произнес магистр и наконец посмотрел на рырха. Тот, дождавшись встречи взглядами, отступил.

– Торн, Бойл, подойдите, – позвала я.

Они приблизились, и я указала магистру взглядом на хищников.

– Они на меня смотрят, – ровно произнес вновь задеревеневший Элькос.

– У них есть глаза, почему бы и не посмотреть? – Я пожала плечами. – Дайте им понюхать себя, и если позволят, то погладьте. Не обижайте Хайнудара, он прислал рырхов нам в помощь. Они честно сражались и внесли свой вклад в нашу победу. Не пренебрегайте героями, даже если они не люди. – И добавила: – Вы же видите, они спокойны и не собираются нападать.