Я согласно кивнула. Хигни и вправду были далеки от ратной науки, да и по складу своего характера оказались не воинственны, чем и была обусловлена их отгороженность от всех прочих народов. Даже от их соседей кийрамов. Но зато они были учеными. Именно так – учеными, и поболее, чем те же халимы.

Хигни свои знания не скрывали от соплеменников, разве что дальше их земель эти знания не уходили. Они помнили большое количество комбинаций ирэ, что показали еще во время собрания на сангаре. Тогда они были единственными, кто кивнул на мой вопрос «Смогли бы люди прочесть книгу Шамхара?». Но письменность была не единственной наукой, какую сохранило это племя. Математика, знания о географии, даже частично история прежнего мира хранилась ими как легенды. И в искусствах это племя не уступало курменайцам, возможно, даже превосходило. Так что не оценить дружбу с ними было невозможно.

Но это в мирной жизни, в сражении же хигни были бесполезны. Однако Танияр не пренебрегал и ими. И дело тут было вовсе не в оценке пользы знания этого племени для будущего. Дайн не желал оставлять в стороне никого из детей Белого Духа, если они не отворачивались сами. Сейчас шла речь не о территориях, но о самом существовании нашего мира, а хигни были его неотъемлемой частью. Потому Хаман сидел рядом с теми, кто отправлялся в горы, чтобы остановить Илгиза и его войско.

– Танияр, – сказал Берик, и я обернулась в сторону ворот, из которых как раз вышел мой супруг.

Был он в полном военном облачении, собран и строг. Полы плаща развевались за спиной подобно крыльям большой хищной птицы. И я бы залюбовалась, если бы не причина, по которой он надел шлем и защитный халын, на котором красовался герб Айдыгера.

Рядом с Танияром шел Элькос. На нем не было никакой защиты, и все-таки вряд ли можно было сказать, что магистр беспечен.

– Шанни, моя сила – мой доспех, – так сказал он как-то, когда я спросила, отчего мой добрый друг не озаботился на случай битвы халыном и шлемом.

Сейчас магистр был молчалив и даже суров, вовсе не напоминая того милого, но порой сварливого старика, с которым я когда-то была знакома. И дело даже не во второй молодости, но во всем облике Элькоса. Я видела мужчину, полного сил телесных и духовных, и не было сомнений, что он способен противостоять не только сотне подручных, но и самому великому махиру.

Кроме магистра, дайна сопровождал старший каанчи Долгих дорог. Однако Шакин был одет привычно, и оружия при нем не было. Наш гость что-то горячо говорил Танияру, но тот лишь качал головой, а когда до нас осталось всего несколько шагов, я расслышала восклицание наследника далекого тагана:

– Но почему?! Я тоже хочу идти с вами, я хочу встать с тобой плечом к плечу и защитить наш мир от илгизитов. Почему ты отказываешь мне, Танияр? Даже один ленген – это смерть врага на его острие, и я могу подарить тебе не одну, а много смертей…

– Нет, – ответил дайн и развернулся к каанчи. – Ты наш гость, Шакин. Гостя принимают с почестями, одаривают и радуют, но не ведут на смерть. Если бы ты пришел ко мне как воин, я бы принял твою помощь. Но ты гость, гостем и останешься. Если ты падешь, что мне сказать твоему отцу? Что я убил его сына, когда тот хотел лишь поглядеть на Айдыгер? Галзы мне не друг, и я не хочу, чтобы стал врагом, если ты падешь.

– Я сам волен принимать решения, – помрачнел Шакин, и его прервал Архам, шагнувший между братом и гостем.

– Я тоже хочу идти с ними, но остаюсь в Иртэгене. Слово дайна сильней моих желаний…

Танияр кивнул брату, благодаря за то, что он вмешался, и направился ко мне.

Не желая расстраивать мужа, я натянула на лицо улыбку, он улыбнулся в ответ. На миг сжал плечи ладонями, после порывисто прижал к себе и произнес негромко:

– Не тревожься попусту, свет моей души. Поверь, несмотря на то что наш враг сильней и могущественней Налыка и Елгана, эта битва будет проще. Мы к ней готовы, даже если кажется, что всё происходит неожиданно и быстро.

– Пусть духи не оставят тебя, мой любимый, – ответила я. – Пусть Ягтыгур вновь пробудится в твоем теле, а моя душа будет рядом и продолжит светить даже в самом непроглядном мраке. – На миг запнувшись, я откинула все высокопарные слова и добавила: – Вернись ко мне, Танияр. Без тебя… – голос мой сорвался, и я обняла супруга что есть силы. – Я так сильно люблю тебя, Танияр…

– Как и я тебя, – мягко ответил он. Подцепил мой подбородок пальцами и вынудил посмотреть на себя. На губах дайна играла прежняя мягкая улыбка, но уже через мгновение он склонился и поцеловал меня. – Я вернусь, жизнь моя, обещаю, – шепнул он и, оторвав от себя мои руки, отступил, разом увеличив между нами расстояние. – Белый Дух с нами, Ашити.

После развернулся и направился к своим воинам. Элькос подмигнул мне и шагнул было следом за дайном, но я поспешила и преградила ему дорогу.

– Куда это вы, мой дорогой? – вопросила я. – Даже не обняли названой дочери…

– Я же слишком молодой для объятий, – прищурился магистр, но я отмахнулась:

– Оставьте эту чушь. – И первой обняла его. – Пусть боги и духи хранят вас, друг мой.

– Всё будет хорошо, девочка моя, – улыбнулся Элькос. – Не волнуйтесь попусту.

– Где уж попусту, – помрачнела я.

– И тем не менее, – строго ответил хамче, после провел по моей щеке ладонью. – Я верну вам мужа, Шанни, сберегу его.

– И себя мне тоже верните, – вдруг задребезжавшим голосом потребовала я. – Непременно верните.

– Обещаю, – Элькос как-то озорно улыбнулся, порывисто поцеловал меня в щеку и, отступив, махнул рукой. – Душа моя, всё будет хорошо!

После развернулся и побежал за дайном, ожидавшим мага вместе с войском. Я прижала к губам кончики пальцев и всхлипнула. Перед внутренним взором так ясно стояли картины прошлогодних сражений, всего того ужаса, что я видела собственными глазами. Кровь, боль, смерть. И опять мы были готовы повторить этот путь.

– Боги, – не в силах сдержаться прошептала я и поспешила стереть со щек слезы, уже бежавшие из глаз.

И вновь на плечи мне легли ладони, теплые и сильные. Обернувшись, я увидела Архама. Он ответил мне серьезным взглядом, после прижал спиной к своей груди, и я прижалась к нему затылком. Так стало немного легче. А потом за руку меня взял Берик, и я улыбнулась ему с благодарностью. По другую сторону от меня встал Шакин, но ему мои переживания не были близки. Каанчи полнился собственными.

– Я всё равно не понимаю, почему Танияр отказался еще от одного клинка, – сердито произнес он. О чем бы они ни говорили с Архамом, но решительности и намерений нашего гостя это не поколебало.

Посмотрев на него, я ответила:

– Потому что твой отец – союзник Кашура, а он враг дайната. Этот каан собирает вокруг себя тех, кто недоволен тем, что Зеленые земли увеличились и превратились в Айдыгер. Еще тем, что мы открыли объятия племенам и считаем их равными тагайни. И тех, кто, опасаясь, что Танияр захватит их земли, сам сует голову в капкан курменайского каана, который жаждет быть великим не только в фантазиях. Когда дайн пришел на совет в Курменай, на него и хамче устроили покушение.

– Но я не враг, и я верю вам с Танияром. Да даже если бы сомневался, то сейчас вижу, что он всегда говорил правду, – возразил Шакин.

– Ты попросту не понимаешь, – устало вздохнула я. – Если ты погибнешь, то твою смерть могут использовать как предлог для нападения на Айдыгер. Достаточно сказать, что старший каанчи пришел в Айдыгер гостем, а его отправили в сражение, будто он один из ягиров Танияра, и тогда даже те, кто сейчас не занял ничью сторону, могут склониться в сторону Кашура. Айдыгер и таганы, дружественные нам, сейчас будут заняты иным врагом, и сколько это продлится, мы сказать не можем. И сколько воинов мы потеряем – тоже. Мы будем ослаблены, а Кашур и его войско сильны. Даже доверяя тебе, мы не можем рисковать дайнатом и жизнью айдыгерцев, потому не дадим Кашуру этой возможности, чтобы поднять таганы против нас. Поэтому ты остаешься в Иртэгене под нашей защитой. Это политика, Шакин, а не вопрос доверия тебе или сомнений в твоих силах. Что такое политика, я объясню позже. Сейчас у меня на это нет ни сил, ни желания.