– Кому они принадлежали раньше? – спросила я прислужника.

– Они твои, – ответил бальчи. – Великий махир дарит их тебе.

– Но кто прежде был их хозяйкой?

– Мать Акмаль, – сказал прислужник и добавил: – Теперь они твои.

Я бы сказала о щедрости Алтааха что-нибудь этакое едкое, но придержала собственное мнение при себе. Закрыв ларчик, я продолжила осмотр своих апартаментов. В следующей комнате, мало уступавшей размерами спальне, стояла большая лохань, которую, как и у йарга, я назвала ванной. Она была уже заполнена водой и ожидала, когда же я уделю ей всё свое внимание, и ждать ей осталось не долго. Я жаждала нашего свидания не меньше.

Здесь же стоял узкий столик на высоких ножках. На нем находился таз, а рядом кувшин. Тут же лежало полотенце. С несколькими сосудами, которые тоже здесь присутствовали, я решила разобраться в одиночестве. Пока же я спешила закончить осмотр жилища, чтобы спровадить бальчи и погрузиться в воду, пока она не остыла.

– Для меня есть одежда? – спросила я.

– Одежда здесь, – ответил прислужник и указал на сундуки в следующей комнате.

Она была меньше двух предыдущих, и, кроме сундуков, тут стояло еще одно большое зеркало.

– Одежда тоже принадлежала матери Акмаль? – полюбопытствовала я, уже ощущая брезгливость.

– Одежда новая, – ответил бальчи.

– И на том спасибо, – пробормотала я.

Эту комнату я с чистой совестью назвала гардеробной и перешла в последнюю. И вот тут я уже ничего нового не увидела. Помост, шкуры, подушки, столик – всё как и у йарга. Впрочем, в столовой имелось еще и несколько кресел, более привычных мне по жизни у тагайни. Стало быть, назначение у столовой имелось еще одно – гостиная. Правда, гостей я особо не ожидала, но понимала, что навестить меня может сам махир, ну, может быть, еще Рахон. А больше ждать мне было некого.

– Когда мне принесут еду? – спросила я перед тем, как уйти в местный лихур.

– Скоро принесут, – ответил бальчи.

– Хорошо, – кивнула я. – Я в лихур, после буду есть.

– Как скажешь…

– Дайнани, – произнесла я. – Называй меня дайнани.

– Это не твое имя, – заметил бальчи.

– Это титул, если ты понимаешь, что это, – ответила я.

– Хорошо, дайнани, – не стал спорить прислужник, и мы разошлись: я в лихур, он… он куда-то, уточнять не стала.

Уже сидя в воде, я откинула голову на край лохани, расслабилась и, закрыв глаза, решила подвести первые весьма неутешительные итоги. Даас – неприступная крепость, откуда невозможно сбежать. Это во-первых. Во-вторых, махир оказался вовсе не таким, как я надеялась. Ранее он мне представлялся кем-то вроде йарга, самонадеянным и самоуверенным фанатиком. Однако Алтаах – ларчик с секретом, и я уже его опасаюсь, хоть и проговорила не более получаса. Он явно умен, коварен и проницателен. Одно хорошо – великий махир не может видеть мои мысли и вмешаться в сознание, как и Рахон. А значит, я не стану слепым орудием в его руках.

Возвращаясь к Даасу… Сбежать невозможно, но попытаться стоит. Для этого мне нужен союзник. И он должен быть из числа тех, кто может спокойно покинуть гору, то есть подручный. Рахон? Пока я не заметила в нем колебаний. Он верен махиру и своей вере, но! Но он, кажется, несколько неравнодушен ко мне. Если бы я была ему безразлична как женщина, то в доме йарга илгизит не воспринял бы мою просьбу остаться как приглашение к… к сближению. И даже если он и не питает ко мне глубокого чувства, то и симпатию можно подогреть и развить в нечто большее. А на этом уже можно сыграть.

Впрочем, есть жирный минус. Может, сбежать он мне и поможет, однако к Танияру, скорее всего, не поведет. Вряд ли влюбленный мужчина отдаст мужу его жену, к которой сам питает склонность. Хотя… как раз с побегом он мне и не поможет. Так я буду ближе, чем за пределами Дааса. Скорее всего, просто станет оберегать меня и навязывать свои чувства, чего мне вовсе не надо.

– М-м-м…

Я усмехнулась и открыла глаза. А что если очаровать не только Рахона, но и кого-то еще из подручных? Выйдет любовный треугольник и борьба за даму. Это внесет сумятицу в ряды врага, а если вмешается великий махир и кому-то из троих будет угрожать опасность, вот тогда и может появиться толчок к побегу. Спасти себя и не оставить в лапах соперника вожделенную добычу или же спасти меня от расправы – неплохой повод, чтобы покинуть Даас вместе со мной. Да, надо будет приглядеться к обитателям третьего и четвертого ярусов, среди слабых и учеников я, скорее всего, не найду нужной кандидатуры.

– Бальчи, – прошептала я.

Да, он мешает. Прислужник может помешать моему плану в самом его начале и всё испортить. Нет, спешить не стоит. Пока похожу, посмотрю, подружусь с местными обитателями. И понаблюдаю за моим соглядатаем, может, и найду на него управу.

– Да, – покивав самой себе, я вдохнула полной грудью воздух и скрылась под водой…

Из лихура я вышла, когда вода почти остыла. Обернувшись в большой кусок полотна, я прошла в спальню, где на кровати лежало заведомо выбранное мною платье. Конечно же, здесь не было моего возлюбленного, который в своей заботе желал дать мне всё самое лучшее. Однако не скажу, что одежда, подготовленная илгизитами, была дурна. Она мне даже понравилась, хоть и не вызвала восторга, как платья из Курменая. А вот нижнее белье было привычным, никаких новшеств – всё, как мне когда-то показывала мама.

Так что оделась я быстро, разве что помучилась с накидкой, которая прилагалась к платью. Она оказалась необычного кроя. После того как я с ней разобралась, правая рука осталась свободна и открыта, а вот левая скрылась под полой. С этой стороны накидка была несколько длиннее, ее верхний край, накрыв грудь крупной складкой, соединился с правым, и оба края были скреплены застежкой. Закончив облачение, я подошла к зеркалу и окинула себя оценивающим взглядом.

Бордовое платье, по подолу которого шел орнамент, чьи элементы мне не были знакомы. Талия была перетянута кушаком синего цвета, того же цвета была накидка, верхние края которой были скреплены застежкой золотого цвета. Она имела форму древесного листа. Я привыкла к иным цветам и не смогла сразу понять, нравится мне мой внешний вид или нет.

Волосы я оставила распущенными, чтобы они сохли. Что до обуви, то в другом сундуке я нашла кейги – туфли со шнуровкой, их и надела. Коротко вздохнув, я все-таки взяла ларец и высыпала на кровать его содержимое. Филямы, серьги, ожерелья, кольца, браслеты – всё это здесь было, и у всего когда-то была хозяйка. Ничего из этого я надевать не хотела. Одно дело – украшения матери, которые отдал мне Танияр, это уже родовые драгоценности, а то, что носила бывшая жена… наложница, кем там была Алтааху мать Акмаль, надевать на себя желания не было.

Я уже собралась ссыпать всё это обратно в ларец, когда мое внимание привлек блеснувший камешек в одном из колец. Рука сама собой потянулась к перстню. Он был крупным и впечатления не произвел, только… только один из трех камней, похожих на жемчуг, вдруг снова блеснул. У меня перехватило дыхание, когда ощутила знакомый холод, на миг коснувшийся пальцев.

– Создатель, – выдохнула я и стремительно надела кольцо на палец.

И если в первое мгновение оно казалось мне большим, то есть мне не по размеру, то сейчас перстень сел так, будто его делали по моей мерке. Что творилось в моей душе в тот момент, не передать словами! Будто кто-то близкий и родной, затерявшийся в дальних странствиях, вдруг шагнул на порог дома. Судорожно вздохнув, я прижала ладони к лицу и затихла, справляясь с подступившими рыданиями.

– Благодарю, – простонала я, а после, бросив взгляд в сторону двери, позвала: – Танияр…

– Ашити, – прилетело ко мне тихим шорохом листвы на деревьях. – Я здесь…

– Танияр, – вырвалось из моего горла прерывистым всхлипом, – как же я истосковалась по тебе.

– Дайнани, – услышала я призыв бальчи и порывисто сжала руку между колен. – Если ты готова, иди есть.

– До вечера, любовь моя, – шепнула я в пустоту. – Призову.