Потом поцеловала камень, ставший непроницаемым, как и два других, а после покинула спальню, ожидая, что последует дальше. Однако бальчи не кинулся рыскать по дому и не взглянул на меня с подозрением. Кажется, он ничего не заметил. Я уселась за стол, уставленный несколькими блюдами, но продолжала ждать вестей от махира или его подручных, которые должны были бы последовать. Не последовали. Никто так и не пришел проверить меня и сказать, что ощутил присутствие Создателя. И вскоре я совсем расслабилась.

Мне не терпелось снова воспользоваться «Дыханием Белого Духа», но пока за окном было светло, я не рискнула. И хоть ожидание томило, я решила исследовать сад и ближайшие окрестности.

– Хочу прогуляться, – сказала я бальчи.

Он всё это время сидел у двери, поджав под себя ноги. А услышав мои слова, молча поднялся и замер в ожидании, когда я выйду наружу.

– Ты и ночью будешь здесь? – спросила я.

– Великий махир велел служить дайнани днем и ночью, – ответил прислужник.

– Как ты можешь служить мне ночью? – задала я новый вопрос. – Как мужчина ты мне не нужен. Как слуга тоже. Налить себе воды я могу и самостоятельно.

– Бальчи не мужчина, – последовал ответ. – Бальчи – тень у ног великого махира.

– Э-э… – озадаченно протянула я. – Ты бесполый?

Прислужник не ответил.

– Ночью ты мне не нужен, – повторила я.

– Я буду сидеть за дверью, – сказал бальчи.

– Ты спишь? Тебя терзает голод?

– Бальчи – человек из мяса и костей, – ответил он.

– Ну, хотя бы человек, – усмехнулась я и вышла из дома.

Садик оказался маленьким, но уютным. Затеряться здесь не получилось бы и при огромном желании, однако скрыться от назойливого взора бальчи можно. Тут не было кадок и ящиков, какие я видела в галереях и на улицах ярусов ниже. Растения росли, как и полагается, в земле. Но была ли она насыпана на камень, или же в деле поучаствовала магия, я спрашивать не стала. В конце концов, Илгиз повелевал именно камнями и, наверное, мог проделать с ними многое. А великий махир и его подручные обладали частью силы своего Покровителя, значит, и им было подвластно оживить камень.

Посреди садика находился пруд, тоже небольшой и совсем не глубокий. Он был сделан в форме ракушки. Вода в нем была чистой. На дне лежали обычные речные камешки, росли редкие водоросли, а между ними плавали маленькие рыбки, чья чешуя казалась зеркальной. А вокруг пруда были высажены кусты. Они наполовину были усыпаны красными ягодами, но цветов еще оставалось немало. По периметру росли невысокие деревья, чей тонкий ствол разветвлялся на два, у некоторых на три ствола. И венчала их плоская крона, с которой свисали нити-стебли, покрытые сиреневыми соцветиями на конце.

У одной из стен стояла беседка, представлявшая собой четыре каменных столба, державших округлую крышу. По столбам и крыше густо расползлось вьющееся растение. Переползло оно и на стену и… калитку, почти скрытую зеленью. Представляла она собой очередную резную деревянную решетку. Подойдя к ней, я подергала, но калитка оказалась закрыта.

– Бальчи, что там? – спросила я, не оборачиваясь.

– Там дартан махари, – ответил прислужник. – Если захочешь впустить ее, открой замок.

– Закрывается только с моей стороны? – я посмотрела на него.

– Раньше Акмаль могла заходить сюда, когда захочет, с ее стороны нет замка. Великий махир сказал, что теперь в дартане живет муж махари и его мать. Ты не захочешь, чтобы они приходили к тебе, потому приказал сделать замок. Это твой сад, дайнани. Кого захочешь, того впустишь.

– Хорошо, – согласилась я.

Ядовитые и злобные горгульи мне тут были без надобности. И то, что кустарник должен был скрывать того, кто сидит на скамеечке под каменным куполом, мне пришлось по душе. А вот смогу ли остаться тут в одиночестве, я решила узнать прямо сейчас. Однако прежде спросила иное:

– Бальчи, махари уже вернулась?

– Махари недавно вошла в свой дартан, – последовал ответ.

Кивнув, я велела:

– Оставь меня. – Прислужник не двинулся с места, возможно просто не поняв, чего я от него хочу. И я уточнила: – Бальчи, я хочу остаться в одиночестве, выйди из сада.

– Я буду там, – прислужник указал на вход в садик. – Просто хлопни в ладоши, и я приду.

– Хорошо, я поняла, ступай, – ответила я.

Некоторое время я еще не двигалась с места, смотрела вслед бальчи. Дождалась, когда он вышел из сада, а после направилась в беседку. Усевшись на скамейку, я положила на колени руку, на которой было надето кольцо, и погладила ледяную бусину кончиком пальца. А затем закрыла глаза, но вовсе не для того, чтобы позвать Танияра или отправиться к нему. Я вновь размышляла. О бальчи.

Выходит, у него еще и тонкий слух, раз он придет по хлопку ладоней. Надо будет проверить, насколько прислужник хорошо слышит, но чуть позже. Пока мне хотелось просто расслабиться и посидеть, ни о чем не думая. Впрочем, выходило это плохо. Сначала я вспомнила об Акмаль и попыталась представить, что сейчас происходит в ее дартане. Знал ли уже Архам, кем является его жена? Рад ли был увидеть ее? Все-таки он ее любил, и вряд ли эти чувства были наведенными. Может, на него и воздействовали, чтобы ускорить свадьбу, но после у него было два с лишним года, чтобы искренне увлечься третьей женой. Что он вообще думает?

А затем я усмехнулась, подумав о Селек. Вот уж кто не будет рад невестке. Если в Зеленых землях старшая каанша была на вершине, то сейчас Акмаль отыграется за всё. Свою свекровь махари терпеть не могла. Хотя… Архам вряд ли одобрит, если его мать унизят, но и позволять Селек куражиться дочь великого махира уже точно не станет. Даже сложно представить, что будет твориться у моих соседей. И хорошо, что ко мне никто из них не сможет приблизиться… пока Алтаах видит во мне пользу для илгизитов. И надо как-то не оправдать его чаяния, выжить и убраться отсюда, разжившись нужной нам информацией.

– Зада-ачка, – протянула я, снова погладила «Дыхание Белого Духа» и прошептала: – Как дожить до ночи?

А потом хлопнула в ладоши, едва коснувшись одной рукой другую. Никто не пришел, и я хлопнула уже сильнее, но всё еще без звука. И вновь бальчи не объявился. Постепенно я наращивала звук и, когда появился прислужник, ощутила разочарование. Он пришел на глухой хлопок, то есть слух у него и вправду был отменным. Великий махир знал, кого приставить ко мне, но, с другой-то стороны, оказал великую честь – отдал собственного прислужника… будь он неладен.

Бальчи приблизился и замер, ожидая моих приказаний. У меня их не было, и из сада уходить не хотелось, но как-то объяснить призыв было нужно.

– Великий махир был женат? – спросила я единственное, что пришло мне на ум.

– Нет, – последовал односложный ответ.

– Тебе позволено рассказывать мне о махире?

– Великий махир не запрещал

Неплохо. Это уже что-то. Можно больше узнать о том, кто хочет использовать меня. Итак, с чего бы нам начать?..

– Сколько зим прожил Алтаах, когда пришел к власти? – Бальчи взирал на меня, не спеша ответить, и я спросила: – Что я неверно сказала?

– Великий махир не искал власти, он достиг могущества, – снизошел до разъяснений прислужник.

Я не стала спорить:

– Хорошо, когда он достиг могущества?

– Великий махир достиг полного расцвета своей силы, когда миновало тридцать две зимы от начала его обучения.

– А когда он начал обучение?

– Когда миновала шестнадцатая зима…

Я вдруг ощутила раздражение оттого, что бальчи отвечает только на поставленный вопрос, ничего не дополняя от себя. Пришлось набраться терпения и вопросов. А уж этого-то добра во мне имелось с избытком, так что проговорили мы до темноты, и к этому времени я многое узнала об Алтаахе. Если бы дело касалось какого-нибудь крестьянина, то я бы сказала, что узнала всё, но в отношении великого махира это было бы самонадеянной дерзостью. Не такой это был человек, чтобы верить в его простоту и бесхитростность.

Так вот, Алтаах попал в каменный город, когда ему исполнилось шестнадцать. Что примечательно, привел его предыдущий великий махир. Он подобрал едва живого паренька на землях таганов, когда его загнали голодные рырхи – дело было на исходе зимы. Спаситель отогнал… ну, или его воины отогнали хищников, и юношу забрали с собой. Как сказал бальчи, Алтаах, увидев силу илгизитов, проникся и без сожалений сменил Отца на Покровителя, за что и был одарен милостью Илгиза.