Берик обогнал Сурхэм, опередил меня и, открыв дверь, пропустил вперед. Кивнув ему, так благодарят за любезность, я направилась в свою комнату, а рырхи засеменили на кухню.

– Не кормить, – велел ягир.

Я обернулась, и он ответил на мой удивленный взгляд:

– Они должны быть голодны для охоты.

– Изуверство, – буркнула я и поспешила скрыться за дверью, чтобы не поддаться жалости, понимая, что Берик прав, но сострадание бедным голодным малышам это никоим образом не уменьшало. А потом я решила: – Тоже не буду завтракать. – И на этом немного успокоилась. Голодные так все вместе.

Это не добавило Сурхэм успокоения. Теперь она дулась и негодовала еще и за отказ от еды, впрочем, делала это молча, даже под нос себе не ворчала. Потом она непременно вернется к прежней своей манере общения, потому что привыкла к ней, но сейчас подчеркнуто соблюдала дистанцию и почтение.

– Ашити, незачем мучить себя, рырхи после наедятся…

– Нет, – ответила я. – Когда выходим?

– Ты сегодня сердитая, – заметил мой телохранитель.

– Готовлюсь к охоте, – проворчала я.

Берик хмыкнул, но отвечать уже не стал, разве что на заданный вопрос:

– Скоро зайдет Эгчен, тогда и выйдем.

– Хорошо, – кивнула я и потянула носом.

Пахло, как всегда, аппетитно, и желудок отозвался недовольством на мое желание голодать.

– Ты так зверье перепугаешь, – улыбнулся ягир, – поешь.

Я посмотрела на рырхов, сидевших рядом с местом, где их кормили. Детеныши переводили взгляд с меня на Сурхэм, затем опять на меня и вновь на Сурхэм. На нее глядели даже больше, явно удивленные тем, что еще не получили законного завтрака. И я отрицательно покачала головой.

– Не буду. Воды попью.

– Голод не обманешь, – ответил Берик.

– Скоро мне будет не до голода, – отмахнулась я и передернула плечами, уже думая об охоте, которая приближалась стремительно и неумолимо.

В памяти всплыл последний сон, но переживания из-за предстоящего действа не позволили мне углубиться в размышления. Да и думать особо было не о чем, и без того было ясно, что в охоте я не участвовала, а лишь ждала охотников с добычей на какой-то поляне для пикников. И ждала с увеселениями – музыку я слышала отчетливо. Я бы и сейчас поступила как во сне – никуда не ходила и на трофей не смотрела, однако деваться было некуда, и я в тысячный раз обреченно вздохнула.

А потом явился Эгчен.

– Милости Отца, байчи, – раздраженно произнесла я.

– И тебе, каанша, – с недоумением ответил он.

Эгчен поглядел на Берика, тот отмахнулся:

– Ашити сегодня рычит и кусается, даже рырх добрей каанши.

– Значит, пора вести на охоту, – усмехнулся байчи-ягир.

– Чтоб она провалилась это ваша охота, – проворчала я и направилась к двери. – Идемте, раз деваться некуда.

– Как скажешь, каанша, – не стали спорить воины, и мы покинули дом под напутствие Сурхэм, которое досталось рырхам:

– Идите-идите, проглоты, пусть Хайнудар поможет вам загнать самого вкусного зверя.

За воротами нас ждал десяток ягиров, но только у пятерых были ленгены. Эта пятерка являлась моей обязательной охраной за пределами Иртэгена, остальные были вооружены ножами и луками, но в подробностях я их экипировку рассматривать не стала. От одной мысли, что всё это будет пущено в ход у меня на глазах, становилось дурно, так что подробности я опустила. Саулов не брали, они сегодня были не нужны – мы шли пешком.

– Хорошей охоты, каанша! – послышалось с противоположной стороны улицы.

Там стояла Тамалык – подруга Сурхэм и моя добрая знакомая. Услышав ее пожелание, остановился мужчина, проходивший мимо. Он махнул рукой и крикнул:

– Идите за Чоктар! Я там вчера стаю кайбахов видел! Хорошие кайбахи, толстые уже. Самое время на них охотиться, а то пастбища обожрут. И рырхам их легко поймать будет!

Кайбахи – небольшие травоядные звери, передвигавшиеся стаями, максимум по десять особей. Они и вправду были грозой лугов, полей и пастбищ, и всякие законы духов им были совершенно безразличны. Сжирали всё, до чего могли дотянуться, и шли дальше. Если кайбахи появлялись вблизи угодий тагана, то их нещадно истребляли. И кстати, мясо их было нежным и вкусным… когда ты получаешь просто кусок мяса неведомого кайбаха.

– Ох, мамочка, – протяжно вздохнула я.

– Спасибо, Тамач! – махнул ему в ответ Эгчен.

– Пусть духи пошлют вам удачу! – послышалось новое пожелание от другого тагайни.

И пока мы шли, пожелания, советы и указания места для охоты сыпались на нас с невероятной щедростью. Откуда все они знают, что идем охотиться, было понятно. Тамалык – от Сурхэм, а остальные просто слышали по ходу нашего передвижения, а значит, уже через пару часов весь Иртэген будет знать, что каанша повела рырхов на охоту. Не знали этого пока только сами рырхи. Они просто привычно бежали рядом, голодные и немного обиженные, а оттого раздраженные, что стало причиной их ворчанья на прохожих. Впрочем, ворчали мы вчетвером, и почти об одном и том же. Но я делала это себе под нос с благодарной улыбкой на устах, кивая любезным пожеланиям в ответ.

За моей спиной послышался смешок. Я обернулась и сердито посмотрела на ягира, глядевшего на меня с открытой улыбкой.

– Что насмешило тебя, Наркан?

– Ты, каанша, – ответил воин. Был он примерно немногим младше Танияра, легкий в общении и улыбчивый, если, конечно, не натягивал привычную для всех ягиров маску отстраненности и равнодушия.

– И чем же? – ядовито полюбопытствовала я.

– Ты смешная сейчас, Ашити, – искренне ответил Наркан. – На бейкшу похожа. Ее даже если кормишь и ласковые слова говоришь, она всё равно ворчит и за руку норовит цапнуть.

– Точно, – кивнул Берик. – А я всё думал, на кого сегодня Ашити похожа. Бейкша и есть.

– Вот еще, – фыркнула и независимо повела плечами.

Бейкшой называли птицу. Наверное, ее можно было сравнить с курицей, но лишь по назначению – нести яйца. Внешне они вовсе были несхожи. Скорее это был воробей ростом несколько пониже курицы и вместо гребня имевший забавный подвитый кверху хохолок. Он нависал над глазами, подобно козырьку картуза, что придавало бейкше хулиганский вид. Она и поведением была хулиганка. Не кудахтала и не пищала, а клекотала и издавала звук, похожий на ворчанье. Была достаточно агрессивна и могла клюнуть даже хозяев, если была чем-то недовольна. И кстати, суп из бейкши не варили.

– Жесткое мясо, невкусное, – как-то пояснила мне Сурхэм. – Яйца хороши, а сама противная что норовом, что вкусом.

И меня сравнили с этой птичкой! Разумеется, я вздернула нос и оставила слова ягиров без ответа.

– Бейкша всегда вредная, – заступился за меня Эгчен, – а каанша только сегодня. Не любит она охоту, а идти надо. Переживает, вот и кусается. Не слушай их, Ашити, – он посмотрел на меня. – Когда зверя погоним, кровь сама огнем зажжется.

– Верно-верно, – покивал Наркан, – потом сама проситься на охоту станешь.

– Вот уж благодарю покорно, – передернув плечами, отмахнулась я. – Мне в моих свитках уютней, чем в лесу. Если бы не малыши, меня бы и силком на охоту не загнали.

– Всё будет хорошо, Ашити, – улыбнулся Берик.

– О-ох, – только и ответила я.

Молчание, воцарившееся после моего вздоха, продлилось недолго. Мы успели помахать ягирам, стоявшим на стене, вышли за ворота, и Наркан снова заговорил.

– Каанша, неужто ты никогда смерти не видела?

Обернувшись к нему, я рассеянно пожала плечами. Откуда же мне знать? Может, и видела, но не помню. И хвала Белому Духу!.. Однако уже через короткое мгновение кивнула, вспомнив, как пагчи убили на моих глазах двух илгизитов, бросившихся за мной в погоню.

– Пагчи илгизитов убили, – ответила я.

– И что же? Что ты чувствовала?

– Благодарность, – сказала я, не задумываясь. – И облегчение. Они меня спасли.

– А жалеешь Елгана или Налыка? – с явным намеком спросил Наркан.

– Нет, разумеется, – возмутилась я. – Не мы на них хотим напасть, а они на нас.