– Танияр… – с мечтательной улыбкой прошептала я, вновь бросив взгляд на перстень. – Скоро час свидания, жизнь моя, уже скоро…

А потом писать стало темно. Дневной свет еще не померк, но сумрак уже заполнил кабинет. Бросив взгляд в окно, я поднялась из-за стола и направилась в кухню, чтобы зажечь масляный светильник. Уже взяла лучину и намеревалась зажечь ее от тлеющих углей, когда в дверь ударили кулаком, оповещая о визите, и она открылась. Затем послышались торопливые шаги, и мимо кухни проскочил Берик.

– Я здесь! – крикнула я.

Мой телохранитель стремительно развернулся и появился на пороге кухни.

– Мейлик идет к старому подворью, – сказал ягир.

– Ну и мы пойдем, – ответила я и отложила так и не зажженную лучину. – Вперед, – скомандовала я, первой устремляясь к выходу из дома.

Мы немного опоздали. Мейлик успела войти в ворота за несколько минут до нас. Впрочем… мы успели как раз вовремя. В доме нас встретили женские крики, визг и детский плач. Переглянувшись с Бериком, мы поспешили на душераздирающие звуки, и картина, представшая нам, была более чем красноречива.

– Это всё ты, ты! – кричала Хасиль, вцепившись в волосы Мейлик. – Это ты виновата, ты! Всё из-за тебя!

Мейлик пыталась вывернуться, но только усугубляла свои муки, потому что хватка второй жены была сильной. Третья жена визжала, слезы текли по ее лицу, но изловчиться и ответить на выходку Хасиль силой у нее никак не получалось. Но самым неприятным было то, что женщины сцепились на глазах годовалой дочери Мейлик. Она прижалась спиной к стене и заходилась в испуганном истеричном плаче.

– Да остановитесь же! – выкрикнула Эчиль, уже влезшая в драку.

Она пыталась оторвать руки Хасиль от волос Мейлик, но даже ей это оказалось не под силу. А неподалеку стояли ягиры и равнодушно взирали на женскую склоку. У них приказа встревать не было. А чтобы вмешаться по собственному желанию, не хватало симпатии и доброго отношения к женам Архама.

– Что здесь происходит?! – в гневе воскликнула я. – Немедленно прекратить!

Но, кажется, меня не услышали, я рявкнула ягирам:

– Что застыли идолами?! Разнимите их сейчас же! Эчиль, возьми девочку! – И уже тише добавила: – Не хватало еще, чтобы ребенка задели.

И вот тогда люди пришли в движение. Впрочем, Берик успел раньше Эчиль и подхватил малышку на руки. Девочка продолжала заходиться в рыданиях, она выворачивалась и тянулась к матери, но та еще находилась в капкане цепких пальцев Хасиль. Но вот ягиры оторвали ее от Мейлик, и вторая жена потрясла в воздухе сжатыми кулаками, между пальцев свисали спутавшиеся волосы ее жертвы. Бывшая каанша обратила на меня полубезумный взгляд и вскрикнула:

– Вот она, Ашити! Это всё она! Накажи ее, накажи!

Эчиль оттеснила Хасиль к стене и встала между противницами незыблемой стеной. Один из ягиров удерживал за плечи Мейлик. Вид рыдающей женщины был жалок, но сочувствие я сейчас испытывала только к одному человеку в этом доме.

– Эчиль, – позвала я, – возьми у Берика девочку, ты быстрей успокоишь ее.

– Ч… что я… – попытавшись справиться с истерикой, выдавила Мейлик, но не сумела сдержаться и снова зарыдала в голос.

– Отведи меня туда, где мы сможем поговорить с ней в тишине, – сказала я Берику, когда Эчиль забрала у него уже охрипшую от криков девочку. Я поглядела на свояченицу: – Присмотришь за ней?

– Не переживай, – деловито ответила Эчиль, – сейчас мы ее успокоим. Нас трое, она одна, куда денется? – И, хмыкнув, понесла малышку в свои комнаты, откуда боязливо выглядывали две ее помощницы – старшие дочери Архама.

– Мейлик с нами, Хасиль в ее комнату, – велела я ягирам и направилась за Бериком, однако приостановилась и задала новый вопрос: – Эгчену доложили?

– Здесь я, каанша, – послышался голос байчи от дверей. – Что тут было?

– Побоище, – усмехнулась я и продолжила путь.

– Женщины, – фыркнул за моей спиной «правая рука», я оставила его замечание без внимания.

Берик привел меня в дайвар. Именно здесь Танияр приставил к горлу брата нож после моего исчезновения. Оглядевшись, я усмехнулась и прошла к длинной скамье. В дайваре имелось кресло, но оно предназначалось каану, и мне на нем делать было нечего. Не для моего седалища было это кресло.

– Прикажи зажечь светильники, – негромко попросила я Берика.

Сюда же привели и Мейлик. Она уже не рыдала так громко, как прежде, но слезы всё еще катились по щекам женщины. Ни успокаивать, ни доводить ее заново я не спешила. Ждала, пока помещение будет наполнено светом, чтобы видеть лицо бывшей каанши. Единственное, что я произнесла сейчас, было:

– Присаживайся, Мейлик, не бойся.

Она стерла слезы, кивнула, но еще с минуту стояла на прежнем месте, возможно выбирая, куда сесть. Напротив тоже стояла длинная скамья, но между нами выходило большое расстояние. Я похлопала ладонью рядом с собой, и третья жена Архама наконец сдвинулась с места. Сейчас рядом со мной не было рырхов. Мои детеныши играли на подворье, и я не стала их звать, потому ушла незамеченной.

– За что она так со мной? – всхлипнула Мейлик, нарушив молчание. – Что я ей сделала?

– Быть может, Хасиль за что-то на тебя обижена, – пожала я плечами. – Тебе самой ничего не приходит в голову? Чем ты могла ее рассердить?

Мейлик отрицательно покачала головой и вновь стерла со щек набежавшие слезы.

– Я не знаю, – почти шепотом ответила она. – Я никому не делала дурного, со всеми приветлива. А она… – лицо женщины скривилось от нового приступа рыданий.

Подняв взгляд на одного из сопровождавших третью жену ягиров, я попросила:

– Скажи, чтобы принесли воды для Мейлик.

– Как велишь, каанша, – ответил тот и ушел.

Я с доброжелательной улыбкой смотрела на женщину, надеясь увидеть ее реакцию на обращение воина. Хасиль страдала оттого, что теперь лишена этого титула, а как относится к утере статуса Мейлик? Светильники начинали разгонять сумрак, и лицо третьей жены было уже хорошо приметно, однако она осталась равнодушна к словам ягира. Казалось, что ее сейчас занимает только несправедливое нападение Хасиль, остальное оставалось за гранью внимания.

Молчания я пока не нарушала, ждала, когда она возьмет себя в руки. Эгчен махнул своим воинам, и они ушли. Сам байчи устроился на скамье напротив нас, Берик, забрав стакан с водой у ягира, ходившего за ним, передал его Мейлик и вернулся к входу в дайвар. Привалился плечом к закрытой двери и замер, разом уподобившись молчаливой тени. Такой же, как и те, что сейчас расползлись по небольшой зале.

Дождавшись, когда Мейлик выпьет воды и успокоится, я заговорила.

– Как жаль, что Танияр сейчас далеко, – протяжно вздохнув, я покачала головой. – Мне его не хватает. Я всегда скучаю по мужу, когда его нет рядом.

– И мне плохо без Архама, – с пониманием кивнула третья жена. После вновь скривилась, но новые рыдания подавила.

– Архам поступил дурно, бросив вас, – сказала я с нескрываемым осуждением.

– Он заботился о матери, – Мейлик робко улыбнулась.

– Он бросил трех жен и пять дочерей ради женщины, запятнавшей себя кровью! – произнесла я с возмущением. – Селек убила не только мать Танияра, но и отца обоих каанчи. И эту злую и порочную женщину он предпочел всем вам. Разве это справедливо? Он привел вас в свой дом, обещал защиту и заботу, но ушел, нисколько не заботясь о том, что с вами будет. Если бы не доброта Танияра, то вы уже вернулись бы к своим родным, а не жили в окружении прислужников. Архам плохой человек.

Мейлик ответила мне удивленным взглядом, затем мягко улыбнулась и сказала:

– Нет, это не так, Ашити. Архам хороший. Он заботится о нас…

– Когда? Сейчас? Когда он неизвестно где, а вам даже не на кого положиться, кроме его брата?

– У нас есть наши родные…

– У Эчиль в Зеленых землях из всех родных остались только ее дочери, – отмахнулась я. – С ней Архам поступил хуже всего. Привез сюда, мало заботился, а теперь и совсем бросил.

– Эчиль каждый день сидит у вас на подворье, ей и так хорошо, – ответила Мейлик, и я с удовлетворением заметила в ее голосе первые нотки раздражения.