– Мейлик! – понеслось мне вслед. – Кто такая эта Мейлик?! Откуда только выползла…

Берик закрыл за собой дверь, отрезав вопли Хасиль, и я обернулась, вдруг заинтересовавшись:

– Что она имела в виду? Что значит «откуда только выползла»? Она не из Иртэгена?

– Ты веришь Хасиль? – спросил Эгчен.

В эту минуту открылась дверь, из-за которой показалась Эчиль. Я улыбнулась ей, но заходить не стала. Напротив, я направилась на улицу. В эту минуту мое прежнее недоверие к первой жене Архама снова зашевелилось, несмотря на то что она пока еще ни разу не подвела нас. И все-таки пока мне хотелось держать ее в удалении, по крайней мере, пока не пойму, что доверять ей безопасно. Поняла Эчиль или нет, но настаивать не стала, только спросила, можно ли отдать Хасиль детей. Я кивнула и вышла из дома, а следом за мной и всё мое сопровождение.

Во дворе я огляделась и направилась к углу у забора, где не было никаких строений, и он находился на удалении от дома. Здесь остановилась и развернулась к ягирам.

– Она на подворье?

Эгчен ответил мне недоуменным взглядом.

– Мейлик? Сейчас узнаю, – кивнул он.

– Если ее здесь нет, то пусть найдут, – сказала я ему вслед. – Когда найдут, тащить сюда не надо, пусть только приглядят, но за пределы Иртэгена не выпускать. Если сидит у матери, то пусть сидит. Не станем будить в ней подозрений раньше времени.

Байчи-ягир вернулся. Его взгляд стал испытующим:

– Думаешь, может сбежать? – спросил он.

– Как-то всё совпало, – усмехнулась я. – Архам с матерью исчезли, народ собрали на поляне, будто внимание отвлекли, а след ведет к Мейлик. Она вроде бы мужа любила, и он ее тоже. Но если илгизиты замешаны в этом деле, то последние слова Хасиль обретают особый смысл.

– Понял, – кивнул Эгчен. – Верно думаешь.

И он поспешил узнать о местонахождении Мейлик и отдать распоряжения. Не скажу, что я была уверена в том, что все события взаимосвязаны, но ведь и вправду прослеживалась цепь, соединяющая их, а потому подозрение имело под собой основания. А пока байчи был занят делом, Берик задал привычный вопрос:

– Что думаешь, Ашити?

– Думаю, что она сказала правду, – ответила я.

– Почему так думаешь?

– Из-за ее слов, сказанных под конец, – пояснила я. – Она говорила искренне, когда признала, что хочет доказать Архаму, что она лучше Мейлик. Тут она раскрылась. Хотя и прежде не лгала. Угроза наказания, особенно смертная казнь, ее напугала. Если бы начали спрашивать в лоб, то могла бы задирать нос и твердить, что не станет отвечать. Но она боялась еще с сангара. Там ее поддержали люди, потому расхрабрилась, но когда ягиры увели ее, началась паника… сильный страх. Видел, как она детьми прикрывалась? И все остальные выкрики были от страха. Я только усугубила… усилила ее панику, и Хасиль, как натура трусливая, раскрылась. Да, она говорила правду. Наслушалась, хотела показать, кто есть кто, чтобы вернуть себе внимание мужа, если он объявится. Потому и решилась на отчаянный поступок. Но боязнь наказания сильней желания выделиться на фоне остальных жен, потому и выдала, кто ее подговорил. И всё же она назвала Мейлик. Я бы быстрей поверила в умную Эчиль, чем в эту скромную и тихую женщину. Однако коварство легко утаить именно под такой маской… личиной. И я допускаю, что Мейлик привела Хасиль на поляну. А еще хочу узнать, что означает «откуда только выползла та Мейлик». Расскажи.

Байчи посмотрел на меня:

– Думаешь, Хасиль не оговорила Мейлик?

– Думаю, нет, – ответила я. – Слишком была испугана. Так есть причина у Хасиль говорить о неизвестном происхождении Мейлик или это просто ненависть обозленной женщины к более удачливой сопернице?

– Есть, – ответил Берик, и Эгчен кивнул, а затем продолжил:

– Ее род из нашего тагана, многие поколения тут жили, только мать уезжала. Так вышло, что возила ее мать… бабка Мейлик в Холодный ключ – этот таган находится недалеко от Курменая. Слава тогда шла о вышивальщицах из Ключа. Вот они и поехали, чтоб новое увидеть, а вернулась одна бабка. Мать там приглянулась кому-то…

– Кому-то? – переспросила я.

– Мы не знаем имени мужа, он тут никогда не появлялся, – пояснил Берик.

– Да, – подтвердил Эгчен. – Хенар там замуж вышла, там и прожила много лет. Сюда с мужем ни разу не приезжала, а вернулась две зимы назад и дочь привезла. Сказала, что муж сгинул, а без него в Холодном ключе остаться не захотела, говорила, что на родной земле лучше. Так и поселились. А потом ее дочь Архам заприметил. Быстро у них всё было. Недолго кругами ходил каан, вскоре тархам Мейлик понес, она и приняла. Только они друг на друга наглядеться не могли, мы все это видели. По любви он ее взял, а она по любви в дом его вошла. Никогда промеж них ни споров, ни ссор не было. И дочь младшую он больше других детей своих ждал.

– Правда, верил, что мальчик, – вклинился Берик. – Я сам слышал, как он говорил Мейлик, что сын у них родится, а родилась опять дочь. Мейлик тогда расстроилась, а Архам сказал, что жизнь длинная, еще родит ему пять крепких сыновей.

– И мне показалось, что у них взаимные чувства, – согласно кивнула я.

И мне вдруг вспомнилось, как во время моего визита на подворье прежнего каана, когда меня пригласила Селек, Мейлик говорила, что отец привозил ей сережки из Курменая. И уверенно отзывалась о курменайцах как о заносчивых гордецах. И тогда нет ничего удивительного, что ее отец бывал в Курменае – они жили неподалеку. Может, и сама Мейлик там бывала, но не стала говорить об этом, раз муж и свекровь отзывались об этом тагане с недовольством и предубеждением.

А рядом с Курменаем горы, а в горах илгизиты, и йенахов они берут в каком-то тагане рядом всё с тем же Курменаем… Уж не в Холодном ли ключе? Тогда могли там встретиться и сойтись с семьей Мейлик. Как любопытно. Но… Но Селек была против женитьбы на Мейлик, уговаривала ждать дочь Елгана. Если она и третья невестка связаны с отступниками, то должна была только кивать и улыбаться, желая сыну счастья, а она противилась. Очень любопытно…

Не знала, нет никакой связи или же сопротивлялась, чтобы подогреть интерес сына? Если бы сама подталкивала, то он мог и передумать. Все-таки двух первых жен она ему навязала. Хотя… С другой стороны, могла просто молча принять выбор сына, это бы делу не помешало. Или все-таки нет никакой связи? Близость гор – не обязательно связь с илгизитами. И говорить Мейлик с Хасиль могла без намерения ее спровоцировать, выглядит эта женщина простой и неискушенной, а тут интрига. Ой, как любопытно…

– Где она? – опомнилась я.

– Мейлик? – переспросил байчи. – У матери, как обычно. Должна быть там, я уже отправил людей проследить за ней.

– Задержимся на подворье, – сказала я. – Заодно узнаем, о чем говорит прислуга. Кстати, где Иргус?

– В Огчи уехал еще вчера вечером, – ответил Эгчен. – Там за ним приглядят.

И этот уехал за день до исчезновения Архама и Селек… Огчи рядом с Каменным лесом, может, должен встретить беглецов? Или получить распоряжения и принести их в Иртэген? Не проверишь – не узнаешь.

– Хорошо, подождем доклада, – кивнула я. – А пока вернемся в дом.

Однако от прислужников ничего нового и интересного узнать не удалось. Для них продолжалась прежняя жизнь. Прислуживали, смотрели за детьми, за домом, сплетничали, но больше о соседях, о жизни в тагане. На бывшем каанском подворье сплетничать оказалось не о чем.

Бывшие каанши вели тихий образ жизни. Эчиль с дочерями целыми днями пропадала у нас на подворье, приходила вечером. Иногда к ней заходила Мейлик, сидела недолго, потом уходила к себе или Хасиль. С Хасиль третья жена общалась чаще и дольше. И та видела в Мейлик единственную собеседницу, не считая женщин, которые продолжали ей прислуживать.

В остальное время Мейлик, как и Эчиль, находилась вне подворья. Утром уходила к матери, вечером возвращалась. Была мила и приветлива со всеми, как и прежде. Но! Того, о чем говорила Хасиль, прислуга за третьей женой не замечала. Она не была подавлена, не вела разговоров о том, что в тагане ей что-то не нравится и что ее муж был лучшим кааном. Как не говорила о его возвращении. Если только несколько раз от нее слышали: «Архам нас не бросал, он просто хотел помочь матери» или же «Однажды мы с ним обязательно встретимся».