– Танияр не простит вас, когда узнает… – заходясь в новом рыдании, начала арестантка

– Что узнает? – полюбопытствовала я.

– Как вы оба обращаетесь с женой его брата, с его невесткой, и племянницами!

– Твоим детям ничего не угрожает, – отмахнулась я. – Но что он скажет, когда узнает, как невестка разговаривает с его женой?

Хасиль не ответила, а если что-то и сказала, то ее слова потонули в слезах, щедро лившихся по щекам. Усмехнувшись, я покачала головой и, дождавшись, когда всхлипы станут тише, произнесла:

– Теперь поговорим. У меня есть вопросы, и я хочу услышать на них ответы. И лучше всего честные.

– Кто ты такая, чтобы спрашивать меня?! – в истерике вскрикнула вторая жена Архама.

– Я? Я – Ашити, дочь вещей Ашит и жена каана Зеленых земель, – ответила я и добавила: – Любимая и единственная жена, а значит, и единственная каанша.

– Это я каанша! Я, а не ты, пришлая!

Эгчен повернул ко мне голову. Я понимала, о чем он спрашивает меня взглядом. Байчи-ягиру не нравилось непочтительное отношение Хасиль. Я отрицательно покачала головой, а затем вновь вернула внимание арестантке.

– Пора прозреть, Хасиль, – спокойно сказала я. – Ты жена, брошенная мужем, а муж твой был лишен челыка, который получил не по праву. Когда-то тебе хотелось стать кааншей, но выбор ты сделала неверный. Хотя… Я благодарна тебе за твой выбор, иначе Танияр получил бы в жены женщину, которая его не заслуживает.

– А ты заслуживаешь? – чуть успокоившись, едко, но всё еще плаксивым голосом вопросила женщина.

– Кто знает, – улыбнулась я. – Но раз Белый Дух свел нас, значит, посчитал достойными друг друга. В любом случае Архам предпочел женам и детям свою мать, сколько бы раз ее руки ни были обагрены кровью и сколько бы тьмы ни клубилось в ее душе, а Танияру до тебя нет дела. И все-таки он был добр к женам своего брата и его дочерям. Наш каан позволил вам жить так, как вы привыкли. У тебя остались прислужницы, Хасиль, которым ты по-прежнему приказываешь. Но ты знаешь, что он мог отправить вас к родным, раз мужу его жены оказались не нужны, и тогда сейчас ты оказалась бы там, откуда пришла. И все-таки ты здесь, и ничего в твоей жизни не изменилось, даже стало лучше. Больше Селек не приказывает тебе, не обижает и не оскорбляет. И еще тебе не приходится смотреть, как Архам раз за разом выбирает не тебя. Ты стала себе хозяйкой, не потеряв ничего, кроме звания каанши. – Она стерла с лица слезы и теперь смотрела на меня исподлобья. – И где же твоя благодарность? Чем ты отплатила Танияру за его доброту? – Хасиль промолчала и отвела взгляд. Я ответила за нее: – Ты предала его. Предала подло и низко. Он позаботился о тебе, а ты решила воткнуть ему в спину нож? – Ответом мне было прежнее молчание. – Как тебя наказать, будет решать каан, и вряд ли жить тебе будет по-прежнему сладко. – Вот теперь она опять обернулась ко мне. – Самое меньшее, что тебя ожидает, – это возвращение домой. Разумеется, каан не оставит своих племянниц. Он может забрать их, и тогда я буду воспитывать их…

– Нет! – возмутилась Хасиль.

– Да, – кивнула я. – Их буду воспитывать я, а тебе будет запрещено даже вспоминать о своих детях.

– Вы не посмеете…

– Ты никто, если ты уже забыла, – напоминала я. – Так вот, это меньшее и самое безобидное наказание. Но может последовать и изгнание…

– За то, что собрала народ?! Я же просто говорила, любой может…

– За то, что смущала разум людей и покушалась на их верность каану! – повысила я голос. – Если ты сама не понимаешь, что делала, то зачем лезла в это грязное дело?! – Выдохнув, я продолжала прежним спокойным тоном: – И если последует изгнание, то твои дочери тем более останутся со своим дядей и его женой. Но может быть и худшее наказание. В первых двух случаях ты хотя бы останешься жива, однако… – Я поймала ее взгляд и произнесла, разделяя слова: – Ты выпьешь яд.

– Нет, – Хасиль замотала головой. – Нет! Нет! Я не буду пить яд, я…

Поднявшись со стула, я приблизилась к кровати и продолжила:

– Но ты можешь избежать всего этого и заслужить прощение, если ответишь, кто подучил тебя. Говори! – рявкнула я и отчеканила: – Кто, когда, с какой целью подучил тебя выйти на сангар?! Отвечай!

Хасиль вскинула голову. Теперь в ее глазах к страху примешалась надежда.

– Это Мейлик! – воскликнула она. – Это она! Это всё Мейлик!

Я отступила и устремила на женщину недоверчивый взгляд. Затем посмотрела на Эгчена, он ответил мне тем же недоверием во взоре, однако Хасиль продолжала:

– Это Мейлик! Она, она! С виду тихая такая, стыдливая, а сама приходила ко мне и всё нашептывала, что если бы нашелся человек, который смог бы вразумить народ, то мы вернули бы нашего мужа, и всё стало как прежде. Говорила, что сама она не осмелится. Говорила, что я не такая, как она, что только я не побоялась Танияру в глаза говорить, о чем думаю. Еще говорила, что людям не нравится, что происходит в тагане, и они пойдут за тем, кто об этом скажет.

Поджав губы, я вернулась на стул и некоторое время смотрела в окно, обдумывая, что сказала Хасиль. Сама она затихла, прижала руки к груди и теперь переводила взволнованный взгляд с меня на байчи.

– Тебе ведь не нравилась Мейлик? – спросила я. – Из всех жен Архам любил только ее, разве тебе это не было обидным? Ты красива, и он глядел на тебя, только пока ты была с Танияром, а потом выбрал Мейлик…

– Кто такая эта Мейлик?! – воскликнула Хасиль. – Он столько времени не сводил с меня глаз, а когда женился, вдруг стала не нужна! Зато потом выбрал эту… – Арестантка вдруг оборвала себя и вскинула на меня взор. – Ты думаешь, я оговариваю ее? Думаешь, хочу, чтобы ей было плохо? – Но тут же мотнула головой и вскричала с горячностью: – Да, хочу! Хочу, чтобы Архам понял, кто из нас лучше! Чтобы узнал, кто готов ради него выйти к людям, а кто только говорит об этом! Она столько плакала, столько говорила, а я взяла и пошла! Пошла и сказала! – И вновь опомнившись, бывшая каанша прижала руки к груди: – Я только хотела показать, что я готова для него на всё, но это Мейлик подговорила меня. Она! Я клянусь! Детьми клянусь, жизнью своей клянусь! Это Мейлик!

Я снова переглянулась с Эгченом и поднялась на ноги. Похоже, мы услышали всё, что могла ответить Хасиль. Не скажу, что я поверила ей, но… Надо же, Мейлик, кто бы мог подумать. Эта нежная ромашка, и вдруг тонкая интрига с провокацией второй жены… Сомнительно, и все-таки возможно.

– Иргус часто заходит? – вдруг спросил Эгчен.

– Иргус? – Хасиль выглядела искренне удивленной. – Когда в нем нужда есть, тогда и зову. Зачем ему ко мне без дела заходить?

– О чем говорит?

– Милости Отца пожелает, дочкам улыбнется, и всё. Буду я еще с ним разговаривать, – женщина уже знакомо вздернула подбородок, и я покачала головой – неисправима. А поняв, что мы сейчас уйдем, Хасиль наконец вскочила с кровати и бросилась следом, но Берик, который вернулся сразу после того, как отдал Эчиль детей второй жены, заступил ей дорогу: – Что со мной будет?! Ты сказала, если расскажу…

Я обернулась. Женщина вновь была взволнована.

– Останешься на подворье до возвращения Танияра, каан будет решать твою судьбу. Попытаешься сбежать, поймают, и наказание окажется строгим.

– А мои дети…

– Сейчас их тебе принесут, – сказала я и шагнула в уже открытую дверь, однако задержалась и опять обернулась: – Ты удивляешься, почему Архам стал холоден, хоть и не сводил прежде глаз. Я тебе отвечу, если понимаешь, конечно. Не он добился тебя, а ты сама пришла к нему. Предала его брата и этим показала свою сущность, пусть и красивой, но пустой и алчной женщины. Как бы ты ни старалась, он уже никогда не примет тебя, даже если получит шанс вернуться. Ты его разочаровала.

– Я не понимаю, что ты говоришь…

– А это и не важно, – усмехнулась я. – Даже если я разжую и положу тебе в рот, что сказала, ты всё равно не поймешь. Потому он и выбрал Мейлик. – И я вышла прочь, более не желая разговаривать с бывшей кааншей.