– Да, каанша, – склонил тот голову. – Еще что велишь?

– Нет, пока всё, – ответила я. – Да, если твои следопыты обнаружат беглецов, пусть не мешают им, просто посмотрят, куда уйдут.

– Как скажешь, Ашити, – кивнул байчи-ягир и покинул мой кабинет.

Мы остались вдвоем с Бериком. Он не уходил, ждал, что я скажу. Бросив взгляд на перстень, я вздохнула и поднялась с кресла. Сейчас поговорить с Танияром всё равно не получится, нужно ждать ночного свидания, когда он позовет меня. Тогда всё и расскажу. А пока…

– Идем к кузнецу, – решила я и направилась к двери. – Послушаем, чем порадует.

– Нет в тебе удержу, – усмехнулся Берик. – Всё что-то выдумываешь.

– Надо налаживать внешнюю торговлю, – улыбнулась я. – Это приток средств, дорогой друг, и повод наладить связи с дальними таганами. Но нужно иметь товар, который заинтересует другую сторону. Пока у нас почти всё то же, что и в других таганах. Мы должны предложить что-то такое, что есть только у нас, как в Курменае. А Тимер похвалялся, что у него имеются секреты, вот и попробуем вызнать, чем он гордится.

– Секрет не расскажет, – засомневался ягир.

– Сам секрет нам не нужен, только его применение, – отмахнулась я. – Не спросим – не узнаем, верно?

– Верно, – усмехнулся Берик, и мы покинули подворье.

А следом за нами побежали рырхи. Они теперь постоянно были при мне, куда бы я ни шла. Правда, на подворье они чаще оставались на улице, но ночь проводили в нашей с Танияром спальне, пока только со мной. Улбах сказал, что подворье теперь для них их территория и здесь они чувствуют себя в безопасности, даже если я не рядом, но на ночь они должны быть рядом с матерью. И ходить за ней везде, чтобы не прервалась связь. Так что иртэгенцы имели честь наблюдать рырхов на своих улицах. На меня смотрели с сомнением, на моих детенышей с недоверием, но пока они были маленькими, молчали. Да и малыши от меня не отходили. Они стали моим хвостиком, однако на любопытных, кто останавливал меня, порыкивали и скалились, правда, жались к моим ногам, но жались все-таки грозными рырхами.

Но вернемся к желанию развить внешнюю торговлю. Я и вправду искала в нашем тагане то, что могло удивить остальной мир и стать востребованным. Природными ресурсами и другие таганы не были обижены, и каких-то особых ископаемых у нас не имелось. Впрочем, их могли пока попросту не найти, а значит, стоило обратить внимание на ремесла.

Ихсэн пошла простым и логичным путем. Спросив, что люди носят в моем родном мире, она взяла на заметку мои рассказы, добавила к этому приемы рукоделия, которые я помнила, покивала и обещала показать, когда будет чем порадовать. Другие мастерицы, заслышав о том, что каанша желает чего-то нового и необыкновенного, тоже взялись за дело. Да и по поселениям клич начал расходиться. И касался он не только швей, вышивальщиц и ткачих, но и других ремесленников вроде кузнецов, плотников, резчиков, скорняков и прочих.

Но сейчас меня интересовал Тимер, тот гигант-кузнец с курзыма, который с пониманием отнесся ко мне еще в день моего первого самостоятельного появления на рынке и после остался неизменно приветливыми и разговорчивым. Так вот, в одной из наших бесед, когда речь зашла о диковинках, намекнул, что ему есть чем удивить и похвастать. Правда, тогда меня ожидали другие дела, и разговор вышел почти на ходу. А теперь я желала узнать поподробнее, что имел в виду кузнец.

Впрочем, дойти до курзыма мы не успели, да и отойти не вышло, потому что нас сразу же остановили ягиры, охранявшие подворье.

– Что-то люди идут на сангар, – сказал один из них. – Никак кто сборище объявил?

– Хм, – нахмурившись, я поглядела на людской поток, шедший к воротам. – И что бы это означало? – спросила я саму себя, но Берик, решив, что я обращаюсь к нему, ответил:

– Сейчас узнаю, Ашити.

Но вновь никто из нас не отошел, потому что в сторону подворья направлялся Эгчен и с ним несколько ягиров. Он на ходу склонил голову и спросил:

– Зачем людей собираешь?

– Я?! – искренне изумилась я. – Я на курзым сходить хотела.

– Сказали, что каанша народ скликает, – сказал один из подошедших ягиров.

– Как любопытно, – потерла я подбородок. – Идем посмотрим, что за каанша у нас еще объявилась и что сказать людям хочет. – А затем буркнула себе под нос: – День новостей какой-то.

И мы – я, ягиры и рырхи – направились вместе со всеми к воротам. Мне кланялись, здоровались, желали милости Белого Духа, но никто ни о чем не спрашивал, что было неудивительно. Как я уже говорила, тагайни не терзались вопросами, зная, что вскоре получат ответы. Но главное, они шли говорить со мной, это я поняла из слов одной из иртэгенок:

– Вот и хорошо, а то я задержалась, думала, опоздаю и не услышу, что наша Ашити сказать хочет.

– Любопытно, – повторила я и прибавила шаг.

Ягиры окружили меня, как только мы приблизились к толпе, но не столько ради защиты, сколько для того, чтобы расчистить путь. У меня была мысль взять рырхов на руки, чтобы их случайно не затоптали, однако люди легко и быстро расходились, уступая нам дорогу. Во-первых, они пришли слушать кааншу, а во-вторых, с ягирами не поспоришь. Но тут особого давления не было. Воины молча вклинивались между иртэгенцами, те поворачивали головы и сразу отступали. И мне подумалось, что глашатай в таких случаях был бы не лишним. Надо бы ввести и эту должность… потом, когда пройдет налоговая реформа. А пока его роль могут исполнять мои телохранители совершенно бесплатно. Не откажут. И за этими мыслями мы вышли туда, откуда должна была вестись речь.

Здесь пока иной каанши, кроме меня, не было, но так как не я собирала народ, то решила дождаться неведомой каанши, которая осмелилась на подобную выходку. Люди поглядывали на меня с ожиданием, а вскоре и с удивлением, потому что я рядов зрителей не спешила покинуть, как и объяснить, зачем оторвала народ от их дел.

– Зачем звала, уважаемая Ашити? – не выдержал подручный Керчуна. – Уж весь Иртэген здесь, говори.

– Я не звала, – ответила я.

– А кто?

– Кто нас собрал?

– Сказали же, что каанша, – послышались голоса с разных сторон.

– Подождем и посмотрим, – пожала я плечами.

А спустя еще несколько минут послышалось недовольное:

– Пропустите.

И мои глаза округлились в насмешливом изумлении. Признаться, я подумывала, что сама Селек рискнула выползти из тени, узнав об отсутствии Танияра, хоть и понимала, что главная змея Зеленых земель слишком умна, чтобы сунуть голову в чашу с ядом. Танияр уехал, но ягиры-то остались. Однако это была не она. На сангар – место, с которого говорил собравший людей, вышла и вправду каанша, но уже не имевшая власти, да и уважения в народе.

– Хасиль, – констатировал Эгчен.

– Каанша, – со значением, но с явной издевкой произнес Берик.

Она мазнула по нам взглядом. Было видно, что она волнуется. Пальцы второй жены Архама то и дело мяли подол платья, на щеках играл лихорадочный румянец, но губы были решительно поджаты.

– Хасиль? – послышались озадаченные возгласы в народе: – Она, что ли, нас созвала? Чего тебе надо, Хасиль?

– Ашити? – байчи посмотрел на меня, но я отрицательно покачала головой.

– Пусть выскажется, – сказала я. – Послушаем.

– А я всё скажу, – услышав нас, нервно отозвалась она. – Пусть все узнают! – в ее голосе проскочили истеричные визгливые нотки, Хасиль было страшно, однако она собиралась довести свою выходку до конца.

– Говори, Хасиль, – неспешно и важно кивнула я. – Мы готовы услышать.

– Не тебе мне указывать, пришлая, – ядовито и заносчиво ответила каанша.

Один из ягиров дернулся к ней, однако я накрыла его плечо ладонью и удержала на месте. Лучше уж узнать, что польется с ее языка сейчас, чем после искать причину волнений в тагане, если таковые, конечно, начнутся. Да и не хотелось, чтобы после начали шептаться, что жена Танияра и ягиры рты иртэгенцам затыкают и не дают говорить, что они думают. Тагайни все-таки были демократическим сообществом.