Такир открыл рот, но вдруг его закрыл и развел руками:

– У меня нет ответа, каанша.

– Они оставались без наблюдения?

– Нас было двое: я и мой сын. И пока один отдыхал, смотрел другой, – произнес шпион. – Но когда они исчезли, мы смотрели вместе. Архам как раз вытянул сеть. Он вытаскивал рыбу, а его мать села рядом чистить. И вдруг сеть на берегу, рыба в ней осталась, и на пне, на котором Селек ее чистила, брошенная рыбешка и потроха. Мы даже подождали немного, думали, проглядели…

– А чем занимались? Ты сказал, что вы решили, будто проглядели.

– Ничем, клянусь милостью Белого Духа! – воскликнул Такир. – Ну, переговаривались, поглядывали друг на друга, так за это время уйти невозможно! Мы потом подкрались ближе, прислушались, и мой сын подошел к шалашу. Там уже никого не было. Мы берег оглядели, всё облазили, пока следы искали, но только вокруг шалаша и видели, где мать с сыном ходили. Будто в воздухе растворились. Клянусь, я говорю правду!

– Почему не врешь? – прищурилась я. – Новый каан тебе не нравится, потому что нарушает устои, так, может, ты покрываешь прежнего в надежде, что он сумеет вернуться и забрать назад челык?

– Я не говорил, что мне не нравится Танияр! – вновь возмутился шпион. – Сказал лишь, что мне не по нраву его дружба с кийрамами…

Откинувшись на спинку кресла, я провела ладонями по столешнице и сцепила пальцы в замок.

– Так какой же из каанов тебе больше по сердцу? Ответь, Такир, так же честно, как говорил прежде, – произнесла я, глядя ему в глаза. – Если бы не Селек, Архам стал бы хорошим кааном?

Шпион опять моргнул от очередной резкой перемены в ходе беседы. Однако в этот раз он не спешил заговорить. Такир отвернулся и задумался. Я не мешала, в молчании ждала, когда услышу ответ. Ягиры тоже ждали.

– Архам… – начал Такир, но вновь замолчал. Я внимательно наблюдала за ним, стараясь понять, о чем он сейчас думает, однако не заметила признаков паники, попытки выйти из щекотливого положения или же борьбы с собой, чтобы не наговорить еще больше. Такир и вправду размышлял над моим вопросом и наконец заговорил: – Архам не стал бы дружить с кийрамами и что-то менять. Он жил бы по прежним порядкам. Мне это по душе, но… Танияр лучше, чем Архам. Из них двоих он больше похож на отца. Танияр силен духом. Он всегда был первым, а брат шел за ним. Нет, Танияр на своем месте. Челык его по праву. Только я не понимаю, зачем ему кийрамы.

Такир поднял на меня взгляд, и я улыбнулась:

– Разве ты не дружишь с соседями?

– С соседями надо дружить, – важно ответил шпион. – Если беда, они первые помощники.

Я развела руками и ответила ему многозначительным взглядом. Мужчина с минуту смотрел на меня, а после воскликнул:

– Но это же кийрамы! Какая от них польза?

– Та же, что и от твоих соседей, – ответила я. – Они теперь наша защита с той стороны границы нашего тагана. И если нам понадобится помощь, то кийрамы откликнутся, как и мы откликнемся им.

– Но это же…

– Дети Белого Духа, – прервала я Такира. – И они Им так же любимы, как и мы. Они наши братья. Суди сам. Кому поклоняются кийрамы?

– Хайнудару…

– А ты ему не поклоняешься?

– Поклоняюсь, – чуть ворчливо ответил шпион.

– И они тоже ненавидят Илгиза и его слуг, но почитают Отца. Так разве же могут они быть нам врагами лишь потому, что их волосы иного цвета, что не строят подворий и их женщины не украшают себя серьгами и браслетами? – Такир промолчал, но я видела, что ему попросту нечего ответить. И вновь сменила тему: – Стало быть, исчезли.

– Исчезли, – машинально кивнул Такир, еще пребывая во власти своих раздумий.

– Но, согласись, развеяться с ветром они не могли.

– Ну… не могли, – все-таки кивнул шпион и тут же вновь вскинулся: – Но я не покрываю их, клянусь, каанша! Если не веришь, то позови свою мать, и пусть она заглянет мне в душу…

– Маму позвать всегда успеется, – ответила я, не глядя на него. – Попытаемся понять сами.

Я потерла подбородок. Итак, беглецы просто исчезли, и, кажется, Такир не врет. Его возмущение и клятвенные заверения выглядят искренними. Пусть ему не нравится наша дружба с племенем, но это единственное, что кажется ему дурным. За Танияром признает право на главенство, а Архама и без матери считает слабым… слабее брата, а тагайни, как и кийрамы, уважают силу. Они часто поминают ее. И все-таки это пока не доказательство.

Однако… однако если он говорит правду, то надо искать причину того, что соглядатаи проморгали беглецов. Одно мгновение, и их нет, только следы последнего занятия. Очень похоже на портал, но! Во-первых, просмотреть, как открывается пространство и как из него выходят или входят, невозможно. А во-вторых, порталов в этом мире нет, я уверена. Иначе илгизиты сразу бы открыли его, как только заполучили меня, а не крались, будто воры, по землям племен и таганов. И даже если открыть переход рядом со священными землями было бы невозможно, то потом мы были от них вдалеке. Нет, нет здесь таких умений и возможностей. А значит, беглецы ушли по земле. Но тогда почему Такир с сыном их проглядели? Предательство или…

– Вспомни, что предшествовало исчезновению, – вновь заговорила я. – Не думай об Архаме и Селек. – Такир пожал плечами, и я потребовала: – Не спеши. Это может быть важно. Что-то, чему ты не придал значения. Возможно, это даже не связано с беглецами и их поведением. Не спеши, – повторила я и вновь откинулась на спинку кресла.

– О чем подумала, Ашити? – насторожился Берик, но я подняла руку, и он замолчал.

Эгчен задержал на мне взгляд, явно желая услышать ответ на вопрос, однако настаивать не стал. И правильно сделал, потому как подсказывать Такиру я не собиралась. Тем более озвучивать свои подозрения. Мне хотелось услышать, вспомнит ли что-нибудь наш шпион. Мог и не вспомнить, но это не противоречило моей догадке.

– Да ничего… – начал Такир уже менее уверенно. – Мы с сыном сидели, где обычно, смотрели, разговаривали об улове Архама. Еще зверь какой-то за спиной зашуршал. Мы обернулись, но он пробежал мимо. А когда поглядели на берег, там уже никого.

– Зверь? – подавшись к нему, переспросила я.

– Ну… да, кажется, – совсем растерялся тагайни. – Мы еще подумали, что зверь крупный и старый…

– Почему? – насторожилась я.

– Молодой пройдет бесшумно, а этот веткой хрустнул.

– Точно так, – все-таки подал голос Берик. – Старый йартан особо не прячется, но и людей обойдет, если почует. Молодой проскользнет, как ветер, не заметишь, пока в горло не вцепится. А с возрастом становится неповоротливым и тяжелым.

– А мне думается, что не йартан то был, совсем не йартан, – пробормотала я и улыбнулась шпиону. – Иди, Такир, с тобой милость Белого Духа.

Он поднялся на ноги, но поколебался, явно мучаясь вопросом, что я хочу сказать, однако поклонился и вышел. Зато ягиры вплотную приблизились к столу и взглянули на меня одинаковыми взглядами, по которым ясно читалось, что с места не сойдут, пока не услышат моих выводов. Усмехнувшись, я перевела взор с телохранителя на байчи и произнесла:

– За ними пришли илгизиты. Я уверена. Тот, которого убили пагчи, умел влиять на сознание, а учатся они у одних наставников. Значит, и другие могут. Это очередной посланец махира за ними пришел, его Такир с сыном и услышали. Затем усыпил или внушил им что-то, но когда они очнулись, то никого уже не было, а может, и были, только наши шпионы не видели. Эгчен, – я подняла взгляд на байчи, – отправь еще кого-нибудь, лучше хорошего следопыта. Пусть там всё осмотрят, быть может, и выйдут на беглецов или на их следы. Если илгизиты, то должны увести в горы или в Каменный лес. На другом берегу Куншале Селек с Архамом делать нечего. Хотели бы туда перейти, давно бы это сделали.

Ягиры согласно покивали, и Берик спросил:

– Мать будешь звать? Мог и соврать, вон как ему кийрамы не нравятся.

– Они многим не нравятся, – усмехнулась я. – Еще привыкнут. Нет, я не стану тревожить мать и обижать Такира недоверием, если он предан Танияру. Но… – я вновь поглядела на Эгчена, – пусть за ним приглядят.