— Что ты предлагаешь? — спросил один из ягиров.

— Да, — отозвался Юглус, и я только сейчас заметила, что они все собрались рядом и внимательно слушают наш разговор.

— Нужен свидетель, — ответил за меня Танияр. — Самый надежный, чьи слова не опровергнуть. Пагчи слушать не станут. А если и станут, то поверят только те, кто не любит Селек.

— Но свидетелей нет, кроме пагчи, — возразил Берик, а алдар усмехнулся:

— Есть. Мой отец. Мы видели стрелы пагчи, и были уверены, что они выпущены ими. Никому не приходило в голову, что это дело рук подосланного убийцы. Потому я не просил вещую тревожить его дух, а теперь попрошу. Мертвые не лгут, они знают, как умерли. Да, пусть обвиняет тот, кого убили, а живые будут карать. — Он снова посмотрел на меня и тепло улыбнулся: — Нам и вправду есть чему учиться у тебя, моя душа.

— Просто ваш мир еще чист и наивен. Он не знает многих ухищрений, какие есть в моем мире, — чуть смущенно улыбнулась я. — Признаться, меня это только радует. Искренность — это дар. В моем мире им обладают немногие, это я знаю точно, хоть и мало что помню. И все-таки при развитии это неизбежно, к сожалению, — закончила я и потупилась.

В очередной раз я подумала, а имею ли право лезть в это общество с простыми ценностями и устоями? Да, у меня была модель знакомого мне устройства, и в ней было немало полезного, но ведь был и вред. Разделение знати и простого сословия, что приведет к возвышению первых и принижению вторых. Должности породят соперничество, а это снова интриги, корысть, мздоимство… Грязь. Эту грязь я могу принести в мир, где к каану обращаются почти, как к равному, и почтение ему оказывают за заботу, а не по праву рождения.

Однако… Однако есть и немало недочетов, которые влияют на их жизнь. Например, ягирам дано много власти, а это уже минус. Прав тот каан, кто называет себя алдаром, так он становится хозяином своего же войска. Вопрос в другом, что ягиры могут отказать и выбрать своего алдара. В случае с Танияром — это право пошло во благо, но ведь может быть и наоборот. И значит, нужна реформа…

— Теперь задумалась ты, — улыбнулся алдар. — О чем?

— О будущем, — честно ответила я. — Я могу дать вашему миру немало, но неуверенна, что должна это делать.

— Придет время, и мы решим, что нам подходит из того, чему ты можешь нас научить, — сказал Танияр. — А пока разберемся с насущным и очистим нашу землю. Без этого у нас может не быть того будущего, о котором ты говоришь. Позови мать, — он провел по моей щеке костяшкой согнутого пальца. — Без нее нам не обойтись. Собираемся.

К Иртэгену мы добрались к вечеру. Саулы бежали большую часть пути галопом, и одному ягиру пришлось отстать, потому что маленький йенах, прихваченный мною с нами, не поспевал за скакунами. Малыш ждал нас за стенами Арангулы, потому бежал до стоянки, резво перебирая ногами, и все-таки пришлось придержать саулов, чтобы он совсем не отстал, а от ночной стоянки ему был выделен провожатый. Ягир спорить не стал. Его присутствия в момент разбирательств не требовалось.

Выехав к холмам, на которых мы познакомились с Ветром, саулы замедлили бег, и до ворот Иртэгена перешли на рысь, а я в очередной раз поразилась этим животным, их выносливости и силе, потому что уже наступал вечер, а этот безумный бег начался еще утром. Они неслись целый день. И сейчас дыхание их стало тяжелым, бока раздувались, но ягиры и Танияр выглядели спокойными, а значит, своего предела скакуны еще не достигли. Поразительно!

А потом мое дыхание на миг прервалось, когда я увидела стены Иртэгена с их смотровыми башнями и ягирами на них, в чьих обнаженных в приветствии клинках сверкнуло опускавшееся к горизонту солнце. Чувство, что я, наконец, вернулась думой было невероятно сильным и волнительным. Зажмурившись, я ощутила предвкушение встречи с Сурхэм, с людьми, с которыми успела подружиться за короткий срок моей жизни в ожидании возвращения Танияра, но главное, мне до зубовного скрежета хотелось очутиться под знакомым и уютным кровом нашего дома с алдаром. Вдохнуть его запах, дотронуться до стен, пройтись по комнатам и заглянуть в свой кабинетик. А еще, наконец-то, зайти в лихур, а после переодеться в чистое платье. Однако нас ожидало более важное дело, и свои желания я умерила и набралась терпения.

В ворота саулы вошли уже шагом, а вскоре к нам подошел ягир, оставленный Танияром вместо себя, чтобы доложить о произошедшем за время отсутствия алдара. Мы спешились, и ягир пристроился рядом. Воины, сопровождавшие Танияра, забрали повод Тэйле, и саул пошел за ним в ашруз. А вот Ветер разволновался. Он уперся, шипел и клацал зубами, угрожая своим проводникам.

— Я отведу его, — сказала я Танияру.

Он поглядел на ягиров, дав им безмолвный, но понятный приказ, и я вернулась к моему бунтарю. Дальше наши дороги с алдаром ненадолго разошлись. Он пошел с Эгченом — воином, который оставался за старшего, а я повела своего саула в ашруз вместе с нашим сопровождением. Меня заметили.

— Ашити вернулась! — закричала девочка, жившая неподалеку от дома алдара.

— С возвращением, Ашити, — помахала мне рукой жена моего знакомого ювелира: — Урзалы уж всё сделал, а тебя нет и нет.

— Милости Отца, Ашити, — приветствовал меня травник Самлек.

— Нашлась! — воскликнула заклятая подруга Сурхэм, шедшая с курзыма. — Уж я Отцу за тебя молиться стала, думаю, и что это с нашей Ашити приключилось?

— Благослови тебя Белый Дух, Тамалык, — с улыбкой ответила я.

Мне было приятно. Они были искренно рады меня видеть, а я радовалась встречи с ними. Этим людям было уже безразлично, пагчи я или нет, они просто признали меня. Здесь не было столь ярой неприязни к племенам, как в Белом камне, а значит, и союз с ними примут проще и быстрей. Это было замечательно! Хотя и в тагане Налыка, должно быть, не все страдали от ненависти к своим соседям, все-таки в стойбищах жили тагайни именно с его земель. Тогда еще не всё потеряно, и союзники могут найтись там, где их и не чаешь отыскать. Было бы недурно…

Впрочем, заметила я и пристальный взгляд, которым меня провожал иртэгенец в одежде с богатой вышивкой. Его я не знала и ни разу не разговаривала. Не увидела я и сходства со старшей кааншей, потому предположила, что это не родственник Селек.

— Кто это? — спросила я, полуобернувшись. Мужчина как раз сплюнул и пошел дальше.

— Ардагын. Дочку хотел за Танияр выдать, — пояснил Юглус. — В гости всё звал, в глаза заглядывал, слова сладкие говорил. Думал, что у летнего костра у них дело сладится, а алдар тебя привез. Теперь перед кааном с его матерью спину гнет, Танияра ругает. Ничего, сегодня себе язык откусит и проглотит. — Ягиры хмыкнули, я просто вздохнула.

А когда, оставив моего упрямца в стойле, я пришла в дом алдара, меня встретил негромкий звук голосов. Я направилась туда, где шел разговор, но по дороге меня перехватила Сурхэм. Ощупав и придирчиво осмотрев, женщина прижала ладонь к моему лбу:

— Хвала Отцу, живая, — сказала прислужница. А после зашептала мне в ухо: — Ух, что было, когда вернулся. Будто голодный рырх злой был. Сначала домой примчался. Только дверь открыл, да и крикнул: «Ашити!». Я так и подпрыгнула. К тебе заглянул, потом по дому метался, искал, видать…

— Ну, хватит шипеть-то, — послышался голос шаманки.

Она в своей излюбленной манере, без просьб и церемоний, оттолкнула от меня Сурхэм и заняла ее место.

— Злишься?

— Нет, мама, — ответила я с улыбкой. — Ты же знаешь.

— Знаю, — кивнула Ашит. — Ты помыться хотела. Иди. Пока людей соберут, пока костер сложат. По темноте начнем.

Я не спешила уйти. Обняв свою названную мать, я шепнула ей:

— Спасибо, — после поцеловала в щеку, и шаманка привычно отмахнулась:

— Вот еще. На всё воля Отца, — однако потрепала меня по щеке и сурово велела: — В лихур, — живо напомнив время, когда прятала меня от своих гостей.

Лишь погрузившись в теплую воду, я поняла, насколько устала от бесконечно долгой скачки. Блаженно вздохнув, я откинулась на бортик углубления, в котором сидела, прикрыла глаза и…