— Надо же, — буркнула я себе под нос.

Наверное, тогда Селек была зла на сына. Если бы не его забота, Танияр исчез еще тогда с пути каанши и ее отпрыска.

— А был другой случай, — продолжал Юглус. — Через год после укуса ошу. Глупые мальчишки в лес пошли, хотели, чтобы отец ими гордился. Решили зверя забить. Хорошо, хоть ума хватило выбрать дичь помельче. На тэша охотились. И придумали же, — ягир усмехнулся: — Танияр придумал. Он стал приманкой для тэша, Архам же должен был помочь убить зверя. Только пошло у них всё не так, как придумали. Младший каанчи на дерево полез, хотел оттуда прямо на зверя спрыгнуть, когда Танияр его приведет.

— И что произошло? — подавшись вперед, спросила я.

— Да упал Архам с дерева, — усмехнулся Юглус. — Слишком много дергался, высматривая брата. Хорошо, сидел не высоко, да упал на кусты, только расцарапался весь. Но кровь была, а на кровь рырх пришел. А тут и старший каанчи подоспел. Смотрит, младший к дереву прижался, а перед ним рырх стоит, скалится. Танияр камень в руке держал, чтобы в голову тэша бросить, а кинул в рырха. Попал. А потом нож свой схватил и с криками на зверя побежал. Не зима была, потому рырх отстал. Летом им пищи хватает, так что людей особо не трогают. А тут запах крови привлек.

— И как же они выбрались?

— Братья спина к спине прижались. Архам глазами был, он вперед смотрел, а Танияр пятился, за рырхом следил. Но зверь за ними не пошел, тэша учуял, вот на нем зло и сорвал. Когда он на тэша кинулся, мальчишки побежали. Рассказывать про свою охоту не хотели, без зверя же пришли. Сначала говорили только, что Архам с дерева упал, да только рырх его прихватить за ногу успел. Вазам заставил во всем признаться, так и узнали.

— Когда же всё изменилось? — спросила я.

— Когда не стало Эйшен — матери Танияра, — ответил ягир. — Вот тогда Вазам стал больше времени проводить со старшим каанчи. После того, как каан отвез Селек в Каменный лес, а потом перестал ее замечать, но часто звал к себе Танияра, Архам начал сторониться брата. Когда Танияра ранили во время обучения, младший каанчи стоял и смотрел, как брат истекает кровью, но даже не присел с ним рядом. И когда Танияр ушел за диким саулом и вернулся с ним, Архам стоял с каменным лицом и не склонил головы вместе с остальными воинами и кааном. Посмотрел, потом развернулся и ушел.

— Как он отнесся к тому, что его выбрали кааном в обход старшего брата?

Ягир пожал плечами, потом потер подбородок, кажется, стараясь беспристрастно оценить поведение Архама, а после произнес:

— Никак. Не радовался, и не огорчался. Совсем никак. Знал, видать, что его выберут. Его будто и не было там. Стоял столбом, ни на кого не глядел, молчал. Селек скалилась, нос задирала — мать каана. Ее родня была довольна. А Архам просто склонился перед старейшиной, когда тот ему челык надевал, да поклялся беречь таган и его жителей. А потом провозгласил имя алдара. Но тут мы уже воспротивились. Мы видели кааном только старшего каанчи, и раз так случилось, то назвали своим алдаром. Его слушаем, ему кланяемся, а больше ни перед кем спины не согнем.

Я немного помолчала, обдумывая слова воина. Судя по реакции Архама, он просто принял решение матери. Не противился, потому что испытывал к брату неприязнь, которая, похоже, родилась из ревности к вниманию отца… Хотя может есть и что-то еще. Надо будет спросить Танияра, когда он вернется. Ягиру известно многое, но не всё. Что-то скрыто от взоров воинов. Да, надо будет поговорить с алдаром, так будет проще разобраться в истинной природе охлаждения между братьями, потому что Селек должна была вкладывать сыну в голову свои мысли и до этого момента. Но почему-то раскол произошел только после смерти Эйшен… Может, и вправду это только ревность и обида, когда каан начал предпочитать одного сына другому. Тогда это объясняет, почему Архам не противился козням своей матери, попросту так мстил брату за невнимание отца. Занял чужое место, а теперь хочет совсем избавиться от соперника. И все-таки они были дружны…

— А какие сейчас отношения между братьями? — я нарушила молчание. — Я знаю, что каан старается держать брата подальше от тагана и людей, и что рад совсем избавиться от него. Но я хочу знать, как они разговаривают. Что происходит между ними?

Юглус снова задумался. Я смотрела на него, и вдруг поймала себя на мысли, что мне нравится этот воин. Нет, он мне нравился и до этого, они все мне нравились своим спокойствием, уравновешенностью и верностью принципам. Однако сейчас я видела, как Юглус думает. Не спешит отмахнуться, вывалив на меня привычное отношение к каану и его семейству, но пытается найти то, что до этого момента оставлял без внимания.

— Они… — произнес ягир и снова замолчал. Он нахмурился и потер лоб, продолжая анализировать: — Они держат обиду, — наконец, заговорил Юглус. — Разговаривают, как чужие. Архам всегда смотрит мимо Танияра, даже когда говорит с ним. Танияр взор не отводит, я однажды видел, как алдар усмехнулся, глядя на спину каана.

— Издевка?

— Нет, — воин поглядел на меня. — Горько. А еще Танияр бывает зол на брата, если тот велит нам сделать что-то неразумное, вроде того похода зимой к кийрамам. Но никогда вслух не скажет. Только по лицу видно, оно у алдара сразу каменеет.

— Однако приказ выполняет… — сказала я больше самой себе.

— Танияр дал клятву, он своим словам верен. Правда… — я посмотрела на Юглуса, и он продолжил: — Было как-то. Я сам не видел, Бахир рассказывал. Он тогда в доме каана стоял на страже, потому слышал.

— И что же он слышал?

— Как Танияр брату отказал в повиновении. Архам очередную глупость придумал, хотел отправить нас к горам, чтобы с илгизитами сразились во славу Белого Духа. Вот тогда алдар и ответил, что каан первым должен показать свою верность Отцу. Говорит, если возьмешь ленген, тогда и мои ягиры за тобой последуют. И, говорит, родню свою прихвати, уж больно они громко кричат о своей вере, пусть на деле докажут. А то, что ягиры Отца почитают, тот и так знает.

— А Архам?

— Архам сказал, что алдар не указывать должен, а исполнять то, что ему его каан велит. Танияр ему на это ответил, мол, когда каан велит, тогда и исполним, а выдумки своей матери пусть сам исполняет. Не каанше, говорит, служим, не ей клятву давали, не для нее на верную смерть пойдем. И раз брат всё еще головой женщины думает, то и сам не стал мужчиной. Архам разозлился, говорит, что готов прямо сейчас показать, кто из них мужчина. Крикнул Бахиру, чтобы тот Танияру свой ленген отдал, и алдар ответит своему каану за оскорбление.

— И что же? — я вновь подалась вперед.

— Танияр у Бахира ленген забрал и к ногам брата кинул. Говорит, перерос я детские забавы. Ты, говорит, мой каан, тебе мой ленген принадлежит. Бери его, сказал, и веди к илгизитам. Там и покажешь, что мужчина. После этого каан ушел. Алдар Бахиру ленген вернул и тоже ушел. Больше про илгизитов разговоров не было.

Илгизитами называли тех, кто жил в горах и поклонялся Илгизу. Ашит почти ничего про них не рассказывала, кроме того, что они враги таганов и других детей Белого Духа. Это было и понятно, потому что Илгиз был врагом своего старшего брата, и значит, те, кто служил ему, исповедовал те же идеи. Потому отправить горстку ягиров во главе с алдаром в стан этого врага и вправду было убийством и ничем больше. Танияр, выходит, не допустил бессмысленного кровопролития, еще и ударил по самолюбию брата. Еще одна обида в копилку Архама. И за всем этим стоит Селек…

— Ашити, — позвал Юглус, я ответила ему внимательным взглядом: — Не ходи к каану. Селек опасна, а Архам ей послушен. Она и невестками своими управляет. Все у нее в кулаке.

Я улыбнулась и накрыла ладонью руку ягира, лежавшую на поверхности стола.

— Спасибо, Юглус, — сказала я. — Но сейчас она не станет ничего делать. Селек хочет посмотреть на меня. Ей нужно понять, на что я способна. Я хочу того же — понаблюдать за ней. Эта встреча должна была произойти. Пока я сидела под боком Танияра, и люди слушали злые языки — Селек была всем довольна, потому что глупцы и предатели потянулись к Архаму. Но вот я вышла из дома, и меня начали принимать, звать в гости. Люди рассказывают друг другу, что я говорила, как себя вела, и это превращается в новый взгляд, другое мнение. И оно тревожит Селек. — Усмехнувшись, я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди: — Я знала, что она еще захочет сойтись со мной, но не ожидала, что так быстро. И потому скажу, что эта женщина умней, чем я думала. И осторожней. Однако пока она не сделает решительного шага. Только посмотрит, послушает, попытается подружиться и, возможно, переманить на свою сторону. Кстати, — я подалась вперед: — Как Танияр повел себя, когда узнал, что его невеста стала женой каана, пока его не было в тагане? И почему девушка предала его?