Придворный маг. Что я о нем знаю? Добродушный человек, даже где-то забавный. Он был отобран Элькосом, проверен им и отправлен в Канатор, когда я приступила к своим обязанностям. В нем силен целительский дар, и это стало основной причиной выбора. Верховный маг заботился о своей названной дочери, и потому выбрал мне простого и приятного служителя. Магистр говорил, что они обучались вместе и продолжали дружить после. А еще он отзывался о своем приятеле, как о человеке, который не умеет лгать, а потому легко понять, когда его что-то гложет. Но маг не менялся за всё время, что служил мне.

Про Утткера он узнал не сразу. Ожидать браслетов пришлось потому, что почтенный мастер находился в море, куда вышел с рыбаками. Он заядлый рыбак, а потому свое назначение в Канатор принял с энтузиазмом. И об арестанте услышал, когда вернулся, тогда же надел на него браслеты и ушел. Ни интереса, ни желания поговорить с матросом, как и желания узнать его историю и заступиться – не проявил. Нет, и придворный маг в этом деле лицо случайное.

Все-таки гвардейцы… Протяжно вздохнув, я потерла пальцами переносицу и вздрогнула, когда рядом раздался голос:

— Вам дурно, ваша светлость?

Это был один из стражников, стоявших на лестнице. Гвардейцы, сопровождавшие меня сегодня, терпеливо ждали, по опыту зная, что в пору задумчивости я могла бы и присесть на ступеньку. Я рассеянно улыбнулась внимательному мужчине и отрицательно покачала головой:

— Всё хорошо, благодарю за заботу. Я просто задумалась.

— Прошу прощения, — он склонил голову и отошел на свое место.

Проводив его взглядом, я передернула плечами и продолжила подъем, продолжая размышлять. Гвардейцы… Они давно стали мне едва ли не родными. Сопровождали меня повсюду, берегли, охраняли. Между нами установились доверительные и достаточно теплые отношения. Они хранили мои секреты, я не подавляла их. Наверное, Нибо был прав, когда сказал, что мне они служат с охотой, а не просто исполняют обязанности, как с монархом, как раз по причине доверия, царившего в наших взаимоотношениях.

Даже их состав сложился как-то сам собой. Поначалу мне выделяли тех, кто был свободен от службы королю, а потом мой десяток стал уже постоянным. Когда это произошло? Года четыре назад, может, чуть больше. В любом случае, еще до Канатора. И в столице, и в Тибад со мной ездили если и не все они, то люди из этого десятка. А если Фьер прав в своих подозрениях, то недруг затесался в их ряды уже давно.

— Проклятье, — буркнула я и вновь остановилась, теперь перед дверью кабинета моей канцелярии.

Она располагалась на этаже с кабинетами, принадлежавшими разным ведомствам. Да и где еще было устраивать мою канцелярию? Это когда король переселит меня из своих покоев в крыло, которое занимает королева, туда переедет и мой Двор, и канцелярия. Там будут находиться и прочие Кабинеты, необходимые мне для ведения дел, которые удалось для себя отвоевать. Но это в будущем, а пока мои служащие находились рядом с королевскими.

Выдохнув, я заставила себя успокоиться и вошла в кабинет. Секретаря на месте не было, только его помощница перебирала какие-то документы. Она подняла голову на звук моих шагов и поспешно поднялась на ноги.

— Доброго вечера, ваша светлость, — приветствовала меня дочь Солиды Хандель.

— Доброго вечера, Диса, — улыбнулась я. — Мне нужен его милость.

— Так он ушел уже, ваша светлость, — заметно растерялась девушка. — Это я задержалась, хотела собрать вам на завтра бумаги…

Я достала брегет, который мне вручил король, посмотрела на время и хмыкнула. И вправду день подошел к концу, и кабинеты должны были опустеть. Мы с Фьером в этот раз засиделись дольше обычного, а потом еще моя задумчивость…

— Ну что ж, — я присела на стул для посетителей, — значит, я его не застала.

Диса осталась стоять, ожидая моих распоряжений, и я кивнула, позволив девушке сесть. Она послушно вернулась на свое место и устремила на меня выжидающий взгляд. Я не спешила заговорить. Обводила кабинет неспешным взглядом и размышляла. О капитане Стиранде. Ведь и вправду это он мог проболтаться, и кто-то из его окружения…

Нет. Гард прав, слишком сумбурно. Да и простым наемникам вызволить арестанта так, чтобы конвой не заметил или не запомнил, невозможно. Тут скорей чувствуется рука мага… Тьфу, опять маг. Хотя почему маг?

Быть может и вправду подкуп? Нагнали, предложили хорошую сумму, и часовые открыли карету. А то и вовсе у Утткера могла быть какая-нибудь вещица, которой он купил свою свободу, его же не обыскивали. Наверное. Я не отдавала такой приказ… И снова нет. Он уже был арестантом, и на матросе не было ни ремней, ни оберегов на шнурке. Обыскать должны были еще на корабле, а значит, подкупить он конвоиров не мог.

А если браслеты оказались простой бутафорией? Тогда дар менталиста был ничем не скован. А тут и ситуация подходящая. Он остался в карете, рядом всего двое часовых. Мог воздействовать, и тогда они выпустили арестанта и послушно забыли. Возможно ведь такое? Отчего нет? Почему сразу враг в моем окружении? Никто из моих людей ни разу не вызывал нареканий или подозрений.

— Безумие какое-то, — пробормотала я и, поднявшись на ноги, направилась к столу секретаря.

 Здесь лежала только одна папка, в которой находились незначительные документы, всё важное было убрано, как и полагалось. Барон Штойтт был серьезным и дотошным человеком, он неукоснительно соблюдал правила, распоряжения выполнял точно и в срок, был предусмотрительным и сметливым. За это я его ценила и платила весьма недурное жалование. И как же он, мое доверенное лицо, через кого проходили документы разной степени важности, мог оказаться шпионом? Невозможно!

— Диса! — обращение вышло вскриком, и девушка, охнув, подскочила на ноги. Медленно выдохнув, я обернулась к ней и улыбнулась: — Всё хорошо, дорогая, — сказала я уже обычным тоном. У меня есть к вам пара вопросов, но я хочу, чтобы этот разговор остался между нами.

— Разумеется, ваша светлость, — серьезно ответила госпожа Хандель. — Что вы желаете узнать?

— Как поживает ваша матушка, — неожиданно для себя спросила я.

— Благодарю, ваша светлость, — Диса улыбнулась: — Матушка здорова и полна сил. Она просила кланяться вам и передать, что ежедневно возносит Богам молитву за ваше здоровье.

— Как идут ее дела?

На самом деле о делах Солиды я знала всё. Мы виделись с ней с неделю назад, и вряд ли с того времени что-то изменилось. Наша коммерсантша уже давно покорила вершину изящной словесности и была вхожа в ресторации, которые посещала аристократия, как и в дома дворян. Она даже во дворец поставляла вина из Ришема, и тем снискала популярность. Впрочем, винами дела госпожи Хандель не заканчивались. Она набрала вес не только среди клиентов, но и в кругу коммерсантов-мужчин пользовалась уважением и доверием. Еще бы! Более дураков не было. Печальная судьба господина Пьепа, поддержка рода Доло и покровительство самой герцогини Канаторской – подняли почтенную вдову на недосягаемую высоту в глазах окружавших ее людей.

— Матушка держит прави́ла своего дела уверенной рукой, — ответила Диса.

— И это замечательно, — улыбнулась я. После вздохнула и задала новый вопрос: — Скажите, дорогая, его милость… не замечали ли вы за ним какие-нибудь странности?

Девушка вдруг округлила глаза, после потупилась, и щеки ее полыхнули багрянцем.

— Он все-таки сказал вам? — пролепетала она. — Я ведь говорила его милости, что сейчас не стоит, у вас и без того хлопот немало, все-таки свадьба…

Признаться, я опешила. Недоуменно моргнув, я осторожно спросила:

— О чем вы толкуете, Диса?

— Вы ведь спрашиваете о странностях, ваша светлость, — она еще ниже опустила голову, — а что же еще более странного может быть, как не женитьба барона на дочери коммерсантши?

— Э… Хм, — произнеслась я, не сразу найдясь, что ответить. Затем прочистила горло и уточнила: — Барон Штойтт сделал вам предложение?

— Вы не знали? — Диса вскинула на меня изумленный взгляд. — Ох… — А спустя миг прикрыла рот кончиками пальцами, глаза ее вдруг наполнились слезами, и девушка кинулась передо мной на колени. — Ваша светлость, прошу вас не гневаться на нас! Мы вовсе не жалели рассердить вас. Так уж вышло… Я знаю, что не ровня его милости и сопротивлялась его ухаживаниями долгое время, но… но его милость такой чуткий, такой заботливый…