Настя вскинула на него удивленный взгляд. Рик подошел к ней, поцеловал в щеку и, шепнув:

— До завтра, — направился к двери.

Это не было нерешительностью. Просто для Насти ему хотелось быть не таким, как все. Под юбку ей лезть он не собирался, видя, что девушка еще не готова. Можно было, конечно, поболтать еще немного, но издеваться над собой тоже не хотелось, потому что желание залезть под юбку все-таки присутствовало. И он в очередной раз подумал — всему свое время.

Саттор уже протянул руку к двери, когда его остановил почти вскрик:

— Рик!

Он обернулся. Настя стояла на прежним месте, но глаза ее теперь горели лихорадочным блеском. Щеки окрасились румянцем, подчеркнув еще больше ее волнение. Девушка сделала неуверенный шаг, а затем тряхнула головой и стремительно приблизилась к майору. Она накрыла ладонью его руку, лежавшую на ручке двери, вынудила выпустить ее и посмотрела в глаза.

— Ты не можешь уйти, — сказала девушка, нервно подрагивающим голосом. Саттор удивленно приподнял брови, и она продолжила: — Ты, в конце концов, офицер и мужчина!

— Несомненно, — улыбнулся Рик.

— А значит, не можешь оставить меня одну после всего, — уже твердым голосом заявила Настя. — Я, может, теперь темноты боюсь…

— Может? — с легкой иронией спросил Саттор.

— Вполне, — кивнула она. — Я же еще не проверяла. А если мне будет страшно, а поддержать некому? Ты не можешь оставить меня в такой тяжелый для меня период. — Затем, привстав на цыпочки, потянулась к губам майора. — Останься, — прошептала Настя. — Не хочу отпускать тебя. Ты мне нужен, Рик…

Саттор притянул к себе девушку, но прежде, чем что-то сделать, серьезно ответил:

— Если поймешь, что я должен уйти, скажи.

Она отрицательно покачала головой:

— Не скажу. Мне тебя так мало, Рик.

— Я весь твой, — с улыбкой сказал майор, и накрыл губы девушки своими губами…

Утро на Демосе никогда не было таким замечательным. Саттор открыл глаза и повернул голову. Настя, засыпавшая на его плече, теперь лежала, тихо посапывая, отвернувшись от майора. Легкое покрывало сползло до половины бедра. Взгляд синих глаз огладил обнаженное плечо, затем узкую спину с острыми лопатками, спустился по позвоночнику ниже, и майор прикрыл глаза, думая, что уже пора вставать, что он безбожно проспал подъем, и его, наверное, разыскивает Рантала. После опять посмотрел на спавшую девушку и, прошептав:

— Какого черта? — придвинулся к ней.

— Чаю? — сонно спросила Настя, когда мужская ладонь легла ей на живот.

Саттор посмотрел на полупустые чашки, так и оставшиеся на столе со вчерашнего вечера, и ответил:

— Обязательно, но потом.

— Хорошо, — пробормотала она.

— Очень хорошо, — осклабился майор. — А можно вообще замечательно, — и перевернул Настю на спину…

До чая очередь все-таки дошла, они пили его на ходу, спеша покинуть маленькую квартирку. Саттора искал не Рантала, по нему тосковал сам полковник, о чем сообщил в переговорник, не стесняясь в выражениях. Выслушав его, Рик ответил:

— Скоро буду.

— И невесту прихвати, — проворчал Чоу уже спокойней. — Там папаша поговорить надумал, но просит, чтобы пришла его дочь. Говорит, что она поможет ему сориентироваться в людях на объекте. Да и может сама что-то вспомнит. — И рявкнул в заключение: — Через полчаса жду в допросной камере! Обоих!

— Есть.

Уже на улице, когда они спешили к гауптвахте, Рик произнес, глядя на девушку:

— Чоу знает, где я провел ночь. — Девушка вскинула на него удивленный взгляд. — Он потребовал явиться в течение получаса, но с тобой никто не связался. А мне сразу приказал взять тебя с собой, значит, был уверен, что я у тебя. Прости.

Настя на мгновение отвернулась, а после задрала подбородок и ответила с вызовом:

— Ну и что. Я взрослая девочка, и моя личная жизнь никого не касается. Тем более какого-то полковника Чоу.

— Но теперь я, как честный и благородный человек, действительно обязан на тебе жениться, — серьезно сказал Саттор, однако глаза его весело сверкнули.

— Еще бы, — фыркнула она. — Теперь я даже соглашусь.

— Вот как, — хмыкнул майор. — А вчера, значит, не согласилась бы?

Настя мазнула по нему взглядом:

— Я вчера и не согласилась, — заметила она. — Не отказала, конечно, но и не согласилась. Но сегодня посчитала, что время для раздумий истекло, и я готова дать положительный ответ на ваши притязания, господин майор. Если, конечно, вы говорили серьезно.

— Вполне, — кивнул Рик.

Чуть поколебавшись, девушка задала вопрос:

— Ты считаешь меня странной? — Саттор ответил удивленным взглядом. — Мое поведение. То, что сильно стеснялась до того, как мы… ну, ты понял. — Майор хотел ответить, но Настя поспешила пояснить: — Понимаешь, у меня почти не было отношений. Один небольшой роман на практике, я тогда и стала женщиной. Это было недолго… А потом у меня остались только отец и работа… Нет! За мной ухаживали, и мы даже встречались какое-то время, но до постели как-то не доходили. Так что опыта у меня во всем этом маловато…

Рик развернул к себе девушку и прижался к ее губам, заставив замолчать. Отстранившись после, он приобнял Настю за плечи и повел дальше. Она повернула голову и теперь смотрела на майора, ожидая, что он ответит.

— Всё хорошо, — сказал он. — Правда. Твоя неискушенность привлекает меня намного больше, чем если бы ты оказалась прожженной бестией, только строившей из себя недотрогу. Мне нравится твоя скромность и искренность. — Рик снова остановился и посмотрел на Настю. — Я не разочарован, не переживай. — Затем склонился и шепнул: — Я люблю тебя.

— И я тебя, — ответила она, заворожено глядя на Рика.

Он коротко поцеловал ее, после взял за руку и потянул за собой, вынуждая прибавить шаг. Полчаса уже истекли. Никогда еще майор Саттор не позволял себе настолько расслабиться и нарушить дисциплину, однако сожалений не было. Он был счастлив, и с этим надо было что-то делать потому, что состояние, владевшее офицером в это утро, было слишком далеким от привычной собранности. Губы то и дело кривила улыбка, и в голове было легко и пусто. С такими эмоциями можно было валяться а постели, гулять, держась за руки или смотаться в романтическое путешествие, только не служить Отечеству. Нужно было очистить мозг от радужного тумана.

Тряхнув головой, Саттор заставил себя собраться, и в дверь допросной камеры входил с сосредоточенным выражением на лице. Он пропустил вперед девушку, сразу направившуюся к отцу, после вскинул ладонь к виску, приветствуя Чоу и Бергера, а затем прошел к свободному стулу.

— Наконец-то, — проворчал полковник. — Не оторваться…

— Не надо, — сухо ответил Саттор. — Потом хоть во все щели, а сейчас не надо.

Чоу усмехнулся, но продолжать не стал. Впрочем, профессор и его дочь внимания на тихие переговоры военных не обратили внимания. Прыгунов, как заботливая наседка, осмотрел дочь и некоторое время что-то шепотом говорил ей, пока Настя не скосила глаза на офицеров и не ответила также шепотом:

— Папа, со мной всё хорошо. Не надо беспокоиться. Я хорошо отдохнула.

Чоу снова хмыкнул, но тут же сделал серьезное лицо и отмахнулся от взгляда Саттора. Бергер, протяжно вздохнув, покачал головой, и полковник сделал вид, что не заметил осуждающего жеста. Впрочем, комендант на этом прекратил двусмысленные ухмылки и перешел к делу.

— Теперь мы можем начать разговор, профессор?

Прыгунов оставил дочь в покое и развернулся к военным. Протяжно вздохнув, он ответил:

— Да, разумеется. Только мне сказать по-прежнему нечего. Поймите! — вдруг воскликнул ученый: — Я постоянно на раскопках! В лагере появляюсь, чтобы поесть и отдохнуть, а потом опять под землю. Да, я общаюсь с людьми, каждый день среди них. Но спросите меня, с кем я разговаривал перед тем, как меня забрали, и ответа не будет. Не потому что не хочу рассказывать, попросту не помню! И что ел на завтрак, не помню, и с кем здоровался, пока шел по лагерю. Я не могу сказать, кто вел себя подозрительно. Полночи пытался вспомнить — безуспешно! Я расскажу вам до последней мелочи, что мы вскрыли за эти дни, но про людей…