Я неуверенно кивнула, подняла голову и заглянула в глаза своему похитителю. Он ответил теплым, даже нежным взглядом, затем отстранился, но поймал мою руку и уже не отпускал.

- Идемте, Лиза, осталось совсем немного до конца нашего путешествия.

- Но Эрик точно…

- Уверяю, с ним ничего не случится, - отмахнулся Лаитерро. – Вы хотите услышать окончание истории?

- Д-да, - запнувшись, ответила я, продолжая оглядываться на стену, скрывшую моего напарника.

Разыгрывать тревогу почти не приходилось. Паника вновь подкатила к горлу комом. Какой-то безосновательный страх и неуверенность в своих силах. Мотнув головой, я попыталась избавиться от навязчивого состояния. В голове засела мысль о разоблачении. Оснований для нее не было. Лаитерро мог воспользоваться моей растерянностью в первые секунды, когда стена разделила нас с напарником. К тому же препаратов существует достаточно, чтобы развязать язык, но он до сих пор этого не сделал. Значит, никакого разоблачения и угрозы нет. Чертовы срывы!

- Обратите внимание на подсветку, - привлек мое внимание ученый.

Я впервые огляделась по сторонам и, наконец, смогла расслабиться. Коридор подсвечивался слабым голубоватым мерцанием, шедшим от стен. Его создавали небольшие камешки, в изобилие вмурованные в каменную кладку.

- Так называемые «светлячки», иначе амариты, - продолжал просвещать меня похититель. – Удовольствие не из дешевых. Этот камень добывается в океане, в подводных пещерах. Промысел был опасным, и ныряльщики порой уже никогда не поднимались на поверхность, но только за один камень размером с кулак взрослого мужчины можно было получить небольшое состояние, потому всегда находились смельчаки, желавшие разбогатеть.

- Здесь много камней, - отметила я.

- Орайо были самыми богатыми жителями Чилай-ве, - сказал Лаитерро. – Но вернемся к моему рассказу. Как вы уже могли догадаться, с супружеской парой произошла та же самая история. Ирато пропустил вперед возлюбленную, перебрался сам и активировал ловушку. Бывший сановник остался в той части коридора. Женщина бросилась к Ирато, умоляя его выпустить ее мужа, но император остался глух. Он притащил беглянку назад в ее золотую клетку.

Сказав это, ученый протянул руку, скользнул пальцами по стене, и ее кусок отъехал в сторону, открывая выход.

- Прошу, дорогая, - в голосе Лаитерро появились ласкающие бархатистые нотки, и это окончательно вернуло мне самообладание, изгнав последние крохи паники.

Мы вышли в спальне орайо. Закономерный итог истории. Похититель привел свою жертву туда, куда когда-то император приволок перепуганную возлюбленную. Но занавесу падать было еще рано, начинался новый акт нашей пьесы. На меня вдруг навалилась дикая усталость. Как-то разом стало безразлично, что расслабляться рано, и дело идет своим чередом, и идет успешно. Лаитерро, сам того не подозревая, продолжает затягивать удавку на своей шее, давая мне возможность не напрягаться и не пускать в ход свои таланты. Захотелось послать к черту и Гротера, оставшегося в переходах города-заповедника, и своего соблазнителя. Развернуться бы и уйти, но…

Миссия была не окончена, и уйти мне никто не даст. Ни аривеец, придумавший весь этот спектакль, ни напарник, ни даже Брато, которого интересовали таинственные разработки ученого. Только я не была никому нужна, лишь как инструмент получить желаемое. Хотя нет, Лаитерро я была нужна, но пока, на раз-другой, так что кобели не в счет. Твою мать! Что за бредовые мысли? Откуда прут эти сопли?!

Я передернула плечами и прошлась по императорской спальне, скрывая за фальшивым интересом свое нарастающее раздражение. Ненужная эмоция, лишняя.

- Адам.

- Да, дорогая?

- Эта спальня ведь сменила много владельцев?

- Разумеется, - он подошел ближе. – Здесь же видел свои последние сладкие сны и свергнутый император.

Я развернулась к нему лицом.

- Откуда вы столько знаете?

- Я же вам говорил, у меня было время заняться изучением своего нового пристанища.

Лаитерро не спешил приблизиться. Мы стояли в двух шагах друг от друга, я приводила чувства в порядок, он просто рассматривал меня. Сейчас было бы неплохо стрельнуть глазками, изобразить неловкость, хоть что-то, чтобы охотник сделал новый пробный выстрел. Но я никак не могла себя заставить начать действовать. В голове крутились только вопросы, которые грозили превратить наше недолгое уединение в допрос, полностью лишив его романтики.

«Ну, давай же, давай, работай, клуша!» - внушала я себе. – «Вынуди его сделать нужный шаг. Разыграй драму. Действуй, Ильса». Заставив себя поднять взгляд на аривейца, я облизала вдруг пересохшие губы, порывисто отвернулась и прошла до окна. Через полминуты я услышала приближающиеся шаги. Всё хорошо, всё идет правильно. Сейчас он сделает то, чего я от него жду, и можно будет двигаться дальше.

- Лиза, - теплые ладони легли мне на плечи, чужое дыхание защекотало волосы на макушке, и слуха коснулось повторное: - Лиза…

- Ильса, - ладони Егора сжимают мои плечи. Он притягивает меня спиной к своей груди, я чувствую его дыхание на своих волосах и закрываю глаза. – Ильса…

Сильные руки скользят от плеч вниз, пальцы сжимаются на моих запястьях, но отпускают и поднимаются обратно вверх.

- Ильса, - шепчет Брато, разворачивая меня к себе лицом.

Я жмурюсь. Не хочу открывать глаз, не хочу видеть реальность, мне хорошо в мире, где есть только я, Егор и его прикосновения. Не хочу видеть свет солнца, льющийся в окно, не хочу слышать звук какого-то транспортника, остановившегося недалеко от гостиницы, в которой мы сняли номер. Ничего не хочу. Хочу оставаться в своих грезах, где есть шепот, так по-особенному произносящий мое имя:

- И-ильса-а…

Судорожно вздохнув, я поднимаю голову, подставляя губы для поцелуя. Жду-жду-жду, но Егор не спешит. Он, словно желая испытать меня на прочность, ласкает мое лицо кончиками пальцев. Очерчивает скулы, линю носа, касается губ, и я слышу, как Брато негромко произносит:

- Никогда не устану смотреть на тебя.

Вот теперь мне хочется открыть глаза, чтобы тоже посмотреть на него, но я продолжаю жмуриться. Улыбка, не лишенная самодовольства, кривит мои губы. Люблю слушать, когда Егор говорит приятные слова. Никогда не сомневаюсь в них, верю без оглядки, всей душой.

- Если бы я умел рисовать, я бы смог нарисовать тебя с завязанными глазами.

- Нарисуй, - отвечаю я.

- Нет, - я чувствую его ответную улыбку. – Не хочу оскорблять оригинал пародией. Я только птиц рисую

- Их ты тоже не умеешь рисовать, - фыркаю я, пытаясь удержать смех при воспоминании о нарисованном ястребе.

- Ты нагло врешь, - заносчиво отвечает Брато. – Это был отличный ястреб.

- Это был ужасный банан с крыльями, - я, наконец, распахиваю глаза и смеюсь, глядя на возмущенное лицо курсанта космической академии. – Банан, честное слово банан! Ты ему даже попку нарисовал загнутую.

- Это не попка, это клюв! – восклицает Егор, возмущенно округлив глаза.

- А было похоже на попку… Ай!

Я взвизгиваю и вырываюсь из рук непонятого художника, потому что его пальцы утыкаются мне под ребра. Уворачиваюсь с заливистым хохотом и пытаюсь сбежать от жаждущего мести парня, но он проворней, и вскоре перехватывает меня, роняет на пол и замирает, глядя немигающим взглядом в глаза. Смех застревает у меня в горле. Веселье исчезает, растворяется в багровых всполохах, уже почти затопивших карюю радужку глаз Брато. Не могу отвести взгляда, и зажмуриться не могу. Меня затягивает в багровую бездну, и я послушно захлебываюсь восторгом, нежностью, любовью…

- Егор, - шепчу его имя, ощущая терпкий вкус на языке, такой же, как те чувства, что горят в глазах моего парня.

- Лисеныш, - хрипловатый вздох в ответ, и он, наконец, завладевает моими губами…

- Лиза, Лиза, - чужие губы блуждали по моему лицу. – Не могу не думать о тебе, Лиза. Ты нужна мне.