— Генэтички? — сказал Даниэл.

— Это означает твои унаследованные черты. Помимо твоей новой мутации для манипуляции эйсаром, ты вполне мог бы быть зачатым в Эллентрэа, — сказал Тиллмэйриас.

Даниэл устал гадать — он хотел, чтобы всё закончилось:

— Что дальше?

— Ну, естественно, я подам жалобу старейшинам. Силлеронд явно был здесь, чтобы украсть у Иллэниэлов ценную собственность, и, конкретнее, он хотел нарушить моё преимущество на арене. Роща Гэйлин также, несомненно, подаст жалобу относительно смерти одного из их детей… — начал Тиллмэйриас.

— Нет, — перебил Даниэл. — Как мы будем это делать? Вы просто махнёте рукой? — указал он на своё ожерелье. — Или сперва будет продолжительный период пыток?

Чернокожий Ши'Хар засмеялся:

— О, конечно нет! Только твоя хозяйка может использовать твоё ожерелье, иначе Силлеронд так бы и поступил. — Он положил ладонь себе на подбородок: — С другой стороны, быть может, что и не поступил бы, будучи напыщенным ослом. Как бы то ни было, я не собираюсь избавляться от ценного имущества, да и не могу. Ты принадлежишь Лираллианте.

— Тогда вам следует её позвать, — подал мысль Даниэл. — Если животное опасно, следует прекратить его страдания.

Тиллмэйриас осклабился:

— Нет, как мне кажется — это исключительно людская точка зрения. Ши'Хар предпочитают их обучать, и правильно использовать. Тебя накажут, и научат более надлежащим образом направлять свою агрессию.

Сердце Даниэла будто сжала холодная рука, когда Тиллмэйриас упомянул о наказании. Его руки невольно вцепились в Амару, будто она могла каким-то образом защитить Даниэла от его собственного страха.

— Твоя хозяйка уже вызвана, но нет причин откладывать первую порцию наказаний. — Тиллмэйриас послал длинную линию заклинательного плетения ползти к Даниэлу.

Тот поспешно пополз назад, всё ещё таща за собой обмякшее тело Амары, вцепившись в неё как в куклу. Самый великий его страх обрёл жизнь — ему не только отказали в смерти, он ещё и будет вынужден испытать ещё больше ужасающего «внимания» Тиллмэйриаса, прежде чем его заставят жить дальше.

Он сумел лишь создать вокруг себя щит. Его ярость и гнев уже рассеялись, и печаль не давала ему защиты от глубокого страха, который заложили в его сердце предыдущие сеансы Тиллмэйриаса.

Послышался женский голос, говоривший на чужеродном языке, который Ши'Хар использовали между собой. Магия Тиллмэйриаса остановилась, а затем отступила. К ним шла Лираллианта, изящно ступая по грубым улицам Эллентрэа.

Когда она достаточно приблизилась, двое Ши'Хар вступили в дискуссию, которая, казавшись спокойной на поверхности, показывала особому восприятию Даниэла совсем иной уровень эмоций. Лираллианта злилась, а Тиллмэйриас, начавший разговор в слегка весёлом состоянии, вскоре стал раздражаться. В разговоре часто мелькало слово, которое, как Даниэл узнал, означало на их языке «нет».

Через несколько минут они успокоились, и их языки замерли. Тиллмэйриас излучал чувство смирения, а Лираллианта казалась полной печали и чего-то ещё… вины? Сожаления? Ни то, ни другое не казалось Даниэлу подходящим к ситуации.

— Твоя добрая госпожа хотела прервать твои страдания, — сказал Тиллмэйриас. Неправильно поняв выражение надежды на лице Даниэла, он пояснил: — Это её слова, не мои.

— Хотела? — в смятении сказал Даниэл.

— Да, я сумел её отговорить. К сожалению, она настаивает на том, чтобы я передал тебя ей. Боюсь, что ты будешь некоторое время под её опекой, пока она не осознает непрактичность попыток держать баратти у себя дома. — Тиллмэйриас, похоже, был весьма расстроен.

Лираллианта говорила что-то Даниэлу успокаивающим тоном, как кто-то мог бы говорить с раненым животным. Её взгляд был полон жалости.

— Что она сказала? — спросил Даниэл.

Лираллианта не стала ждать ответа Тиллмэйриаса, прервав его валом гневных слов. Тиллмэйриас сжал губы, а затем ответил Даниэлу:

— Она объясняла, что ты будешь жить с ней, — сказал он.

— А потом? — подозрительно сказал Даниэл.

Тиллмэйриас приостановился, но Лираллианта рявкнула ему ещё одно слово, и он продолжил:

— Она злилась на то, что ты до сих пор не говоришь на нашем языке. Она, похоже, думает, что ты к этому моменту уже должен был научиться ему у меня или других баратти.

— Вы скажете ей, что я хочу умереть? Пожалуйста? — взмолился Даниэл.

— Не скажу, — ответил Тиллмэйриас. — И так уже было достаточно трудно убедить её сохранить тебе жизнь. Я не уверен, как я продолжу свои исследования, если ты будешь жить вне Эллентрэа. Я бы предостерёг тебя не сообщать ей обратного, дичок. Если сделаешь это, то я позабочусь о том, чтобы люди в твоей деревне расплатились за твою опрометчивость.

Даниэл уставился на него, открыв рот. Тиллмэйриас никогда прежде не грозил ему такими вещами.

Рыжеволосый Ши'Хар мягко улыбнулся ему:

— Просто делай так, как она говорит, пока она не устанет от этой игры, и не отправит тебя обратно под мою опеку.

Лёгкое прикосновение к плечу заставило его снова сфокусироваться на Лираллианте. Она жестом указала ему встать, и следовать за ней, но Даниэл всё ещё держал остывающее тело Амары. Он отцепился от неё, и мягко опустил её на землю, прежде чем встать, но когда он её увидел, это снова разбило ему сердце.

Она неподвижно лежала на пыльной земле, разметав свои грубые карие волосы. Черты её лица казались как никогда простыми, а её искривлённый нос был решительно непривлекательным. Для взгляда Даниэла она в тот момент казалась символом, представлявшим всё человечество в целом, или, точнее, то, до чего оно пустилось в руках Ши'Хар. Её вырастили как животное, без любви и ухода, кормя лишь насилием и жестокими наказаниями, но Даниэл видел в ней искру любви и смеха. Эта искра поднималась из её сердца, когда то улавливало малейший проблеск света.

Он вспомнил её редкие улыбки, её губы, изгибавшиеся вокруг её кривых зубов, и в этом воспоминании он понял, что в этом и состоял секрет величайшего успеха человечества. «Великие города и машины были построены не людьми, взращёнными на ненависти. Они были созданы людьми вроде меня, которые выросли, чтобы любить друг друга».

Лираллианта снова заговорила, потянув его за плечо. Лицо Даниэла высохло, его слёзы исчезли, но он не мог вот так вот бросить Амару.

— Позволено ли мне что-то для неё сделать? — спросил он.

Тиллмэйриас уже ушёл, поэтому Лираллианта приложила свои пальцы к его виску, и подняла его руку к своему собственному, позволяя ему показать ей, что он имел ввиду. Чуть погодя она кивнула, и позволила ему действовать.

Открыв своей силой яму в земле, Даниэл опустил в неё тело Амары, прежде чем снова заполнить её почвой. Это была импровизированная могила, прямо посреди улицы, но это было лучше всего, что когда-либо получали другие жившие в Эллентрэа люди. Взяв цисту, Даниэл позволил Лираллианте увести себя прочь.

Она бросила любопытный взгляд на инструмент, но промолчала. Быть может, она помнила цистру по видению, которое он однажды ей показал. Даниэл не был уверен.

Вместе они вышли из Эллентрэа, направляясь к великим деревьям, составлявшим Рощу Иллэниэл.

Ночь Даниэл провёл спящим на той же платформе, на которую его поместили, когда он в первый раз явился к Ши'Хар. Воздух был прохладным, но, в отличие от предыдущего раза, теперь он знал, как поддерживать тепло, обернув своё тело лёгким щитом, и слегка нагрев воздух внутри.

На цистре он не играл, хотя делать ему больше было нечего. Даниэл нервничал и испытывал неуверенность, не понимая на самом деле намерений Лираллианты. Чтобы не рисковать рассердить её, он молчал и ничего не делал.

Несмотря на самовольное бездействие, он отнюдь не скучал. После нескольких лет, прожитых в маленькой комнате, где нельзя было увидеть или делать ничего нового, сидеть на платформе в Роще Иллэниэл было для него почти что слишком. Своим магическим взором он наблюдал за перемещением Ши'Хар, ходивших туда-сюда по широким ветвям, служившим им дорогами между деревьями. Все виденные им Ши'Хар были похожи на Лираллианту, с серебряными волосами и голубыми глазами.