Питэр нахмурился:

— Я не думаю, что я ей нужен для…

Я перебил его:

— Сейчас же, Питэр. Чем скорее она получит еду и сможет уйти, тем лучше. — Я по многолетнему опыту знал, как Повар мог сердиться, когда дело доходило до неожиданных просьб об особом обращении. Питэр позаботится о том, чтобы тот знал, насколько важным был этот случай. К тому же, это был отличный способ отомстить моему камергеру за то, что он подсунул мне так много бумажной работы. Я зло осклабился ему в спину, когда он выходил из комнаты.

Изводить Питэра всегда было гораздо легче, чем Бенчли. Он слишком легко показывал свои эмоции. Я замурлыкал весёлую мелодию, подписав ещё несколько бумаг, а потом перешёл к просмотру последних отчётов от агента в Албамарле.

Закончив с этим, я набросал письмо Королю Николасу в Гододдин. Ариадна попросила меня уведомить его насчёт деревни анголов, которая, как мы думали, располагалась в пределах его границ. Хотя я уничтожил их воинов, ни я, ни Королева не хотели думать о том, как их семьи будут голодать в грядущую зиму. Поскольку деревья была за пределами границ Лосайона, мы ничего не могли сделать, но я не сомневался, что Николас скорее всего найдёт способ им помочь.

Когда я наконец закончил, день подходил к концу, но прежде чем я успел спрятаться, объявился Питэр. Он будто нюхом чуял, когда я был занят, а когда — нет, или, возможно, тайно за мной шпионил.

— К вам явился Джордж Прэйсиан, Ваше Превосходительство. — Я почти мог слышать самодовольство в голосе Питэра. Это была его месть за сегодняшнюю отправку на кухню.

Возможно, он таки брал уроки у Бенчли. Я твёрдо вознамерился выяснить это позже. Если он учился на примере этого порочного человека, то ничего хорошего из этого выйти не могло.

Однако вывернуться никак не получалось. Я действительно послал утром весть Джорджу, чтобы он меня посетил. Просто я забыл об этом, погрузившись в другие дела.

— Пусть заходит, — ответил я.

Молодой человек вошёл, и предстал передо мной, коротко поклонившись:

— Вы звали, Ваше Превосходительство?

— Заходи, садись, Джордж. Не нужно таких формальностей. Здесь только мы двое. — Я подождал, пока он уселся, прежде чем продолжить: — Как ты держишься?

Джордж выглядел так, будто ему было неудобно, и его руки постоянно пытались поправить ему куртку. Хотя его отец был Бароном Арундэла, большую часть жизни Джордж провёл простолюдином. Он так и не приноровился до конца к более вычурным видам одежды.

— Примерно как и можно было ожидать, — нейтрально ответил он.

— Терять отца всегда трудно, — тихо сказал я. — А теперь ты займёшь его место. Я прошёл через то же самое, хотя и в другой последовательности. Я знаю давление, которое ты наверняка ощущаешь.

— Элэйн старше меня, — проворчал молодой человек.

— Традиция Лосайона гласит, что наследует старший потомок мужского пола, если он есть.

— Эти традиции устарели, — возразил Джордж. — У нас сейчас королева на престоле, а Леди Роуз уже годами сохраняет титул Хайтауэра без мужа. Даже твоя жена, Графиня, держала свой титул, пока ты был…

— Я с этим не спорю, Джордж, — сказал я, перебивая его. — Элэйн сказала мне, что ты предложил уступить ей титул, но она отказалась.

— Но я не хочу наследовать, — с чувством сказал он.

— Значит, ты — мудрый человек, — согласился я с ним. — Но кто-то из вас должен это сделать, иначе я буду вынужден отдать титул кому-то ещё. Ваша мать взять его не может. — Ребэкка Прэйсиан не была ни волшебницей, ни дворянкой, и хотя это не обязательно было проблемой, она также была довольно старой, и не имела ни крепости характера, ни требующихся для успешности навыков. Другие лорды Лосайона никогда бы не приняли передачу титула ей.

— Так отдай кому-нибудь другому, — сказал Джордж. — Мне он не нужен. Мы и без титула нормально жили. Я не подхожу для этого и я… я его не заслуживаю.

Вот она — вина, скрывавшаяся прямо у поверхности. Он не был в ответе за смерть его отца, Уолтэра Прэйсиана, но всё равно чувствовал себя ответственным. Логика в этом отсутствовала, но я его понимал.

— Смысл не в этом, Джордж, совсем не в этом.

— А мне кажется, что как раз относится к делу.

Учитывая моё прошлое, я знал, что он чувствовал — но я не мог себе позволить с ним нежничать. Вместо этого я вдохновился Джеймсом Ланкастером, покойным Герцогом Ланкастера. У Джеймса всегда находились для меня жёсткие слова каждый раз, когда я сомневался в своём праве носить мой титул. Наведя на лицо суровое выражение, я ответил:

— Это потому, что ты — невежественный, эгоцентричный молодой человек, Джордж — но я верю, что это у тебя возрастное. Ты будешь Бароном Арундэла не потому, что заслуживаешь этого — ты будешь Бароном потому, что ты мне нужен. Твои личные недостатки и изъяны характера мне совершенно не важны.

Это — не честь, и не привилегия, как многие полагают. По правде говоря, это скорее наказание. Титул — это долг, который будет преследовать тебя всю твою жизнь. Ты не только станешь моим вассалом — важнее всего то, что ты будешь отвечать за защиту и пропитание жителей Арундэла, — сурово сказал я.

— Как я уже говорил, я недостоин. Я ленивый, а титул мне переходит только потому, что меня угораздило родиться в моей семье, — возразил Джордж.

— А ты думаешь, что я был достоин? — ответил я опасным тоном. — Не был. Никто не достоин. Заслуживал ли ты быть сыном Уолтэра, рождённым с властью, наследником его титула? Это же смешно. Факт заключается в том, что в этом мире очень мало волшебников. Твоя сила делает тебя мне полезным, а также означает, что ты сможешь позаботиться о благосостоянии жителей Арундэла лучше многих.

Ленивый? Может, ты и был таким — но мне плевать. Остаток жизни ты проведёшь, жалея о том, что больше не можешь себе позволить лениться. Ты будешь исполнять свой долг, и не спать ночами, гадая, являлись ли принятые тобой решения правильными для твоих людей — а если ты облажаешься, то я буду наготове, чтобы призвать тебя к ответу. До сегодняшнего дня твоя жизнь была счастливым сном — который теперь закончился.

Твою присягу я приму на следующей неделе, и, как твой сеньор, я сделаю для тебя всё, что смогу, Джордж. Не потому, что я был другом Уолтэра, а потому, что ты мне нужен. Мне нужно, чтобы ты добился успеха. Мне нужна твоя поддержка. Если у тебя есть сомнения, то я дам тебе совет — но забудь о том, что ты недостоин. Историки сами примут об этом решение, уже после того, как ты обретёшь посмертный покой. А до тех пор ты будешь страдать, будешь работать, и сделаешь всё в своих силах, чтобы служить мне и своим людям. Ты меня понял?

— Но…

— Ты понял? — повторил я, повысив голос, и добавив тонкие нотки намёка на возможность насилия.

— Да, милорд, — кротко ответил Джордж.

Я улыбнулся, и встал, сходив к серванту, чтобы взять бутылку вина и два бокала. Снова усевшись, я налил вина, и протянул ему бокал:

— Вот, это должно помочь унять твои нервы.

Джордж уважительно кивнул:

— Да, сэр. Спасибо.

Его поведение заставило меня рассмеяться:

— Что, напугал я тебя до усрачки, а?

Он снова нервно кивнул:

— Да, милорд. — Затем, видя, что я вроде в хорошем настроении, он добавил: — Так это была шутка?

— Я отпил вина, и, помолчав, обнажил зубы в зверском оскале:

— Отнюдь. Я говорил совершенно серьёзно — но я на тебя не злюсь. Тебе просто нужно было услышать эти слова. А вот кивать перестань.

— Милорд?

— Всегда знай требуемые формы этикета, но не выказывай больше почтения, чем необходимо. Иначе это будет воспринято как слабость. Дворяне — как волки, помни об этом. Они сожрут тебя заживо, если почуют кровь, — сказал я ему.

— О, — пробормотал Джордж.

Мне было почти жалко так над ним издеваться, но я слишком хорошо помнил то, через что я сам прошёл поначалу. У меня было ещё меньше поддержки, и если бы не Джеймс Ланкастер и его брутально честный совет, то я мог бы и не выжить. Тут я подумал о Уолтэре — с тех пор, как он умер, у меня почти не было времени о нём думать.