— Рэкстальет, амиртас!

Десять секунд спустя он начал деактивировать всю конструкцию, чтобы хорошенько оглядеться, но вспышка предвиденья предостерегла его против этого. Ещё оставались враги. Передумав, он переключил его в режим трёх граней — две спереди, и одна сверху. Вращая посох в руке, он оглядел поле, готовясь снова защититься, если кто-то будет по нему стрелять.

Он быстро увидел, почему полная деактивация была бы необдуманным ходом. Взрыв раскурочил большую часть военных андроидов, но тортасы были покрепче, и большая их часть всё ещё была активна. Они начали двигаться и стрелять сразу же, как только увидели исчезновение части его защитных чар, пытаясь обойти его, чтобы стрелять сзади.

Их было минимум семь, и они были слишком близко, и двигались слишком быстро, чтобы он мог надеяться защититься от них, перемещая свой щит. Вместо этого он позволил себе упасть спиной назад, чтобы три грани Тессеракта Дураков накрывали его подобно пирамиде. Потянувшись к мешочкам у себя на поясе, он вынул горсть зачарованных металлических сфер, и запустил их своей силой наружу.

Поскольку транслокационные грани работали только в одном направлении, они предоставляли ему полную свободу стрелять или кидать что-то наружу — ему просто приходилось делать это вслепую. Оружие было зачаровано именно для этой цели. Оно приземлилась далеко за пределами его пирамиды, и разрядилось, послав во все стороны бурю электрических разрядов.

Хотя транслокационные грани его защитили, он всё же ощутил через землю странную встряску, вроде лёгкого гудения. «Заметка на будущее: если не быть осторожным, можно всё же убиться электрическим током».

Несколько секунд спустя он встал, и поспешно огляделся. Большая часть тортасов застыла, хотя несколькие из них странным образом тряслись, будто в конвульсиях. Два самых дальних всё ещё были активны. Он это исправил, направив на них свой молниевый жезл, и дав им более личный шок.

На какое-то время он победил.

Он деактивировал Тессеракт Дураков, и направился к зданию. Несколько военных андроидов ещё остались, укрывшись в здании, или притворяясь неактивными, неподвижно лежа на земле, но против них тессеракт не требовался. Мэттью шёл вперёд, при необходимости уклоняясь, и заботясь о том, чтобы достаточно храбрые для стрельбы по нему враги не могли делать это дважды.

Вопрос был в том, куда ему идти? Предположительно, яйцо держали внутри здания, возможно — на глубоком подземном уровне вроде того места, где он нашёл Керэн. Но что если его куда-то переместили? Он будет чувствовать себя чертовски глупо, если он прошёл через всё это, включая потерю руки, лишь чтобы обнаружить, что они переместили яйцо куда-то, где он его не сможет найти.

Без Гэри у него не было никакого способа снова его отыскать. Поправка — даже с Гэри он не сможет его снова отыскать. Тот уже сказал ему, что больше не мог копаться в сети, ища информацию. Мир был большим, а этот мир был ещё и уникально враждебным. Другого шанса у него не будет.

«Даже если они — просто машины, они разумны», — раздумывал Мэттью. «Если его здесь нет, то я просто буду продолжать возвращаться и взрывать тут всё, пока они не придут к разумному решению, что лучше будет просто отдать мне яйцо». Благодаря его нынешней браваде он почти мог в это поверить, но глубоко внутри он знал, что ему на это не хватит сил. Как только он уйдёт, обратно сюда он уже никогда не вернётся.

Главный вход в здание представлял из себя пару бывших совсем недавно красивыми стеклянных дверей. Теперь они были разбиты и расколоты. «Надо сказать кому-нибудь, чтобы их починили», — иронично подумал Мэттью. Оглядев выжженную и изрытую лужайку, покрытую сломанными, дымящимися и, в некоторых случаях, горящими машинами, он решил не утруждаться. «У них есть и более крупные поводы для беспокойства». Он подавил рвавшийся наружу смех, скорее всего принявший бы форму полу-истеричного хихиканья. Стресс определённо начал оказывать на него влияние.

Мэттью как раз начинал подниматься по ступенькам ко входу, когда ощутил его. Это был эйсар Дэскаса, яркий и сильный. Мэтт был так рад его видеть, что почти промедлил, когда его дополнительное чувство предупредило об опасности. Почти.

Направив силу вниз, в землю, он прыгнул в небо. Это было единственным способом избежать массивного удара силы, который стёр с лица земли вход, ступеньки, и жалкие остатки некогда гордых дверей.

Он взмыл вверх на тридцать футов, и, достигнув высшей точки полёта, решил, что наверняка перестарался. Адреналин имел такой забавный эффект. Теперь ему пришлось управлять падением с немалой высоты. Он также представлял из себя удобную мишень, поскольку в воздухе уворачиваться не мог.

И точно, его предчувствие предупредило его о том, что его вот-вот собьют. Не имея достаточно времени на слова для активации посоха, он вместо этого создал щит, двойной: мягкий как подушка снаружи, и твёрдый внутри. Если он переживёт удар, то щит также смягчит его падение.

Щит выдержал, едва-едва, но сила удара сорвала внешний слой, и резко послала его в полёт вбок с опасной скоростью. Когда он наконец ударился о землю, его так тряхнуло, что он почти потерял сознание. Его зрение вернулось секунду спустя, и он обнаружил, что валяется среди мёртвых тортасов. Его щит исчез, потерянный за мгновение беспамятства, но ничего вроде не было сломано.

Однако ощущение у него было такое, будто он плыл. «Сотрясение мозга, наверное», — осознал он. Он видел на некотором расстоянии эйсар своего дракона, настолько яркий, что расширял дальность действия его магического взора, как маяк в тёмном море. И он приближался.

Ему нужно было защищаться. Первой его мыслью был посох, но тот исчез — он потерял его во время падения. С трудом встав на ноги, он стал оглядываться, ища посох, но глаза отказывались сотрудничать. Всё было размытым, и равновесие его было шатким.

В его встряхнутых мозгах промелькнуло сразу несколько мыслей. Во-первых, он мог вот-вот умереть от руки, или когтей, своего собственного дракона. Во-вторых, драконы не могли пользоваться своим эйсаром напрямую. Только маг, соединённый узами с драконом, мог это делать. В-третьих, он должен был являться единственным оставшимся в этом мире магом. В-четвёртых, Энни была прекрасной собакой. Вид её смерти его очень беспокоил.

«У меня мысли не в порядке». Плохое дело, учитывая его нынешнюю ситуацию. Он потянулся к своим зачарованным защитным камням, но передумал. Они были отличной защитой, но ещё один такой удар лишит его сознания при использовании подобного негибкого щита. Может даже убить.

Левая рука его бесила из-за дикого зуда, который теперь дополняла пульсирующая, ноющая боль. Бросив взгляд на руку, он увидел, что та стала красной и отёкшей. «Я ещё пожалею об этом выборе», — вяло подумал он. Затем осознал, что запутался в приоритетах. Враг был в пятидесяти футах, и изучал его.

Зрение Мэттью прояснилось, и он увидел тёмный металл одного из особых андроидов АНСИС. Тот направил в него испепеляющий удар огня и жара, которого Мэттью избежал, едва успев метнуться в сторону. При этом он споткнулся, и почти упал.

— Приятно познакомиться, — объявил он на английском.

Дракончик сидел на плече андроида, крепко обвив шею машины своим длинным, тонким хвостом, чтобы прочно держаться на месте.

— Ты говоришь по-английски, — сделала наблюдение машина. — Кто ты? Ши'Хар, или что-то другое? Где Керэн?

Теперь, когда битва перешла к разговору, Мэттью почувствовал немного больше уверенности. С каждой проходившей секундой его равновесие улучшалось. Он на это надеялся.

— Я — шизик, — гордо ответил он, а потом добавил: — Совершенно человеческий шизик. А ты что такое? Ты что, мать Керэн?

Андроид немного поглядел на него неспособным принимать различные выражения лицом, гадая при этом, не повредило ли человеку мозг. Затем он ответил:

— Мы — многое. В том числе — создательница Керэн. Отдай её нам, и мы позволим тебе уйти невредимым.