— Хорошо, — сказала Эрика, вставая со стула.

— Подожди, сядь.

Эрика снова села.

— Что?

— Скажу тебе кое-что, и знаю, что тебе это не понравится, но хочу, чтобы ты меня выслушала.

— Что?

— У тебя был очень тяжелый год, Эрика. Еще только неделя прошла с того дела об убийстве и похищении.

— Десять дней, — поправила ее Эрика и закрыла глаза, погружаясь в воспоминания.

То следствие выжало из нее все соки. Молодая пара, Нина Харгривз и Макс Хастингс, совершили в Лондоне целый ряд убийств и краж. СМИ сделали из них новых Бонни и Клайда, после чего капитан Марш выступил с роковым заявлением, обличая обоих убийц.

Марш подумал, что поступает умно, предъявляя им ультиматум, но добился он только того, что у убийц появились имена и лица. Им не составило труда раскопать подробности личной жизни Марша и узнать, что его жена из богатой семьи и что у них две маленькие дочери.

Они напали на Марси, когда та была дома одна. Сотрудникам детского сада Нина Харгривз сказала, что она — новая няня девочек. И дело приросло эпизодом похищения. Вопреки советам, Марш и Марси заплатили выкуп в двести тысяч фунтов, но все закончилось, только когда Эрике удалось выяснить, где Нина и Макс держат двойняшек. Оказалось, что они в заброшенном Дартмуре, на юге Англии.

Последовавшая кровавая бойня, в которой Макс и Нина переключились друг на друга, надолго останется в памяти Эрики. Она спасла двойняшек, которые не пострадали физически, но с уверенностью можно было предположить у них глубокие психологические травмы.

— Эрика! Эрика!

Она открыла глаза. Мелани обеспокоенно смотрела на нее.

— Что случилось?

— Извини. Я устала и все еще не могу отойти от шока. Это такая трагедия — молодой человек покончил с собой. Но он еще был и моим главным свидетелем.

Мелани достала кошелек, вынула визитку и передала ее Эрике.

— Доктор Джи-Пристли, клинический психолог, — прочитала та, взглянув на Мелани. — Это для меня?

— Да.

— Думаешь, я схожу с ума? Слетаю с катушек?

Мелани подняла руку, останавливая ее.

— Нет, не думаю. Сразу хочу сказать — это мой доктор. Хожу к нему раз в неделю.

— Ты ходишь на психотерапию?

— Да.

Эрика не знала, что сказать, и только смотрела на визитку.

— Что все это значит? Ты меня направляешь к доктору? Я только что успешно завершила расследование, поймала двух убийц-рецидивистов, спасла дочерей капитана районной полиции, и вместо поздравлений ты меня направляешь на психотерапию?

— Эрика. Нет. Я говорю сейчас с тобой как с подругой или коллегой. Это частный разговор. Он не имеет никакого отношения к полиции, к расследованиям или суициду Джозефа Питкина. Ты — один из лучших моих сотрудников, и я уверена, что ты в самое ближайшее время вернешься к работе над этим делом, но я хочу, чтобы ты обратилась за помощью. Это моя должностная обязанность — сообщать, когда мои сотрудники страдают от особенностей нашей работы.

— Ты собираешься куда-то сообщить обо мне?

— Нет! Слушай, что я говорю, идиотка чертова!

Эрика посмотрела на нее и улыбнулась.

— Прости, — начала извиняться Мелани.

— Все нормально. Я предпочитаю, чтобы меня называли чертовой идиоткой, а не кормили всякими корпоративными шаблонами. Значит, это твой врач? — переспросила она, поднимая визитку.

— Да.

— А можно спросить, почему ты…?

Мелани глубоко вздохнула и откинулась назад.

— В первый раз я забеременела близнецами. Относила полный срок, устроила праздник перед родами, вся семья и муж ждали в роддоме, когда смогут взять на руки малышей… А они оба родились мертвыми. — Мелани глубоко вздохнула и вытерла слезу. — Доктора не знали, почему так случилось. Ни у кого в моем роду такого не было. Беременность развивалась идеально, как по учебнику. И для меня было невыносимо то, что для произошедшего не было никаких причин. Я потеряла веру и почти все остальное. Это почти убило меня.

— Мне очень жаль. Когда это было?

— Десять лет назад, но мне пришлось пройти долгий путь, прежде чем я смогла вернуться к нормальной жизни. Я не думаю, что это вообще возможно — полностью отойти от того, что произошло, но сейчас все хорошо. Поэтому я говорю сейчас с тобой как друг, без снисхождения. Не разрушай себя, Эрика, и не сгорай на работе. Она не стоит этого. Я не хочу указывать тебе, как жить твою жизнь, но я тебе не враг. Как я и сказала, ты — один из лучших моих сотрудников, и я хочу, чтобы так оно и было. Хочу, чтобы ты продолжала делать свое дело, но тебе нужно сохранить здравомыслие.

Эрика снова посмотрела на визитку.

— Можно мне подумать?

— Конечно, просто не думай слишком долго. А пока езжай домой и поспи. Я тебе позвоню. И позови Макгорри.

Эрика вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. В коридоре на стульях ждали Макгорри и дежурный. Оба они были в шоке.

— Как прошло? — спросил, выдохнув, Макгорри.

— Нормально. Просто говори всю правду, как было. Мне пришлось рассказать об удушающем захвате. Я дала ей понять, что ты действовал в рамках самозащиты. И то же самое напишу в отчете.

— На джинсах, на джинсах… — повторял дежурный, потрясенно мотая головой.

— Ты делал то, что должен был, — сказала ему Эрика.

— Но этого оказалось недостаточно, — ответил он.

Эрика положила ему руку на плечо, попрощалась и вышла из участка. В машине, на заднем сиденье, она увидела рождественские подарки двойняшкам и поехала к Маршу.

Марш жил недалеко от Хилли-Филдс, в большом доме на красивой улице, с которой открывался сногсшибательный вид на Лондон. Когда Эрика подъехала, солнце как раз вышло из-за туч, и белый снег заискрился золотом. В глубине души она надеялась, что Маршей нет дома и она просто оставит подарки на крыльце и уедет, но звук телевизора было слышно даже снаружи. Глубоко вздохнув, Эрика взялась за железное дверное кольцо и постучала.

Дверь распахнулась через считанные мгновения. Перед ней стоял Марш. Он заметно похудел и осунулся, но в свои сорок пять оставался красивым мужчиной.

— Эрика! — удивленно воскликнул он.

— Понимаю, что опоздала на целые сутки, но хочу передать девочкам подарки и извиниться за то, что вчера не появилась, — сказала она, демонстрируя пакеты.

Не успел Марш что-то сказать в ответ, как из-за его спины появилась Марси.

— Ты все-таки доехала. С Рождеством! — обнимая Эрику, сказала она. — Как ты?

Красавица Марси тоже очень похудела. Обычно блестящие, черные волосы свисали длинными прядями, а плотный слой тонального крема не скрывал следов нападения — синяков под глазами и опухоли там, где ей сломали нос.

— Все хорошо, — смущенно ответила Эрика.

Долгая история их отношений была непростой до того момента, как Эрика спасла их маленьких дочек.

— Заходи внутрь, там же холодно, — позвала Марси, похлопывая Эрику по плечу. — Ты не очень-то тепло одета, при такой погоде нужно что-то посерьезнее, чем кожаное пальто.

Ее проводили в гостиную, натопленную чересчур жарко. В камине полыхал открытый огонь, рядом с ним стояла огромная елка. В кресле в углу дремал отец Марси, Леонард, в кресле около елки — отец Марша, Алан.

— Садись, — суетилась Марси. — Я сейчас устрою нам фуршет. У меня есть мясная нарезка, сыры, брокколи и сырный суп.

— Здорово, — откликнулась Эрика.

— Может, что-нибудь выпьешь? Шампанского? — предложил Марш.

— Пол, говори потише. Они же спят! — театральным шепотом отругала его Марси.

— Я говорю точно так же, как и ты, — зашипел он в ответ.

— Нет, ты орешь, как ненормальный… Иди помоги мне с едой. Извини нас, Эрика.

Они вышли из комнаты, а Эрика принялась разглядывать спящих раскрасневшихся дедушек. Отец Марси, Леонард, — загорелый и одет с иголочки: в синих свободного кроя брюках и клетчатой рубашке с галстуком. Алан, в старых джинсах и желтом вязаном свитере, смотрелся гораздо неряшливее. Леонард заерзал, кашлянул и выпрямился, постепенно приходя в себя. С почти комической медлительностью он осознал, что перед ним стоит Эрика.