— Хорошо. Тогда буду ждать, — и Кейт скрылась в машине.

Тристан обернулся к берегу и вгляделся в громаду университета, возвышающуюся над скалами, словно средневековый замок. Иногда ему ужасно хотелось навсегда забросить эту работу и всецело отдать свое время детективному агентству. И особенно сейчас, в этот замечательный день, когда дело наконец-то немного сдвинулось с мертвой точки.

Всю дорогу до дома Кейт напряженно раздумывала о таинственно исчезнувших молодых юношах. Вокруг все плотнее сгущались тени, и последние несколько километров она проехала в кромешной тьме: только фары выхватывали очертания голых пустых полей. С моря наползли тучи и затянули небо плотной пеленой.

Мысли Кейт вернулись к тому времени, когда она еще служила в столичной полиции. Как-то, помнится, к ним пришла глава благотворительной организации, занимавшейся поисками пропавших людей. Она рассказала, что каждые девяносто секунд кто-нибудь в Великобритании сообщает о пропавшем без вести человеке. Сто восемьдесят тысяч человек.

Девяносто восемь процентов находят спустя несколько дней — а значит, оставшиеся три тысячи шестьсот человек каждый год исчезают бесследно. И это данные за 1994 год, больше двадцати лет назад… Кейт с некоторым трудом подсчитала: семьдесят пять тысяч и шестьсот человек, которых так и не нашли.

Почему Джоанну так заинтересовали именно Дэвид Ламб и Гейб Кемп? Почему она записала их имена? И почему в конце концов она присоединилась к ним — к длинному списку из сотен тысяч человек, пропавших без вести?

Кейт свернула на дорогу, ведущую к дому. Свет не горел и тут: владельцы трех соседских домов жили здесь только на отдыхе, а еще два дома были выставлены на продажу. А вот в доме Миры круглый год приветливо горело окно, и сейчас Кейт снова остро почувствовала, как она по этому скучает. Обычно фонари горели и на трейлерной стоянке, но поскольку посетителей не ожидалось до следующей недели, Кейт решила не тратить зря электричество и не запрограммировала их на автоматическое включение.

Мимо пронеслись темные окна магазина, и вот Кейт уже свернула на подъездную дорожку. Припарковав машину у дома, она заглушила мотор и выключила фары, и все погрузилось в непроглядную темноту. Впрочем, стоило ей выйти из машины и добраться до задней двери, как сработал автомат, и фонарь над крыльцом зажегся мягким светом.

Она уже собиралась вставить ключ в замок, как вдруг услышала, что из-за дома, от скал, доносится какой-то шорох. С террасы зазвучали тихие шаги.

Кейт замерла, мертвой хваткой вцепившись в ключ. Как же ей сейчас хотелось оказаться внутри, в безопасном тепле ее дома. Включить везде свет и крепко-накрепко запереть двери.

Фонарь автоматически выключился, и шорох раздался снова. Что-то с громким шлепком приземлилось на песок, снова зазвучали шаги, на этот раз ближе и громче.

На Кейт уже два раза нападали в ее собственном доме — первым был Питер Конвей, а затем снова, через пятнадцать лет — сумасшедший преследователь. Это оставило на ней свой отпечаток, и Кейт до сих пор иногда страдала от панических атак и посттравматического синдрома. Вот и сейчас она почувствовала, как в груди яростно заколотилось сердце.

Она медленно двинулась назад к машине, и автомат среагировал снова, залив двор светом. Кейт шмыгнула в машину и заблокировала двери.

Из теней вышла высокая фигура, стремительно надвигаясь на Кейт.

— Мам! Это же я. Мам! — произнес голос. Ей понадобилось немного времени, чтобы узнать лицо, смотрящее на нее из-за оконного стекла — это был всего лишь Джейк. Волна облегчения затопила ее с головой, и она отперла дверь все еще слегка дрожащими руками.

— Ты меня до смерти напугал! — воскликнула она.

Сейчас Джейку было уже девятнадцать, и он прилично вытянулся — наверное, перемахнул уже за метр восемьдесят. Его темные волосы спускались ниже плеч, а на лице неожиданно обнаружилась бородка. За спиной — огромный походный рюкзак, и судя по теплой флисовой жилетке и обычным джинсам, он только что приехал. Глаза Джейк унаследовал от матери вместе с одной необычной особенностью под названием частичная гетерохромия: радужка у него была голубая, но около зрачка имелось яркое оранжевое кольцо.

— Дай мне минутку отдышаться. — Кейт сделала несколько глубоких, медленных вдохов и выдохов, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Джейк неуверенно переминался с ноги на ногу, не зная, что ему делать, и в конце концов присел на корточки и мягко взял ее за руку.

— Прости, мам. Я вроде как хотел сделать сюрприз.

— Ну, это определенно был сюрприз, — улыбнулась она, стараясь дышать как можно медленнее и размереннее. Джейк помог ей выбраться из машины, и они вместе дошли до входной двери.

Дышалось все легче и легче.

У входа Джейк забрал у нее ключ, отпер замок и вошел внутрь, чтобы включить свет.

— Может, хочешь чаю?

— Было бы неплохо, — согласилась Кейт. Ей, кажется, удалось взять себя в руки и избежать полноценной панической атаки. — Господи, ты так вырос с Пасхи! Еще и бороду отрастил! Тебе очень идет.

Джейк заключил ее в объятия.

— Я только что говорил по видеосвязи с бабушкой. Она сказала, что я как хиппи выгляжу… Спросил, где ты держишь запасной ключ. Она сказала поискать под цветочным горшком.

Кейт подошла к системе сигнализации и ввела пароль.

— Почему твоя бабушка вообще считает, что я держу запасной ключ под цветочным горшком? Она что, с луны свалилась?

Джейк виновато на нее покосился.

— Прости. Я в следующий раз позвоню, — пообещал он. Затем скинул с плеч свой огромный рюкзак и прислонил его к батарее.

— Я так рада тебя видеть. — Кейт крепко обняла его еще раз, а затем отстранилась. — Я думала, ты останешься в университете еще на две недели.

— Ну, четыре моих приятеля нашли себе работу на каникулы, и их попросили начать уже завтра. Мари и Верити вернулись в Лондон — их взяли на стажировку в магазин «Эппл». Мне не очень хотелось торчать там одному две недели.

Они скинули ботинки и прошли в гостиную. Вообще этот дом предоставил Кейт университет Эшдина, когда она еще работала там лектором, но к счастью, ее сбережений и наследства Миры хватило, чтобы выкупить его из собственности университета. Обстановка в гостиной была весьма цветастой: эта мебель досталась Кейт от прошлого квартиранта. У дальней стены стояло старинное пианино, а вдоль другой стены шел длинный ряд окон, выходящих на торчащие из моря клыки скал. Кейт этот вид очень любила. Кухня была обставлена слегка поновее, чем весь остальной дом, — с большой кухонной стойкой, гарнитуром из белого дерева и чисто выкрашенными кухонными шкафчиками она выглядела даже почти современно.

Они прошли на кухню, и Кейт села к окну, пока Джейк отправился ставить чайник.

— Все еще ходишь на собрания анонимных алкоголиков? — спросил Джейк.

— Да, только что вернулась с очередного.

— Так поздно?

— Я потом встретилась с Тристаном, — и Кейт вкратце рассказала Джейку про их новое дело. Он внимательно слушал, между делом успев налить им по чашке чаю и поджарить себе парочку тостов.

— А нового поручителя ты себе нашла? — спросил он, когда она закончила.

— Я тебе рассказываю, что нам впервые поручили действительно стоящее дело, а ты меня про поручителя спрашиваешь! — возмутилась Кейт.

— Я очень рад за тебя и агентство. Просто мне интересно, нашла ли ты поручителя вместо Миры.

— Нет. И вообще, не у всех есть поручитель, — защищаясь, произнесла Кейт. Джейк ничего не ответил — только молча откусил свой тост.

— Я спрашиваю, потому что люблю тебя и беспокоюсь, — сказал он, когда тарелка опустела, а грязная посуда отправилась в посудомоечную машину. — Я вымотался. Пойду к себе. Люблю тебя, мам.

Джейк поцеловал ее в макушку и вышел из кухни.

Целых тринадцать лет Кейт не брала в рот ни капли. Проблема была в том, что до этого она уже успела потерять доверие многих людей. Было непросто бороться и с чувством вины, и с пониманием, что люди в ней сомневаются — и особенно когда дело касалось Джейка. А то, как он поцеловал в ее макушку? Словно это он был ее родителем, а не наоборот. Словно Джейк был здесь ответственным взрослым, а Кейт всю свою жизнь будет обречена пытаться завоевать его доверие.