Ей нравилось думать, что она сильная и рассудительная женщина, но сейчас она чувствовала, что на грани. Несколько раз ей пришлось подавить душераздирающий крик, рвавшийся из груди. Она принялась ритмично постукивать ладонью по грудине в такт сердцебиению. Это не успокаивало, но помогло сдержаться.

От подъема кружилась голова, и только после пары попыток она смогла увереннее держаться на ногах. Очень медленно она принялась ощупывать пространство вокруг себя. Несколько шагов до стены.

Справа снова плитка. Местами гладкая и холодная, а местами липкая и грязная. Магдалена чуть приблизилась, чтобы понюхать, но нос все еще был заложен. Она провела руками по стенам и в противоположном углу обнаружила раковину и кран. К счастью, когда она открыла кран, оттуда полилась вода. Магдалена некоторое время наслаждалась звуком и ощущениями холодной воды на ладонях, а затем, морщась, попыталась промыть нос. Без обоняния она чувствовала себя вдвойне слепой. Ей удалось немного втянуть воздух через нос, и до нее донесся слабый запах сырости.

На вкус вода была чистой, и Магдалена все пила и пила; сильная жажда вынуждала пить, даже если это могло оказаться небезопасным. Напор был сильным, а значит, скорее всего, тут есть водопровод. Она вытерла лицо и осторожно на ощупь прошла в другой конец комнаты, обратно к кровати. Влажность усилилась и теперь пахло гниющей растительностью, но все, к чему прикасалась Магдалена, было гладким и сухим. Кровать оказалась боксом, между полом и каркасом не оставалось никакого зазора. Когда она начала шарить по другой стороне от кровати, то вывалилась из дверного проема.

Магдалена упала на холодный жесткий пол и ушиблась тазовой косточкой. Снаружи было сыро. Магдалена сидела и размышляла, стоит ли продолжать поиски. Она прокашлялась. Удивительно, как быстро привыкаешь по звуку определять свое окружение.

Она осторожно ощупывала дорогу. С каждой стороны на расстоянии нескольких шагов были стены. Это коридор. Стены были гладкие, но не кафельные, а оштукатуренные, местами липкие. Магдалена пересекла коридор, ощупью пробралась вдоль стены и нашла дверь. Та со скрипом открылась наружу. Эта комната была маленькой и пахла плесенью. Колени врезались во что-то твердое и холодное, и когда Магдалена наклонилась, то нащупала круглую чашу, а затем воду. Она отдернула руку. Унитаз. На мгновение Магдалену охватила радость. Туалет. Сидения не было, только холодный фарфор, но она села и облегчилась, теперь чувствуя себя чуть больше похожей на человека, а не животное. Она с надеждой пошарила в поисках рулона туалетной бумаги, но ничего не нашла.

Где же она? И что это? Она поискала смыв и нащупала сзади унитаза длинную трубу, которая вела к старинному бачку на стене. Цепочка отсутствовала, но если встать на край унитаза, то можно дотянуться до оставшегося пластикового рычага.

Магдалена уже собиралась потянуть за него, но остановилась. Это вызовет шум.

Она отдернула руку, слезла с унитаза и вышла из помещения. Стоит ли закрыть дверь или оставить ее открытой? Дверь открывалась наружу, и Магдалена решила оставить ее открытой, чтобы потом было легче найти. Пошарила дальше и обнаружила, что коридор заканчивался стеной, которая казалась совсем другой. Она была холодная на ощупь, потребовалось мгновение, чтобы понять, что это металл.

Очертания холодных стальных дверей со щелью посередине. Они раздвигались. Магдалена просунула ноготь между двумя металлическими дверцами и попыталась открыть их, но те оказались толстыми и крепкими.

Послышалось жужжание, и из-за дверей раздался гул. Она отступила назад.

Это был лифт.

Звук становился все громче; грохот вибрацией разносился по бетонному полу под ногами. Он приближался.

Нащупав стену, Магдалена поспешила обратно по коридору, слыша, как подъезжает лифт. Бросилась к туалету, но налетела на дверь, и та с грохотом захлопнулась. Поврежденный нос хрустнул от удара, и вспыхнула острая боль. Рот наполнился теплой кровью.

Магдалена услышала, как с тихим звоном подъехал лифт. Она направилась обратно к комнате с кроватью и раковиной. Двери с шумом распахнулись. От страха стало трудно дышать, Магдалена закашлялась и сплюнула кровь. Эхо разнеслось по коридору. Из открытых дверей лифта повеяло сквозняком, но все равно было темно. Затем раздался щелчок и странный звук. Она слышала его раньше в кино или в телешоу. Что-то вроде механического свиста.

Очки ночного видения.

Тяжело дыша, Магдалена ощупью пробиралась вдоль стен. Она была растеряна и пыталась сохранять спокойствие, но с губ срывались тихие всхлипывания.

Когда она нашла дверной проем, то пошарила внутри и нащупала край рамы. С дверью она могла бы попытаться как-то забаррикадироваться от того, кто спустился на лифте.

Двери не оказалось. Под пальцами ощущалась только холодная стена и две пустые петли. Магдалена вернулась в комнату и упала на кровать, услышав приближающиеся к ней тихие шаги.

По настоянию Кейт Тристан вернулся в квартиру, чтобы сообщить Саре и Гэри, что на снимках с камеры видеонаблюдения видно, как он идет на Дженнер-Стрит встретиться с парнем.

— Зачем? Ради наркотиков? — поинтересовалась Сара. Сидя на диване и сложив руки перед собой, она выглядела растерянной. Гэри сел рядом с ней, скрестив руки на выпирающем животе.

— Нет. Наркотики здесь ни при чем. Я ходил на свидание, ну, не совсем на свидание. Его зовут Алекс, он начинающий художник. Я отправился к нему домой, чтобы, ну, заняться сексом. Я гей. Уже долгое время… то есть не долгое, все время.

Тристан засунул дрожащие руки в карманы. Он стоял перед телевизором, словно участник собственного сольного концерта.

Сара изумленно посмотрела на него, Гэри тоже выглядел удивленным. Тристан наблюдал за реакцией сестры. Через минуту она спокойно встала и ушла на кухню, закрыв за собой дверь.

— Уверен, приятель? — спросил Гэри. — Ты не похож на гея. — Тристан видел, как Гэри размышляет, вспоминая детали их общения и ища какие-либо подсказки, указывающие на гомосексуальное поведение. — Я думал, у тебя свидание с пропавшей девушкой. Она звонила тебе.

— Да, она пригласила меня на свидание. Мне не стоило соглашаться.

— Но ты не имеешь никакого отношения к ее исчезновению?

— Нет, абсолютно точно.

— Ну, это уже кое-что, — сказал Гэри, с тревогой глядя на закрытую дверь кухни, где, как они слышали, Сара шумно убирала посуду. — Тебе следует поговорить с ней.

Тристан кивнул. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и прошел на кухню. Затем закрыл дверь. Сара стояла у раковины, с негодованием вытирая грязную кастрюлю губкой для мытья посуды.

— Тебе нечего сказать? — спросил Тристан.

— Просто я не понимаю, зачем тебе ломать собственную жизнь, — ответила она, ополаскивая сковороду и швыряя ее на сушилку.

— О чем ты?

— У тебя очень хорошая работа с программой пенсионного обеспечения в зависимости от последнего заработка. Ты вот-вот получишь ипотечный кредит на эту квартиру, а полиция допрашивает тебя об исчезнувшей женщине, — пояснила Сара.

— Дело не в этом.

— У тебя уже есть судимость. И не забывай обо мне. По сути, я солгала полиции ради тебя, и бог знает, что будет дальше. А я делаю все, чтобы жить лучше.

Тристан пристально смотрел в спину сестре, пока она продолжала яростно мыть посуду.

— Прости, я могу все исправить. Скажу полиции, что не предупреждал тебя, когда уходил.

— И часто ты так делаешь? Сбегаешь по ночам, чтобы встретиться с… — повернувшись и внимательно глядя на него, спросила Сара.

— Бывало пару раз, — ответил Тристан, желая провалиться сквозь землю.

— И ты счастлив? Ведя себя вот так?

— Поясни, что значит быть счастливым?

— Завести семью, остепениться.

— Я не хочу детей.

— А кто продолжит нашу фамилию?

— Нас, Харперов, нельзя назвать выдающейся династией. Папа сбежал, когда мы были маленькими, черт знает, где он сейчас. Маме больше нравилось ширяться, чем проводить время со своими детьми.