Потом Эрика взялась просматривать видео с камер наблюдения школы напротив дома Мариссы в ночь убийства. Таро Уильямс подошел к дому первым. Он был одет в черное, на голове — противогаз. Он осторожно и целенаправленно шел к калитке, поскользнулся и чуть не упал. У калитки он посмотрел в палисадник и на дом, а затем свернул в переулок за домом и затаился.

Эрика изучила комментарии по временным меткам и переключилась на время, когда к дому подошла Марисса. Она была очень красива. Эрика смотрела, как она грациозно идет в длинном пальто со свисающим с плеча клатчем. Марисса открыла калитку и вошла в дверь, исчезнув в темноте. Через десять секунд человек в противогазе вышел из переулка и подошел к палисаднику, держа в руке длинный нож.

— А вот и ты, Таро, — сказала сама себе Эрика.

Он вошел в палисадник и скрылся во тьме.

И тут Эрику охватила паника. Она заново пересмотрела съемку, где человек в противогазе проходит мимо столба калитки, потом еще раз и еще. Трясущимися руками она нажала на воспроизведение третьего допроса Таро, когда они вместе с Питерсоном входят в комнату. Она нажала на паузу и сравнила рост Таро и человека у столба.

— Иди сюда прямо сейчас, — сказала она, набрав Мелани.

— Какой у Таро рост? — спросила Эрика, когда Мелани села рядом.

— Не знаю. Высокий…

— Метр девяносто три, — посмотрела Эрика протокол ареста. — А теперь снова посмотри эти кадры, — она включила видео со школьной камеры и поставила на паузу момент, когда к дому подходит Марисса Льюис. — Рост Мариссы Льюис — метр пятьдесят семь. Она немного выше столба калитки.

— Ну, допустим, — неуверенно сказала Мелани, не понимая, к чему ведет Эрика. А та тем временем взяла стикер и приклеила его на монитор там, где заканчивалась голова Мариссы.

— Едем дальше. И не забываем про отметку.

На видео появился человек в противогазе с опущенной головой. Когда он подошел к калитке, Эрика снова нажала на паузу.

— Здесь видно, что человек в противогазе…

— Таро Уильямс, — настаивала Мелани.

— Человек в противогазе лишь немного выше Мариссы.

Она наклеила на экран еще один стикер чуть выше первого.

— Таро Уильямс на тридцать пять сантиметров выше Мариссы Льюис. Человек в противогазе — не Таро. Либо он умеет складываться вдвое.

Мелани пересмотрела видео еще несколько раз, и лицо ее стало мрачнее тучи.

— Это видео дает нам возможность сравнить рост двух людей с внешним объектом, — повторила Эрика.

— Черт.

— И защита обязательно за это зацепится. Я была свидетелем судов, когда по съемкам цеплялись к разнице в несколько сантиметров. Защита требовала экспертизы, и они проведут более тщательные тесты, чем мы здесь два стикера наклеили.

— Твою мать! — Мелани стукнула ладонями по столу. — Дело скомпрометировано. Да что там — дела больше нет.

— Дело есть! Таро Уильямс напал на пятерых, и у нас есть ДНК в подтверждение этого, но меня больше волнует вопрос, кто же, черт возьми, убил Мариссу, напялив на себя противогаз! Это был не Таро Уильямс.

На следующий день, рано утром, Эрика подъехала к дому Мосс в Ледиуэлл. Она уже собиралась выходить из машины, но тут в дверях появилась Мосс.

— Доброе утро. Рада тебя видеть в целости, — сказала Эрика, обняв не ожидавшую нежностей Мосс.

— Ох, ну, ты же меня знаешь. Я не падаю, я отскакиваю, — сказала та, краснея.

Эрика завела машину, и некоторое время они ехали в тишине. Эрика украдкой посмотрела на Мосс — молчание было ей совершенно не свойственно. Она обожала поболтать и всегда имела позитивный настрой.

— Ты плачешь? — спросила Эрика.

— Нет, — злясь на свою слабость, ответила Мосс, вытирая слезы.

— Для аллергии вроде еще слишком рано.

— Я не увидела, что у них разный рост. Такая нелепая ошибка! Мне стыдно по самые уши.

— Кто в этом виноват?

— Я.

Эрика кивнула.

— Но ты молодец, что признаешь свою ответственность. Мне было бы неприятно, если бы ты попыталась переложить вину еще на кого-то.

— Это мне не свойственно, босс.

— Я знаю.

— После ареста Таро Уильямса мы переключились в режим сбора улик. Людей переориентировали на новые задачи, и я потеряла ресурс. Но, опять же, это не оправдание. Быть старшим следователем — не мое. Я поняла, что предпочитаю играть вторую скрипку.

— Но ты поймала Таро Уильямса.

Мосс покачала головой.

— Я просто вляпалась. И чуть не погибла.

— Но не погибла же. Он бы так и продолжил нападать на людей. Теперь он за решеткой.

— За решеткой и держит язык за зубами.

— Это вполне ожидаемо. Нам неважно, говорит он или нем как рыба. У нас есть ДНК-тест, а это глыба.

— Эрика, ты в душе поэт, хоть сама об этом не подозреваешь.

Эрика засмеялась.

— В общем, ты отлично справилась.

Мосс отмахнулась и снова покраснела.

— Хватит уже обо мне. Как все прошло у свекра?

— Эдвард поправляется. Просто много лет он был взрослым, а я — ребенком. Теперь, когда мне пришлось заботиться о нем, я осознала, сколько мне лет.

— А сколько тебе лет?! Как говорится, тебе столько лет, на сколько ты себя чувствуешь.

— На личном фронте все глухо, если не считать старикана в супермаркете, решившего потереться об меня в очереди на кассе.

Мосс засмеялась.

— Хорошо, что ты вернулась, Эрика.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Я тоже рада, что вернулась. Ну что, за дело! Будем надеяться, сегодня совершим прорыв.

Эрика включила поворотник, свернула на Конистон-роуд и поехала к дому Мэнди Трент.

Не доезжая до него, они остановились. Снег давно растаял. У учеников из школы напротив была перемена, они высыпали на площадку, играли и галдели. Эрика и Мосс подошли к криминалистам, которые вчетвером устанавливали оборудование для измерения высоты столба. Для беспрепятственного проведения теста пришлось отгородить половину спортивной площадки, поскольку была задействована камера наблюдения, установленная на стене школы. Один из сотрудников разместил у столба длинный кусок пластика с пятисантиметровыми делениями, служивший гигантской линейкой. Он был два метра в высоту. Его коллега достала камеру и установила ее на штативе в конце улицы на той же высоте и под тем же углом, на котором располагалась школьная камера. Несколько любопытных ребят стояли у забора и наблюдали за происходящим.

Эрика и Мосс представились криминалистам и вошли в калитку. Забор вокруг палисадника убрали, и теперь этот кусок разровненной земли окружала лишь низкая стена. Мэнди, с сигаретой в руках, стояла на крыльце и наблюдала за действиями криминалистов. Выглядела она крайне неопрятно. Эрика и Мосс поздоровались и спросили, как у нее дела. Она ответила, что готовится к похоронам, которые состоятся через несколько дней.

— Я хочу, чтобы играл псалом «All things bright and beautiful». Мне нравилось петь его в школе, — сказала она, докурив сигарету до самого фильтра. — Как думаете?

— Да, я его тоже люблю, — ответила Мосс.

— И везде будут цветы. Закажу лилии. Мариссе они нравились. У бывшего мужа Джоан цветочный магазин в Онор-оук-парк. Он мне сделает хорошую скидку и подберет распустившиеся. А те, что в букетах, закрытые, я терпеть не могу. Я тут ходила на похороны Джозефа Питкина. Села в самый конец. Они купили лилии на гроб, все в бутонах. Я сидела и думала только о том, что они теперь никогда не раскроются, после всех наших холодов. Просто умрут, не распустившись… И это напомнило мне о Мариссе. Она еще не расцвела, а ее уже убили. Как это называется?

Эрика и Мосс переглянулись.

— Это трагедия, — сказала Эрика.

— Да нет, — раздраженно возразила Мэнди, метнув окурок в сторону забора. — Как же это?.. Метафора. Нераскрывшаяся лилия — это метафора Мариссы и Джозефа.

Эрика и Мосс согласно кивнули.

— Так зачем вы измеряете мои столбы?