— Да, вот, это самые последние, из того бара, — сказала она.

— Кто это, как думаете? — спросила Мосс, вместе с Эрикой глядя на экран. Рядом с Андреа позировал рослый широкоплечий мужчина лет тридцати с небольшим. Темноволосый, с большими карими глазами и короткой щетиной на красивом лице с точеными чертами.

На первых нескольких снимках было заметно, что Андреа фотографирует, держа телефон на вытянутой руке. На всех этих фото она склонялась на грудь мужчины. Он был невероятно хорош собой.

— Темноволосый мужчина, — тихо произнесла Эрика взволнованно.

— Давайте дальше смотреть по порядку, — сказала Мосс тоже взволнованным тоном. Эрика листала фотографии. Все они, по-видимому, были сделаны на одной и той же вечеринке: в глубине кадров — люди, танцующие или сидящие за столиками. Андреа, как одержимая, фотографировала и фотографировала себя с этим мужчиной, и он, похоже, ничуть не противился. На экране замелькали фотографии, на которых они стояли бок о бок, и Андреа смотрела на него влюбленными глазами. На следующих снимках он уже целовал Андреа: меж их соприкасающимися губами виднелся краешек языка; ногтями, покрытыми красным лаком, она трогала его резко очерченный щетинистый подбородок.

— Все это снято 23 декабря прошлого года, — констатировала Мосс, обратив внимание на даты, что отпечатались на фотографиях.

— Тот снимок, где Линда с Андреа… Он сделан в тот же вечер. На той же вечеринке…

На экране снова появилось фото, по которому ее удалось найти в Национальной базе данных преступников.

— Судя по их виду, снимок сделан ближе к концу вечера: вид у обеих потрепанный, — заметила Эрика.

— Выходит, Линда была там в то же время, что и тот мужик. Может, как раз он их и сфотографировал, — предположила Мосс.

Они быстро листали фотографии. В датах на несколько дней наступил перерыв, потом пошли постельные сцены. Андреа, лежа на светлых простынях с темноволосым мужчиной, фотографирует их, держа телефон на вытянутой руке. На мускулистой груди мужчины темная поросль. Андреа согнутой в локте рукой подпирает свои обнаженные груди. Потом фотографии стали более откровенными: крупным планом нижняя часть лица мужчины, зажавшего в белых зубах один сосок Андреа; фронтальное изображение во весь рост улыбающейся Андреа, лежащей на кровати. Затем на весь кадр лицо Андреа, обхватившей губами мужской пенис. Ее партнер, похоже, заключил в ладонь подбородок Андреа: один его крупный большой палец покоится на ее скуле.

Следующее фото вдруг оказалось куда более пристойным. Андреа с тем же мужчиной 30 декабря. Они стоят рука об руку на улице. Оба одеты по-зимнему. За ними высится знакомая часовая башня.

— Черт. Это же музей Хорнимана, — сказала Мосс.

— И снимок сделан за четыре дня до ее исчезновения, — добавила Эрика.

— Думаете, это тот самый человек, с которым ее видели в пабе? — спросила Мосс.

— Возможно, это тот самый человек, который ее убил, — ответила Эрика.

— Но он по нашим базам нигде не проходит. Программа Национальной базы данных преступников его не выявила…

— На вид он русский или… даже не знаю… румын? Серб? Возможно, он имел судимости за границей.

— Но мы не знаем его фамилии, и на то, чтобы выяснить это, уйдет время, — рассудила Мосс.

— Зато мы знаем того, кто, возможно, с ним знаком. Линда Дуглас-Браун, — сказала Эрика. — Она сфотографирована тем же вечером. В том же самом баре, что и он.

— Задерживаем? — предложила Мосс.

— Нет, не спешите, — урезонила ее Эрика.

— Что значит «не спешите»? Она же утаила от следствия информацию, босс.

— Действовать нужно очень аккуратно. Как только мы что-то предпримем, Дуглас-Брауны сразу же подключат адвоката. Похоже, они тратят немалые суммы на то, чтобы удержать Линду на стезе добродетели.

Мосс задумалась.

— А знаете, босс, чего не хватает в вашей квартире?

— Чего?

— Свежих красивых цветов.

— Точно. Нужно посетить цветочный салон, — согласилась Эрика.

Цветочный салон «Иокаста» находился на Кенсингтон-Хай-стрит, между элегантным ювелирным магазином и офисным зданием, облицованным гладким гранитом. Витрина была оформлена по-весеннему. Ковер из настоящей травы; нарциссы, тюльпаны и крокусы в красно-розово-сине-желтых горшочках. Фарфоровые пасхальные кролики тут и там: сидят на траве, выглядывают из-за мухоморов и огромных крапчатых яиц. На переднем плане, почти у самого стекла, небольшая фотография улыбающейся Андреа на красной бархатной подушке…

Мосс взялась за ручку стеклянной двери, но увидела рядом маленький белый колокольчик и под ним лаконичное объявление: ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ.

Эрика позвонила. Спустя несколько мгновений они увидели маленькую старушку с туго зачесанными назад волосами, которая смотрела на них из-под нависших век. Эта была та же пожилая женщина, что впускала их в дом Дуглас-Браунов. Она небрежно махнула рукой, отсылая их прочь. Эрика снова позвонила. Дверь была из очень толстого стекла, но это они поняли только тогда, когда женщина открыла ее и колокольчик зазвенел гораздо громче.

— Вам чего? — недовольно спросила старушка. — Нам сообщили из полиции, что виновный арестован. Мы готовимся к похоронам! — Она стала закрывать дверь, но Мосс ее придержала.

— Будьте добры, нам хотелось бы поговорить с Линдой. Она здесь?

— Вы ведь уже кого-то арестовали, да? Что еще вам нужно от семьи? — не уступала старушка.

— Следствие еще не закончено, мадам. Мы уверены, что Линда могла бы помочь нам прояснить кое-какие факты, которые позволят в скором времени предъявить обвинение, — объяснила Мосс.

Пожилая женщина подозрительно смотрела на них, туда-сюда водя глазами из-под нависших век, кожа которых морщилась и колыхалась. «Как у хамелеона», — подумала Эрика. Старушка распахнула дверь и отступила в сторону, впуская их в салон.

— Вытирайте ноги, — велела она, бросив взгляд на мокрый тротуар.

Они проследовали за ней в светлый просторный зал для посетителей. У дальней стены блестел и переливался огромный стол из прозрачного стекла. На стенах висели фотографии реализованных проектов «Иокасты» — со свадеб и презентаций, для которых салон составлял цветочные композиции. Пожилая женщина скрылась за дверью в глубине зала, а в следующее мгновение оттуда вышла Линда с охапкой нарциссов в руках. На ней были длинная черная юбка-трапеция и очередной джемпер с котом, выглядывавшим из-под белого передника. На этот раз это был полосатый великан с потухшими глазами.

— Мамы здесь нет. Она заболела, — сообщила Линда. Тон ее подразумевал, что, по ее мнению, мать просто отлынивает от работы. Линда прошла к большому столу, разложила на его стеклянной поверхности нарциссы и принялась их сортировать. Эрика с Мосс тоже подошли к столу.

— А вы почему здесь, инспектор Фостер? Я думала, вас отстранили от дела…

— Уж кому, как не вам, знать, что не следует верить всему, что читаешь в прессе, — сказала Эрика.

— Да уж. Эти журналисты… Звери, а не люди. Одна из желтых газетенок обозвала меня «круглолицей старой девой».

— Мне жаль это слышать, Линда.

— Неужели? — сердито бросила Линда, обратив на них пристальный взгляд. Эрика сделала глубокий вдох.

— В прошлый раз, беседуя с вами, мы спросили, есть ли у вас информация, которая помогла бы следствию. Вы забыли упомянуть, что у Андреа был второй телефон, — сказала Эрика.

Линда снова занялась сортировкой нарциссов.

— Ну так что? — подначила ее Мосс.

— Вы же не спрашиваете, а утверждаете, — указала Линда.

— Ладно. У Андреа был второй телефон? — спросила Эрика.

— Нет. Я, во всяком случае, об этом не знала, — ответила Линда.

— В июне 2014 года она заявила, что этот телефон у нее украли, а сама просто поменяла в нем SIM-карту, — сказала Мосс.

— И что? Вы по поручению страховой компании расследуете факты мошенничества?

— Мы нашли ваше полицейское досье, Линда. У вас завидный послужной список: оскорбления с угрозами, кражи из магазинов, мошенничество с кредитными картами, вандализм, — перечислила Эрика.