Помощница Айзека расстегнула маленький кармашек на внутренней стороне крышки чемодана и вытащила из него прозрачный пластиковый пакетик с золотым обручальным кольцом, часами и массивной золотой цепочкой. Она подняла пакетик к свету. Над маской виднелись ее широко раскрытые глаза.

— Допустим, это вещи жертвы. Но вот где его одежда? — задалась вопросом Эрика. — Судя по всему, тело аккуратно упаковали, а не просто запихнули в чемодан. Может, есть документ, удостоверяющий личность? — с надеждой добавила она.

Фотограф наклонился к чемодану и сделал два снимка. Ослепленные вспышкой, Эрика и Мосс поморщились. Ассистентка Айзека рукой в перчатке обыскала кармашек и покачала головой.

— Способ расчленения тела, аккуратность, пакет с драгоценностями — все это указывает на то, что преступление было заранее спланировано, — подчеркнул Айзек.

— Зачем класть вместе с трупом драгоценности? Почему их просто не забрали? Такое впечатление, что убийца решил поглумиться, — рассудила Мосс.

— Меня это наводит на мысль, что данное убийство — результат бандитских разборок или как-то связано с наркотиками, — предположил Айзек. — Но это вам выяснять.

Эрика кивнула. Другой ассистент судмедэксперта приподнял туловище, и фотограф сделал снимок отсеченной головы жертвы.

— Я закончил, — доложил он.

— Тело на вынос, — распорядился Айзек. — Начинается прилив.

Эрика опустила глаза и увидела, что один из следов на песке заполняется бурлящей водой. У палатки появился молодой парень в комбинезоне. Он принес носилки и новый черный мешок для трупа.

Эрика с Мосс отступили в сторону, наблюдая, как помощники Айзека расстегнули и раскрыли мешок, затем аккуратно взяли чемодан, собираясь положить его на носилки. Сделали четыре шага и чуть не завалились назад: чемодан не пускал.

— Стойте, стоп, стоп, стоп! — крикнула Эрика, возвращаясь в палатку. Осветив фонарем дно чемодана, с которого капала вода, они увидели, что он запутался в длинной светлой веревке. Под тяжестью тела матерчатое дно деформировалось и стало рваться.

— Ножницы, живо! — рявкнул Айзек. Ему быстро подали ножницы, взятые из стерильной упаковки. Он наклонился и аккуратно срезал веревку, устранив препятствие, которое держало чемодан. Когда его стали класть на носилки, он развалился. Айзек отдал ножницы и веревку, которые разложили по пакетам и промаркировали. Потом черный мешок застегнули, и чемодан исчез из виду.

— Как только закончу вскрытие, сообщу, — пообещал Айзек. И покинул место происшествия с двумя помощниками. Те толкали перед собой носилки, которые вихляли на песке, колесами оставляя в нем глубокие борозды.

Эрика и Мосс, отдав свои комбинезоны, поднялись на набережную и увидели руководителя группы криминалистов Нилза Акермана, который только что прибыл к месту преступления с командой из пяти человек. Им предстояло найти на берегу вещественные доказательства. Глянув на реку, наползавшую на пляж, Эрика засомневалась, что им это удастся.

Нилз, высокий худой мужчина с пронзительными голубыми глазами, которые сегодня были немного воспалены, выглядел измученным и недовольным.

— Для уток погодка в самый раз, — заметил он и, кивнув им, прошел мимо. Говорил он на безупречном английском с едва уловимым шведским акцентом. Эрике и Мосс вручили зонты. Они смотрели, как Нилз и его коллеги идут по сужающемуся пляжу. Вода в реке, плескавшаяся уже у самой палатки, быстро прибывала еще и из-за дождя.

— Никогда не понимала его чувство юмора, — буркнула Мосс. — Ты где-нибудь видишь уток?

— Наверно, он имел в виду, что уткам нравится такая погода. И кто говорит, что он шутил?

— Так он вроде произнес это в шутку. У шведов, я слышала, очень своеобразное чувство юмора.

— Ладно, давай-ка подумаем, — сказала Эрика. — Возможно, чемодан сбросили где-то выше по реке, и когда его понесло течением, он зацепился за веревку.

— Его могли скинуть где угодно, — рассудила Мосс. — Таких мест вдоль реки полно. Берег длинный, тянется на многие мили.

Эрика посмотрела на здания и обратила взгляд на Темзу. Мимо пыхтела, изрыгая черный дым, баржа; навстречу ей плыли, носами разрезая воду, два длинных низких речных трамвая.

— В этом месте избавляться от тела было бы глупо, — сделала вывод Эрика. — Оно просматривается из офисов, открытых двадцать четыре часа в сутки. К тому же сюда его нужно еще донести, а идти пришлось бы мимо баров, офисов, камер видеонаблюдения, свидетелей.

— Глупо, да не очень, — возразила Мосс. — Для рискового человека вполне себе подходящее местечко. Много отходных путей — переулков, в которых можно запросто затеряться.

— Да, начало не обнадеживающее.

— Босс, мы не должны недооценивать убийцу. Или правильнее сказать «перенедооценивать»?

Эрика повела глазами.

— Ладно, давай перехватим по сэндвичу и назад в отделение.

В отделение полиции Луишем-роу Эрика и Мосс прибыли ближе к вечеру. Дождь весь день лил не переставая, и обе вымокли насквозь. Строительство, что только-только развернулось вокруг полицейского участка, когда Эрика первый раз получила назначение в южный район Лондона, уже почти завершилось, и восьмиэтажное здание их отделения теперь затмевали несколько высотных элитных жилых многоквартирных домов.

В обшарпанной дежурной части за столом сидел сержант Вулф — крупный мордастый мужчина с голубыми глазами, в тщательно отутюженной белой сорочке, на которую свисал тройной подбородок. Перед ним стояла худая девица с лошадиным лицом. На руках она держала упитанного карапуза. Тот сжимал в руке большущий пакет с карамелью и, жуя конфеты, равнодушно наблюдал за перепалкой матери и Вулфа.

— Долго нам еще ждать? — возмущалась женщина. — У меня дел по горло.

— Это зависит от вашего дружка и трехсот граммов кокаина, что мы обнаружили в его заднице, — охотно отвечал ей Вулф.

— Сволочи. Это вы ему подкинули, — заявила женщина, наставив на него палец с длинным ногтем, покрытым розовым лаком.

— По-вашему, это мы ему туда порошок засунули?

— Пошел ты, — огрызнулась она.

— Зря ваша матушка в школу вас отправляла. Только деньги зря потратила.

Молодая женщина смешалась:

— Это вы о чем? Я школу окончила сто лет назад.

Дружелюбно улыбнувшись, Вулф показал ей на поблекшие зеленые пластиковые стулья, выстроившиеся в длинный ряд под доской со всевозможными объявлениями.

— Мэм, вы присядьте, пожалуйста. Как только у меня появится новая информация, я вам сообщу.

Женщина окинула оценивающим взглядом Эрику и Мосс, затем неспешно отошла к стульям и уселась под доской, увешанной информационными листками. Эрика вспомнила свой первый день в Лондоне, куда ее перевели из полиции Большого Манчестера. Она сидела на этом же самом месте и донимала Вулфа, спрашивая, долго ли ей еще ждать, хотя обстоятельства у нее были другие.

— Дамы, добрый день. На улице дождь все льет? — уточнил Вулф, обратив внимание, что волосы у обеих мокрые и липнут к головам.

— Неа, брызгает, — улыбнулась Мосс.

— Шефиня на месте? — осведомилась Эрика.

— Да. Суперинтендант у себя в кабинете, там тепло и сухо, — ответил Вулф.

Женщина с ребенком сунула в рот горсть карамелек и зачавкала, сверля их сердитым взглядом.

— Осторожно, мэм, не подавитесь. А то я не очень хорошо помню прием Геймлиха[104], — сказал ей Вулф, пропуская Эрику и Мосс в закрытую часть отделения. Наклонившись к ним, он понизил голос и доложил: — До пенсии уже рукой подать.

— Сколько еще? — спросила Эрика.

— Полгода с небольшим, — ответил он.

Эрика улыбнулась Вулфу, и дверь за ними со щелчком захлопнулась. Они пошли по длинному коридору с низким потолком, мимо кабинетов, в которых разрывались телефоны и трудились сотрудники общественной поддержки полиции[105]. Отделение полиции Луишем-роу, крупнейшее по южную сторону от реки, обеспечивало правопорядок на большой территории Лондона до самых границ графства Кент, и здесь всегда царило оживление. Они торопливо шагали к раздевалке, по пути здороваясь с заступавшими на дежурство патрульными. Подойдя к своим шкафчикам, обе достали полотенца и принялись вытираться.