— Я на работе, — шикнул он в трубку. — Не могу сейчас говорить.

— Она рядом, старший инспектор Фостер?

— Нет.

— Тогда можешь. Мне нужны видеозаписи, те, что изъяли у Тревора Марксмэна.

— Нам не удалось их найти.

— Затем я и звоню. Я тут перебирала в уме события того времени и кое-что вспомнила. Я просила кое-кого в Кройдонском отделении посмотреть эти пленки, и их отправили туда. Организуй, чтоб кто-нибудь порылся у них на складе вещдоков. Возможно, пленки все еще там. Только сначала сделай с них копии, а потом уж отдавай Фостер.

— На что они тебе? — спросил он.

— У меня чутье. Пока ничего объяснять не буду, а вот докопаюсь до сути, дам тебе эксклюзив, и вся слава достанется тебе… Может, наконец получишь долгожданное повышение, — добавила она, издав издевательский клокочущий смешок.

Крофорд оглянулся на хижину. Подступы к дому расчистили, прибывшая группа экспертов-криминалистов обменивалась рукопожатиями с Фостер, Мосс и Питерсоном. Даже этот дебильный молокосос Джон Макгорри в самом центре событий, — подумал он, — а мне она поручила искать чертов отстойник.

Сжимая в руке телефон, он повернулся к ним спиной.

— Ладно. Пленки постараюсь достать, — шепотом ответил он. — Надеюсь, буду стараться не зря.

Первыми в дом вошли эксперты-криминалисты. Эрика ждала, расхаживая по берегу карьера. Утренние часы сменяли один другой. Солнце оставалось за облаками, но водоем, окаймленный сухими камышами и кое-где — голыми деревьями, поражал удивительной красотой. Она смотрела, как легкий ветерок бередит воду, образуя на ее поверхности рябь. Шесть уток стайкой одновременно опустились на воду и поплыли, оставляя за собой на ее глади двенадцать ровных полос. Эрике стало стыдно, что она любуется красотой карьера.

— Нас просят подойти: в доме что-то нашли, — раздался у нее за спиной голос Мосс. Эрика быстро смахнула с глаз слезы и повернулась.

Возле хижины они втроем — Эрика, Мосс и Питерсон — залезли в синие бумажные комбинезоны и надели на лица маски. Руководитель группы криминалистов Нилз Акерман, молодой мужчина чуть старше тридцати лет, с красивым лицом и высоким нордическим лбом, откинул на одну сторону длинную полиэтиленовую простыню, что укрывала входную дверь. Он с улыбкой кивнул, пропуская их в дом.

В хижине было сумрачно, что Эрику поразило. Дверь открывалась прямо в тесную комнатку; в нос ей сразу ударил сладковато-кислый запах запустения. Оглянувшись на Мосс с Питерсоном, Эрика поняла, что вонь им тоже противна. Пол представлял собой покрытие с черно-белым узором, усеянное битым стеклом.

— Пол — птичье дерьмо, его здесь тонны, — сообщил Нилз. — Мы поскребли немного по краям: ниже паркет. — В его безупречном английском слышался едва уловимый шведский акцент.

— Некоторые платят огромные деньги, чтобы так украсить пол, — пробормотала Мосс.

В обсыпающемся потолке виднелись гнилые балки, на штукатурке расплывались водяные разводы, усугублявшие атмосферу сырости. Посреди комнаты громоздилась обмякшая груда, заляпанная птичьим пометом и заваленная старыми газетами и осколками стекла. В нескольких местах из нее торчали ржавые пружины, указывавшие на то, что это были остатки дивана. Одна из криминалистов старательно трудилась под ярким светом: сняв слой помета и обивку с истончавшей подушки, она пыталась исследовать наполнитель — поропласт. От жара лампы диван испускал пар.

В углу у грязного растрескавшегося окна находился стол со старыми кружками и следами попыток развести огонь. В комнате были еще два пепелища: одно у задней стены, второе — у входной двери. У испачканной в саже стены валялся мусор, оставленный наркоманами: обрывки почерневшей фольги, шприц, согнутые чайные ложки. Эрика прошла к участку стены, испещренному коричневыми точками.

— Брызги крови, скорей всего, наркоманов, но образцы мы взяли, — сказал Нилз.

— Что наверху? — поинтересовалась Мосс, взглянув на оседающий потолок.

— Там еще никто не был. Лестница сгнила и обрушилась. Нужно проверить, насколько надежны элементы конструкции, только потом будет ясно, можно ли туда подняться.

Мимо окна с потрескавшимся стеклом скользнула тень. Эрика вздрогнула.

— Черт, — выругалась она, сообразив, что это всего лишь силуэт одного из патрульных, работавших снаружи.

Нилз повел их через низкий дверной проем вглубь хижины. Кухня была старой и такой же грязной, как жилая комната. Вдоль одной стены тянулся низкий рабочий стол со шкафами без дверец, в которых, кроме парочки пыльных кастрюль и в одном месте — черной подпалины, ничего не было. Такие же шкафы некогда висели и над столом, но теперь, разломанные, они валялись посреди комнаты. В стене от них остался один крепеж — дыры с дюбелями. На потолке вместо светильника — дырка с торчащими из нее проводами.

— Что это за запах? — спросил Питерсон, ладонью в перчатке зажимая спрятанный под маской нос.

Нилз кивком показал на небольшое окно над каменной мойкой. В стекле была порядочная дыра, измазанная засохшей кровью и забитая разлагающимся трупом голубя, который, видимо, пытался через нее вылететь.

Эрика шагнула к мойке. Вонь усилилась.

— Это… — начала она, заметив в раковине засохшие бурые кучки.

— Дерьмо, — подтвердил Нилз. — Возможно, наркоманы навалили.

По потолку, который был чуть выше, чем в жилой комнате, проходила опорная балка.

— Боб Дженнингс случайно не на ней повесился? — спросила Мосс.

— Трудно сказать. Зато я нашел вот это, — ответил Нилз.

Он подвел их к высокому дверному проему в углу помещения; сама дверь, гнилая, лежала на полу. Яркая лампа, прикрепленная к косяку, освещала узкую грязную лестницу, убегавшую в темноту, где клубилась пыль. Несколько ступенек покрывали затвердевшие коричневые кучки, птичий помет и мусор.

Нилз шагнул на лестницу и рукой в перчатке показал вверх. С крюка на потолке над лестницей свисал обрывок истлевшей веревки.

— Возможно, это от петли, — сказал Нилз. — Все, что осталось от веревки, я возьму на экспертизу. — При обнаружении висельника полиция всегда следила за тем, чтобы петлю как вещественное доказательство снимали, не нарушив узел. — Пожалуйста, идите за мной, — продолжал Нилз. — Только под ноги смотрите и ступайте по краю ступенек. — Вслед за ним они шагнули на лестницу и стали спускаться вниз по скрипучим ступенькам.

Подвал был маленький, тесный, с низким потолком, и Эрика почувствовала, как ее охватывает паника. В углу на подставке стояла еще одна лампа, и хотя светила она ярко, местами подвал оставался в тени. Его стены имели темно-коричневый цвет, углы заросли паутиной, пол был земляной, неровный. Сверху, где работали люди Нилза, доносился приглушенный скрип.

— А здесь тепло, — заметила Мосс.

— С приближением зимы земля отдает запасенное тепло, — объяснил Нилз.

Как и в верхних помещениях, здесь тоже виднелись несколько маленьких пепелищ с горстками горелой фольги и сожженного дерева. На утрамбованном светло-коричневом полу выделялись большие участки черного цвета. Эксперты, стоя на коленях, внимательно исследовали выкопанные комки почерневшей земли.

— Эти участки грунта пропитаны жидкостью, — доложил Нилз.

Он взял прозрачный пакет, в который была насыпана земля, и дал его Эрике. Она понюхала грунт и, хоть и была в маске, запах узнала сразу.

— Бензин, — произнесла она, отдавая пакет Питерсону. — Думаете, здесь находился генератор?

— Возможно. Судя по всему, наркоманы и тут огонь разводили, так что это может быть и жидкость для розжига, — сказал Нилз. Питерсон передал пакет с землей Мосс. — Вентиляции здесь нет, и если генератор стоял в подвале, концентрация отработанных газов тут была высокая.

Они втроем переглянулись.

— Кажется, я что-то нашел, — раздался приглушенный маской голос одного из криминалистов. Он повернулся к ним, держа пинцет с каким-то мелким предметом. — В землю был втоптан.