— Как все началось? — спросила Мосс.

— Не знаю, она просто часто бывала у нас. Потом начала кидать на меня взгляды, и однажды, когда Джанет спала, мы оказались в постели.

— Как долго длились ваши отношения?

— Пару лет. Джанет нашла волос Мариссы на своей щетке для волос. Марисса тогда приняла здесь душ.

— И что случилось?

— Она очень разозлилась, грозила мне разводом. Ударила Мариссу по лицу, у нее пошла из носа кровь. Марисса пошла домой, потом к нам пришла Мэнди, и они устроили настоящую драку. Прямо на улице кричали, орали. Я пытался их разнять, мне сломали нос и выбили зуб.

— И тогда все закончилось между вами и Мариссой?

— Да, — ответил он, скрестив руки и откинувшись на стуле.

— И вы больше ее не видели?

— Нет. Ну, я встречал ее, она же живет по соседству, но между нами уже больше ничего не было.

— Вы больше не встречались и не занимались сексом? — спросила Мосс.

— Нет. Я же сказал вам. Нет.

Повисла пауза. Эрика достала свой телефон, пролистала галерею, нашла видео и поставила телефон на стол. На экране начало воспроизводиться видео, снятое Джозефом Питкином: в комнату Мариссы входит человек, похожий на Дона, беспокойно осматривается, они целуются около окна, и Марисса начинает расстегивать его штаны.

— Хватит, больше не нужно, — сказал Дон. Он встал из-за стола и подошел к окну. Эрика остановила видео и вернула телефон в карман. — Бывают ситуации, когда думаешь: и как я до такой жизни докатился вообще?! У вас не бывает такого?

Эрика и Мосс молчали.

— А ведь я хотел добиться многого. Тренировался в юношеской команде клуба «Миллуолл». Мне говорили, что смогу играть профессионально. Я так и планировал, но потом попал в аварию и сломал ногу.

— Как это связано с тем, что вы соврали о свидании с Мариссой? — спросила Эрика.

— Она меня возбуждала. Была очень сексуальна, с ней я чувствовал себя живым.

— Она соблазнила вас?

Он молча кивнул, вытирая слезы.

— Несколько месяцев назад она захотела еще одно свидание.

— Видео снято в сентябре.

Он кивнул.

— Мы занимались сексом, как вы сами видели. Было здорово.

— Она была инициатором или вы?

— Она. Совершенно неожиданно прислала мне смс как-то вечером. Джанет была в отключке. Она в последнее время стала больше пить. Пьет целый день, потом становится агрессивной и ее рвет повсюду. Здоровье все хуже. Она для меня уже как ребенок. Несколько месяцев назад я понял, что просто ее опекун. Я либо работаю, либо ухаживаю за ней. Я терплю ее отношение, готовлю, убираюсь, кормлю ее. Когда ее вырвет, убираю за ней. Поэтому, когда мне пришло сообщение от красивой молодой девушки, которая хотела меня оттрахать, я пошел. И мне не стыдно.

— Почему это было всего однажды? — спросила Эрика.

— После секса она мне сказала, что, когда мы в первый раз переспали, ей было пятнадцать, — сказал он, пряча лицо в ладони.

— И, как я понимаю, она собиралась об этом сообщить в органы?

Он кивнул.

— Она сказала мне, что случаи растления малолетних получают большую огласку и что ей поверят.

— А вы ее принуждали к сексу?

— Нет! Все было по взаимному согласию. Вы должны мне поверить. Я думал, ей есть шестнадцать. Она выглядела как женщина. У нее было сформировавшееся женское тело. Я не… Я бы никогда…

Он начал всхлипывать, по его щекам потекли слезы. Эрика вытащила упаковку бумажных платочков, достала один и протянула ему. Он взял и смущенно вытер лицо.

— Она сказала, что либо я даю ей пять тысяч, либо она идет в полицию.

— И вы ей поверили?

— Да.

— Как вы отреагировали на ее требование? — спросила Мосс.

— Она все сделала по-умному. Попросила меня встретиться с ней в центре Лондона, в переполненной кофейне. И там сказала мне, как все будет.

— Вы заплатили ей? — спросила Эрика.

Он кивнул и начал тереть лоб.

— Думал, обойдется одним разом, но она вытащила из меня еще пять.

— Как передавались деньги?

— Банковским переводом.

— Ей было пятнадцать на момент первого секса с вами?

— Это официальный допрос?

— Ей было пятнадцать? — повторила Эрика, повышая тон.

— Хорошо, ладно. Да! Это было за два дня до ее шестнадцатого дня рождения. Я этого не знал. Она мне рассказала в сентябре, но это было всего за два дня, — воскликнул он, поднимая вверх два пальца. — То есть, если бы все случилось после выходных, то это было бы законно. Получается, в эту пятницу я педофил, а в следующий понедельник — уже нет? Если меня осудят по сексуальной статье, знаете, что мне грозит? Я потеряю работу. А у нас ипотека. Жена не может себя обслуживать. Вы сами видите, как все… История попадет в прессу.

Эрика терла лоб, Мосс качала головой.

— Когда вы в последний раз видели Мариссу, Дон? — спросила Эрика.

— Накануне Рождества. На станции.

— Во сколько?

— Около 21:45. Джанет увидела ее у билетных автоматов и начала орать на нее.

— Что она говорила?

— Все то же, что и обычно: «сука», «шлюха».

— Джанет знает про шантаж?

— Нет.

— Где вы были после встречи с Мариссой? — спросила Эрика.

— Я был здесь, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я работал.

— Кем вы работаете?

— Я графический дизайнер. Работаю из дома.

— У вас есть дома рабочий кабинет? — спросила Мосс.

— Я работаю на кухонном столе.

— А как же вторая комната наверху?

— Я там сплю, — вздохнул он.

— А Джанет?

— Джанет спит в большой комнате. А эти вопросы обязательно задавать? Я не понимаю, к чему они.

— Ваша жена могла бы подтвердить ваше алиби на время убийства Мариссы, но вы спите в разных спальнях, и она чаще всего пьяна к вечеру, — объяснила Эрика.

— Я не убивал Мариссу, — сказал он, и у него затряслись руки.

— Вас не было дома в Рождество? Мы делали обход домов, задавали вопросы.

— Утром мы с Джанет уехали в гости к ее сестре. Она живет в Гринвиче, и мы ездили к ней на обед. Она может это подтвердить.

— Во сколько вы уехали?

— Около восьми. Хотели успеть ко времени, когда они открывали подарки. У нее дети и внуки.

— У вас есть дети?

— Нет. Мы пытались, но у Джанет не получилось. Она выносила две полные беременности, но дети умирали. Люди ничего этого не знают про нее. Она пьет не на пустом месте. Вы меня арестуете?

— Нет. Я пришлю коллегу, он возьмет у вас свидетельские показания. Также мы возьмем ДНК на анализ. Это, конечно, добровольно, но, если вы откажетесь, мы примем это во внимание.

— Я могу подумать?

Эрика и Мосс переглянулись.

— У вас двадцать четыре часа. Я бы также хотела обыскать дом. В случае необходимости я готова запросить ордер на обыск.

— Обыскивайте. У меня и так почти не осталось достоинства. О себе я рассказал честно. Мне прятать нечего.

— Надо же! Мариссе хватило смелости его шантажировать, — удивилась Мосс, когда они вышли из дома.

— Полиция бы серьезно взялась за ее заявление, — сказала Эрика. — Еще вызывает подозрение его нежелание сдавать ДНК.

— И что с этим делать?

— Надо узнать о нем побольше. Не вижу смысла предъявлять ему обвинения в растлении Мариссы, тем более что она мертва, но мы можем использовать этот козырь, если он не согласится пройти ДНК-тест. Еще нужно узнать у матери Мариссы, в курсе ли она ее планов насчет отъезда в Америку.

Эрика позвонила Тании и недолго поговорила с ней.

— Мэнди все еще у соседки.

Они перешли дорогу по диагонали и оказались на крыльце Джоан. Сегодня на ней снова был бархатный спортивный костюм, на этот раз ярко-синего цвета. Выглядела она уставшей и раздраженной.

— Мы пришли к Мэнди, — сказала Эрика.

Джоан заставила их снять обувь и проводила в гостиную. Мэнди сидела в кресле с высокой спинкой, а Тания — на диване рядом. Она выключила звук телевизора, по которому шла программа «Сегодня утром». На большом полированном журнальном столе стояли кофейные чашки и полупустая коробка конфет с начинкой. Под глазами у Мэнди появились темные круги.