— Спасибо.

— Что намерены делать?

— Сначала слушание. Психиатрическая экспертиза. Наверняка медицинское освидетельствование.

— Если у вас обнаружат ВИЧ…

— Буду решать проблемы по мере их поступления. В данный момент я меньше всего боюсь умереть.

Альбом доиграл, воцарилось молчание, которое обоих не тяготило. Айзек смотрел на Эрику, решая про себя, нужно ли сказать ей кое-что еще.

— Не бросайте это дело, — наконец произнес он.

— По-моему, дело само меня бросило, — ответила Эрика.

— Я просматривал свои отчеты. Есть еще три случая — трупы, которые я вскрывал. Все три жертвы — девушки из Восточной Европы, нелегально переправленные в Великобританию. Все трое были изнасилованы, задушены и со связанными руками брошены в воду в разных районах Лондона. У всех выдраны волосы и никакой одежды ниже пояса.

— Что? Когда? — встрепенулась Эрика.

— Первая найдена в марте 2013-го, вторая — в ноябре того же года, третья — в феврале 2014-го. Чуть меньше года назад.

— Что? Почему же никто не обратил на это внимания?

— Обстоятельства зачастую складываются так, что между похожими убийствами связь не усматривается. К несчастью, все три девушки занимались проституцией — уж не знаю, по своей воле или нет. Они затерялись среди других убийств: проститутки погибают сплошь и рядом. Никому не пришло в голову связать эти три убийства, и они остались нераскрытыми.

— Проститутка из Восточной Европы, влачившая нищенское существование, найдена задушенной — что ж, бывает. Юная дочь знатного миллионера найдена задушенной…

— Вот-вот, звучит иначе, да? — согласился Айзек.

— Почему вы раньше об этом не упоминали? — спросила Эрика.

— Я вспомнил про них в связи с гибелью Айви. Конечно, случай Андреа несколько иной: она не была изнасилована. Все-таки. Трупы тех трех девушек, когда их обнаружили, находились на стадии разложения, и они были труженицами панели. Возможно, они подверглись сексуальному насилию, но не в то самое время, когда были убиты. Айви Норрис — тоже проститутка, и в ее влагалище присутствовали два вида спермы. Возможно, ее убийца тоже не насиловал.

— Господи! — воскликнула Эрика, поднимаясь с кресла. — Это же настоящий прорыв. Теперь у нас четыре убийства, связанные с Андреа.

— Разумеется, я передал эту информацию старшему инспектору Спарксу сразу же, как сделал свое открытие.

— Когда?

— Вчера утром.

— И что он сказал?

— Он со мной не связывался. Думаю, он сосредоточился на своем главном подозреваемом — итальянце.

— Он должен был хотя бы сопоставить даты, проверить, где находился Марко Фрост в то время, когда были совершены убийства. Боже! Можно ознакомиться с документом?

— Нет.

— Нет?

— Я думал о том, чтобы вам сказать. Но не собирался. А потом вы сами пришли… у меня нюх на людей… — Взгляд Айзека скользнул на полку с детективными триллерами. — На всех, кроме возлюбленных.

— И все же позвольте взглянуть на документ? Ну пожалуйста.

— Не обижайтесь, но нет. Я считаю, что с вами обошлись несправедливо… то, что про вас написала пресса. Но вам нужно остыть. Нужно выработать тактику. Кто-нибудь из коллег не мог бы снабжать вас информацией?

— Возможно. А сами вы больше ничего мне не скажете?

Айзек взял листок бумаги.

— Я напишу вам имена и даты рождения. Но я вам ничего не говорил. Это ясно?

— Обещаю, — сказала Эрика.

Айзек следил по монитору камер видеонаблюдения, как Эрика торопливо идет по коридору, сжимая в руке список имен. Он надеялся, что она сдержит свое слово.

Выйдя со станции Брокли, Эрика прямиком направилась в кофейню. Она заказала кофе, включила свой ноутбук и стала рыться в Интернете. Зная имена и даты, она быстро нашла информацию о погибших девушках. Первая жертва — девятнадцатилетняя Татьяна Иванова из Словакии. Какой-то мужчина решил искупаться в одном из прудов Хампстед-Хит и обнаружил ее труп; это было в марте 2013 года. Начало весны выдалось теплым, и ее тело уже сильно разложилось. Газеты на своих страницах поместили фото Татьяны на конкурсе бальных танцев: в черном трико с серебристой бахромой, стоит в эффектной позе, положив руку на бедро. Должно быть, она выступала в составе танцевальной труппы, но других участниц на фото обрезали. Татьяна была темноволосой, очень красивой и выглядела моложе своих лет.

Второй жертвой была Мирка Братова — девушка восемнадцати лет, родом из Чехии. Ее труп обнаружили в ноябре 2013 года, через восемь месяцев после ее исчезновения. Один из работников парка, следивший за порядком у озера Серпентайн, увидел ее тело у шлюза, где оно покачивалось на воде вместе с листьями и прочим мусором. На фото, опубликованном в прессе, была запечатлена тоже очень красивая брюнетка с котенком в руках, стоявшая на солнечном балконе. У нее за спиной простирались вдаль жилые многоэтажные дома.

Третьей жертве, Каролине Тодоровой, тоже было всего восемнадцать лет. Ее тело обнаружили в феврале 2014 года. Какой-то мужчина рано утром выгуливал собаку, и та нашла труп у берега одного из озер в Риджентс-парке. Каролина приехала из Болгарии. Пресса опубликовала снимок, сделанный в фотокабинке. На фотографии она одета для выхода в свет: в белую блузку с низким вырезом; одна прядь ее темных волос выкрашена в розовый цвет.

Эрика расстроилась, что сведений очень мало: о гибели каждой девушки СМИ сообщали буквально в двух словах, как о чем-то не стоящем внимания.

Судя по информации в прессе, все три жертвы объединяло то, что они приехали в Англию в качестве домработниц, а кончили тем, что «занялись» проституцией. «Интересно, насколько «постепенным» был этот процесс? — размышляла Эрика. — Как девушек заманили в Англию? Пообещали лучшую жизнь, хорошую работу? Соблазнили возможностью выучить английский?»

Эрика устремила взгляд в окно кафе. На улице лил дождь, барабаня по навесу перед входом, под которым укрывались от непогоды несколько человек. Она глотнула кофе — он уже остыл.

Эрика покинула Словакию в восемнадцать лет по той же причине — чтобы работать здесь помощницей по хозяйству в какой-нибудь семье. Пасмурным ноябрьским утром, плохо зная английский, она села в автобус на Братиславском автовокзале и отправилась в Англию, в Манчестер.

Эрика попала в неплохую семью, дети были милые, но вот мать семейства относилась к ней с чопорным высокомерием: видимо, считала выходцев из Восточной Европы людьми низшего сорта. Улица, на которой они жили на окраине города, производила на Эрику зловещее впечатление, да и в самом доме отношения между мужем и женой были напряженными. В то первое Рождество они не отпустили ее домой пораньше, хотя знали, что у матери Эрики диагностировали цирроз печени, а через полтора года, решив, что домработница им больше не нужна, они сообщили, что отказываются от ее услуг, всего за три дня до увольнения. И даже не поинтересовались, где она будет жить.

Теперь Эрика понимала, что ей крупно повезло в сравнении со многими другими. Интересно, Татьяна, Мирка, Каролина прощались со своими родными так же, как она сама когда-то? Эрика хорошо помнила захудалый автовокзал в Братиславе, бесконечные ряды перронов. На каждом — ржавые металлические шесты, на которых держался огромный длинный навес. И все перроны мокрые. Ей тогда подумалось, что, возможно, они мокрые от слез всех тех юных девушек, которым приходилось прощаться с родителями, покидать прекрасную родную страну, где единственный способ выбиться в люди — это уехать за границу.

Плакали ли родители этих трех убитых девушек? Они ведь тогда не знали, что их дочери никогда не вернутся. И как складывалась судьба этих девушек, когда они приехали в Лондон? Как они превратились в проституток?

Слезы струились по лицу Эрики, и, когда к ее столику подошел официант, чтобы забрать кофейную чашку, она отвернулась и сердито отерла глаза.

Она уже столько слез выплакала — хватит на целую жизнь вперед. Пора действовать.